Истинный джентльмен - Алекс Вуд

– Она пробудет в Лондоне еще две недели, – заметил Форшем. – Рекомендую сходить на ее концерт. Если, конечно, билеты достанете…

Я невольно вздрогнул. Целых две недели Селин будет в городе! Сколько радости доставило бы мне это известие еще пару месяцев назад, когда ничего не было – ни признания Вероники, ни злосчастной помолвки. Я был свободен как птица и волен в поступках и желаниях, но сейчас Долг требовательно глядел на меня своими агатовыми глазищами и напоминал о послушании…

– Может быть, мы и сходим на концерт, – безразлично проговорила Вероника. – Но опера меня все же не очень интересует.

Она дернула обнаженным плечиком, с которого вдруг соскользнул тонкий ремешок крохотной сумки. Сумочка упала на пол, я нагнулся, чтобы поднять ее. Вероника (вот непоседа!) буквально через секунду нагнулась вслед за мной, и мы с ней почти одновременно схватились за сумочку и столкнулись лбами.

– Ой! – воскликнула она, потерла ушибленное место и неожиданно задорно рассмеялась.

Ее веселье передалось и мне. Я улыбнулся, и мы встали вместе, по-прежнему сжимая в руках сумочку. Форшем не обращал на нас внимания, он был занят разговором с кем-то другим, кто не бросается поднимать упавшие сумочки. Мы с Вероникой были предоставлены сами себе. На миг я ощутил легкий укол сожаления. Почему бы мне на самом деле не влюбиться в эту прелестную жизнерадостную девушку с вздернутым носиком? Почему мне непременно понадобилось достать звезду с неба?

Я увидел, как милая улыбка в мгновение ока покинула лицо Вероники. Она неприветливо смотрела на кого-то за моей спиной, и я поспешно обернулся. К нам приближалась Селин Дарнье.

Не могло быть никаких сомнений в том, что она идет именно к нам. Она не отрывала от меня глаз и полностью игнорировала робкие попытки других гостей заговорить с ней. Я почувствовал, как Вероника взяла меня за руку.

– Мишель, – сказала Селин по-французски, как только подошла ближе. – Вы так изменились, что я поначалу не узнала вас.

При первых звуках такого знакомого и дорогого голоса у меня мучительно заныло сердце. Я едва сумел обрести жалкое подобие покоя, как она вновь появилась в моей жизни, чтобы нарушить его…

– Добрый вечер, Селин, – поздоровался я по-английски. Я знал, что Вероника ни слова не понимает по-французски. – Моя невеста, мисс Маунтрой, не говорит по-французски, так что…

Я не договорил. У меня просто не было времени. Услышав слово «невеста», Селин вздрогнула и с откровенным недоверием посмотрела на Веронику. Она молча оглядела ее с головы до ног, а потом вновь повернулась ко мне. Ее огромные выразительные глаза словно говорили: «Этого не может быть!»

– К-как вам н-нравится Лондон? – произнес я, немного заикаясь.

Селин печально покачала головой.

– Теперь он не нравится мне совсем…

В ее глазах застыла грусть, а я внезапно почувствовал себя подлецом. Чем-то я очень расстроил самую восхитительную женщину в мире… Женщину, ради которой я когда-то был готов на все. Когда-то?

– А по-моему, Лондон – самый изумительный город на свете, – вмешалась Вероника. Она говорила громко, вызывающе и с неизвестно откуда взявшимся американским акцентом. – Конечно, если не считать Нью-Йорк. Он тоже классный. Моя мать оттуда родом.

Селин выразительно подняла одну бровь. Ах, американка, говорил ее взгляд. Все ясно. Мне стало мучительно стыдно за Веронику.

– О вкусах не спорят, – заметил я, слишком хорошо сознавая, что говорю и делаю что-то не то. – Должно быть, наш климат холодноват для мадмуазель Дарнье. Насколько я знаю, вам больше по душе теплые края. Испания, Италия…

Каюсь – не удержался от маленькой мести. Постороннему наблюдателю мои слова ничего бы не сказали. Зато Селин отлично поняла, на что, или вернее на кого, я намекаю.

– Дело не в климате, – вздохнула она. – А в том приеме, который мне оказывают. Почему-то Лондон встречает меня негостеприимно.

Я как будто услышал в ее голосе призыв… Нет, разве мыслимо, чтобы звезда по своей воле сошла с небосклона к простому смертному? Нет, это всего лишь игра моего богатого воображения!

– Как же Лондон может быть негостеприимен, если столько людей пришли сегодня только затем, чтобы посмотреть на вас. – Я показал рукой на собравшуюся в гостиной толпу.

– Люди… – Селин усмехнулась. – Какое мне дело до людей, когда нужен один-единственный…

При всей моей скромности не понять ее было невозможно. Неужели мои горячие мольбы были наконец услышаны? Селин Дарнье не только не забыла меня, но искала встречи со мной. И пусть это даже всего лишь развлечение для скучающей дивы… Я так надеялся, что когда-нибудь ее благосклонный взгляд упадет и на меня…

Селин нежно улыбнулась мне. Несколько блаженных секунд я купался в ее ласковых глазах, пока внезапная мысль не вернула меня на землю. Слишком поздно! Совсем недавно я был свободным человеком и мог последовать за Селин на край света, если бы она захотела. Но любовь Вероники Маунтрой связала меня по рукам и ногам. Я дал слово, что женюсь на ней, и я женюсь на ней, даже если Селин будет умолять меня не делать этого!

– И все же я уверен, что вы полюбите наш город, – сдержанно заметил я и повернулся к Веронике.

Бедняжка! Ей явно не хватало самообладания, которым мы с Селин наделены сверх меры. Ревность, негодование, страх, отчаяние были так ясно написаны на ее потемневшем личике, что жалость стиснула мне горло. Почему жизнь так несправедлива? Из всех мужчин эта девочка выбрала того, кто меньше всех способен ответить ей взаимностью!

Уловив мой взгляд, Вероника стиснула мою руку и прошептала:

– Поедем домой. У меня голова что-то разболелась…

Желание женщины, а уж тем более невесты, закон для джентльмена.

– Простите нас, мадмуазель Дарнье, но нам пора, – сказал я, твердо глядя на Селин.

– Мне очень жаль. – Селин протянула мне руку.

Когда-то этот знак внимания привел бы меня в неописуемый восторг. Но сейчас мне хотелось, чтобы все это быстрее закончилось. Я не мог больше выносить ни призывного взгляда Селин, ни отчаяния на лице Вероники. Все это так неожиданно свалилось на меня… Мне нужно прийти в себя, собраться с мыслями…

Дорога от особняка Агаты Саутгемптон до дома Вероники была как в тумане. Я едва помню, как мы разыскали Агату и попрощались с ней. Ее, кажется, очень удивил наш скоропалительный уход, но она не стала ничего у нас выпытывать. В машине Вероника молчала, забившись в угол. Я был благодарен ей за это. В моем нынешнем состоянии я вряд ли бы выдержал допрос с пристрастием.

Я довел ее до дверей и отказался зайти выпить немного согревающего бренди. – Куда ты сейчас пойдешь? – спросила меня Вероника на прощание.