Ассоциация вольных стрелков имени товарища Вильгельма Телля и друга его Робина Гуда - Юрий Артемьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сначала её муж отсидел за хулиганку, потом за мелкую кражу. А когда вернулся после второй отсидки, то вообще с копыт съехал. Бил её по пьяни нещадно, а год назад ещё и ножом в живот пырнул из ревности. Испугавшись крови, вызвал скорую. Врачи скорой помощи сразу же сообщили в милицию. За нанесение тяжких телесных и сел в очередной раз. Дали пять лет. Хотели пришить ему покушение на убийство, но не срослось.
Нине в больнице сделали операцию. По женской части там всё плохо. Вероятность в будущем иметь детей стремилась к нулю.
После этого Нина и оформила развод. Жить дальше с таким человеком она больше не хотела.
Всё это хозяйка квартиры рассказала мне вчера за ужином. Она принесла бутылку водки. Я даже поддержал её, выпив рюмку. Знаю, что только завзятые алкоголики пьют в одиночку. А пьяницам всех мастей нужна компания. Хотя бы на первый тост. Этой рюмки мне хватило, чтобы разговорить эту несчастную запутавшуюся женщину.
Когда она заснула прямо за столом, я перетащил её на кровать и слегка поколдовал над ней. Почистил организм от лишнего веса. Подлечил по женской части. Поставил блок на алкоголь.
Разбудил её после этого… Она тут же унеслась в туалет. Её там и вырвало, и пронесло. Я ей посоветовал не пить больше ни водки, ни вина… А потом снова послал ей немного лечебного сна.
И вот сейчас за завтраком сидим молча. Едим яичницу, пьём чай. Молчание висело в воздухе. Я не планировал читать мораль этой женщине. Пусть сама разбирается в своих проблемах. У меня была возможность помочь, я помог. А дальше только ей самой решать, как жить, как быть…
Звонок в дверь прозвучал внезапно. Мы вроде бы никого и не ждали с утра пораньше. Нинка пошла открывать, а я допивал свой чай.
Пришёл Сява, тот самый паренёк, что привёл меня сюда. Послав хозяйку в магазин, он присел напротив меня. Явно Нинку спровадил, чтобы не мешала.
— Вот, глянь! Может, что тебе и подойдёт.
На столе появился свёрток из газеты. Внутри были документы. Несколько паспортов со вложенными в них другими бумагами.
Открываю первый. Иванчук Зинаида Михайловна. 1947 года рождения. Родилась в Виннице, там же и проживает. В комплекте к паспорту, комсомольский билет, и какая-то справка. С фотографии в паспорте на меня смотрит круглолицая женщина, выглядящая старше своего реального возраста. Откладываю в сторону.
Второй комплект. Голдберг Илона Марковна. 1950 года рождения. Ленинград. Имеется водительское удостоверение. Справка из Ленинградского Государственного института культуры им. Н.К. Крупской, о том, что Илона является студенткой 3-го курса библиотечного факультета.
На чёрно-белой фотографии было трудно разобрать цвет глаз, но они явно не были карими или чёрными. Серые или зелёные… А вот волосы тёмные с кудряшками… Нос с горбинкой. Губы… Пухлые не такие как у меня… Но если немного поработать над внешностью, то этими документами я бы мог воспользоваться.
Ещё был просто паспорт на имя Ивановой Ирины Николаевны. Пятьдесят первого года рождения из Перми. Фотография такая, что под неё я могу хоть прямо сейчас и гостиницу снять, и в милиции предъявлять. Практически одно лицо.
— Возьму — вот это, и это… — Я отложил Илону и Ирину. Остальное подвинул обратно Сяве. — Сколько с меня?
Сява завернул забракованные мною документы снова в газету и убрал во внутренний карман своего клетчатого пиджака.
— Черкас сказал денег с тебя не брать. От тебя может понадобится лишь услуга.
— Какая ещё услуга?
— Он сказал, что по твоему профилю.
— И когда надо?
— Билеты тебе купили до Москвы на завтрашний утренний поезд. А сегодня тебя Черкас к себе приглашает. Он тебе сам всё объяснит. Это там же, где ты уже была. Я за тобой зайду ближе к вечеру. Провожу.
Сява ушел. Я запихнул грязную посуду в раковину. Снова звонок в дверь. Наверное, Нинка из магазина вернулась. Ключи что ли дома оставила.
Распахиваю дверь, и нос к носу оказываюсь с мужиком лет под сорок. Небритый, с опухшей красной рожей. Воняло от него всем сразу. Потом, мочой, табаком и блевотиной.
— Ты кто? — хрипит он, выдыхая мне в лицо ещё и запах перегара…
— Живу я здесь.
— Не звизди! Я здесь живу…
— А… Ты бывший муж Нинкин. Так она с тобой развелась уже…
— Сука! — снова хрипит бывший, и пытается пройти в квартиру.
Ага. Щас… Тебя тут только не хватало.
— Ты куда? — я оттолкнул его. — Ты здесь больше не живёшь.
— Чего, *ля? — он по-бычьи бросается на меня, но получив ногой в грудь, снова отлетает.
— Тебя же посадили, баклан… Ты сбежал что ли? Ну, давай. Шуми погромче! А хочешь, и я покричу. Я умею громко кричать. В момент мусора прискачут и снова тебя в кандалы закуют.
Кажется, что до его пропитых мозгов начинает что-то доходить. Он больше не пытается войти. Поднялся с пола, стоит напротив в полутора метрах от меня. Тщедушный задохлик. Совсем не Геракл. Именно такие любят кулаки в семье распускать, доказывая самому себе, что он «настоящий» мужчина. Именно такие избивают жену и детей, а потом заливают себя водкой.
Сейчас он выглядит жалко… Но спиной к такому подонку поворачиваться не стоит.
— Пусти хоть помыться да переодеться… А то в таком виде меня враз заметут.
— С этапа ушёл?
— Угу…
— Тебя же здесь в первую очередь искать начнут. Менты сначала адреса родственников проверяют. Мать, жену… Так что тебе здесь нельзя отсвечивать…
— Ты чё? Самая умная?
— Я-то умная. А ты вот дурак.
— Да я… — он снова попытался на меня напасть, но снова получив удар ногой в грудь, отлетел.
— Лучше уходи… Иначе тебя здесь арестуют, а ты будешь всю вину валить на Нинку, будто это она тебя ментам сдала.
— Да всё, *ля, из-за этой *ляди…
— Вали отсюда! А не то я ментам цинкану. Будешь тогда знать, на кого баллоны катить.
— Я тебя ещё встречу, сучка!
— А чего тогда надолго откладывать? Ну, вот… Ты меня уже встретил. И чё?
Он задумался. По его лицу было заметно, что мыслительный процесс причиняет ему реальную физическую боль.
Я уже собирался внушить ему ментально, чтобы он уже свалил отсюда, а потом пошёл бы и сдался в руки первому попавшемуся сотруднику в форме, но нас прервали самым неожиданным образом…
По ступенькам снизу,