Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк

— Отмщен? — переспросил мистер Норрелл. — О чем вы?

— Невеста сэра Уолтера, мисс Уинтертаун, умерла. Умерла сегодня днем. Они должны были пожениться через два дня. Тысяча фунтов в год! Вообразите его отчаянье! Если бы только она дожила до конца недели! Он в долгах, как в шелках. Не удивлюсь, если завтра мы узнаем, что он перерезал себе горло.

Мистер Дролайт облокотился на спинку кресла, стоящего у камина, и, глянув вниз, обнаружил приятеля.

— А, Ласселлз, вы за газетой. Как здоровье?

Тем временем мистер Норрелл смотрел на мистера Дролайта.

— Говорите, она умерла? — изумленно промолвил он. — Та самая барышня, которую я видел? Невозможно поверить. Все так неожиданно.

— Вот уж ничуть, — заметил Дролайт. — Вряд ли что-то могло быть более закономерным.

— А как же свадьба! — воскликнул мистер Норрелл. — Все необходимые приготовления! Они, вероятно, не знали, что она настолько больна.

— Уверяю вас, — парировал Дролайт, — знали. Знали все. Да что там! Зимой они были на Лимингтонских водах, и некий Драммонд, видевший ее на рождественском балу, заключил с лордом Карлайлом пари на пятьдесят фунтов, что она не доживет до конца месяца.

Мистер Ласселлз раздраженно прищелкнул языком и отложил газету.

— Нет, нет, — сказал он, — то была не мисс Уинтертаун. Вы о мисс Хукхем-Никс, которую брат обещал застрелить, если она опозорит их семью, что, как все ожидали, рано или поздно случится. Только это было в Уортинге, и спорил он не с лордом Карлайлом, а с герцогом Эксмурским.

Дролайт задумался.

— Наверное, вы правы. Впрочем, не важно. Все знали, что мисс Уинтертаун больна. Кроме, разумеется, ее матери. Та считала свою дочь Совершенством — а разве Совершенство может болеть? Совершенство существует только для того, чтобы им восхищались; Совершенство должно составить блестящую партию. Старуха не допускала и мысли, что ее Совершенство болеет, не желала и слова об этом слышать. Сколько бы мисс Уинтертаун ни кашляла, ни падала в обмороки, ни опускалась без сил на диван, к ней ни разу не вызвали врача.

— Сэр Уолтер о ней позаботился бы, — сказал Ласселлз, встряхивая газету, чтобы вернуться к прерванному чтению. — Насчет его политических взглядов можно поспорить, но человек он разумный. Жаль, что она не дотянула до четверга.

— Ах, мистер Норрелл! — воскликнул Дролайт, поворачиваясь к другу. — Вы так побледнели! Понимаю, вам больно видеть, как пресеклась юная и невинная жизнь. Ваши благие чувства делают вам честь, и я целиком их разделяю; самая мысль, что несчастная барышня увяла до срока, подобно прелестному цветку, раздавленному беспечным прохожим, терзает мое сердце, как острый нож. С другой стороны, она сильно болела и раньше или позже должна была умереть; к тому же, по вашим собственным словам, она была с вами не слишком любезна. Знаю, сейчас не модно так говорить, но я по-прежнему убежден, что молодые должны с почтением относиться к возрасту и учености. Дерзость и заносчивость глубоко мне ненавистны.

Однако мистер Норрелл как будто не слышал слов утешения, которыми тщился поддержать его собеседник. Заговорил он не скоро и с тяжелым вздохом, скорее, обращаясь к самому себе.

— Не думал, что магия здесь находится в таком небрежении. — Он помолчал и пробормотал тихо. — Очень опасно воскрешать мертвых. Уже триста лет никто такого не делал. Я не посмею!

Все это было настолько необычно, что мистер Дролайт и мистер Ласселлз в изумлении обернулись к своему другу.

— Разумеется, сэр, — сказал мистер Дролайт. — Никто от вас этого и не ждет.

— Конечно, я знаю нужные заклинания, — продолжал мистер Норрелл, словно не слышал ответа, — однако это тот самый род магии, от которого я отказался! Все слишком сильно зависит… Зависит от… То есть, я хочу сказать, результат абсолютно непредсказуем. Волшебник совершенно бессилен на него повлиять. Нет! Не буду и пытаться. Даже думать об этом не стану.

Наступила короткая тишина. Несмотря на свою решимость не думать об опасной магии, мистер Норрелл по-прежнему ерзал на стуле, барабанил пальцами по столу, часто дышал и проявлял другие признаки сильного душевного волнения.

— Мой дорогой мистер Норрелл, — медленно проговорил Дролайт. — Кажется, я начинаю вас понимать. И признаюсь, что нахожу вашу мысль превосходной! Вы хотите продемонстрировать свои необычайные возможности! О, сэр! Если вам это удастся, все уинтертауны и поулы Англии будут искать знакомства с удивительным мистером Норреллом!

— А если не удастся, — сухо заметил мистер Ласселлз, — все в Англии захлопнут дверь перед бесславным мистером Норреллом.

— Мой дорогой Ласселлз! — вскричал Дролайт. — Что за чушь вы несете! Легче легкого объяснить неудачу — они случаются со всеми на каждом шагу.

Мистер Ласселлз сказал, что не понимает, о чем речь. Они заспорили, но тут с губ мистера Норрелла сорвался страдальческий возглас.

— О боже! Что делать? Что делать? Все эти месяцы я трудился, чтобы благообразить мою профессию в глазах людей, и все равно меня презирают! Мистер Ласселлз, вы знаете свет. Скажите…

— Увы, сэр, — поспешно перебил его мистер Ласселлз. — Я взял за правило никому ничего не советовать.

И он вновь вернулся к газете.

— Мой дорогой мистер Норрелл! — сказал Дролайт (не дожидаясь, пока поинтересуются ЕГО мнением). — Такой случай может не повториться… — (Сильный довод, исторгший у мистера Норрелла глубокий вздох.) — …и я бы не простил себе, если бы позволил вам его упустить. Одним махом вы возвращаете нам очаровательную особу, о чьей смерти никто не может думать без слез, спасаете от нужды достойного джентльмена и обеспечиваете будущность английской магии! Как только вы докажете полезность ваших умений, кто посмеет отказать волшебникам в должном почете и уважении? Магов будут почитать наравне с адмиралами, гораздо больше, чем генералов; возможно так же, как архиепископов и канцлеров! Не удивлюсь, если его величество немедленно введет для них табель о рангах: камер-маги, обер-маги, действительные титулярные маги. А вы, мистер Норрелл, займете вершину иерархии, как архимаг! И все это одним махом! Одним махом!

Ласселлз раздраженно шелестел газетой; ему явно было что возразить, но он сам отрезал себе путь, когда сказал, что никому не дает советов.

— Едва ли возможно найти более опасный вид магии! — испуганно прошептал мистер Норрелл. — Она опасна как для самого волшебника, так и для объекта.

— Ну, сэр, — разумно отвечал Дролайт. — Вам лучше судить касательно опасности для себя; что же до объекта, как вы выражаетесь, юная дама мертва. Разве может ей стать хуже?

Дролайт подождал ответа на свой вопрос, однако мистер Норрелл не отвечал.

— Я велю подать карету, — объявил Дролайт, берясь за звонок, — и немедленно поеду на Брансвик-сквер. Не тревожьтесь, мистер Норрелл, я убежден, что наше предложение будет принято с большим жаром. Ждите меня через час!

Дролайт выбежал из комнаты. С четверть часа мистер Норрелл сидел, уставившись в одну точку, и хотя Ласселлз не верил в колдовство, которое намеревался совершить мистер Норрелл (а следовательно, и в грозящую ему опасность), он все же порадовался, что не видит картин, проплывающих перед глазами мистера Норрелла.

Затем мистер Норрелл очнулся от забытья, взял пять или шесть книг и принялся их торопливо листать, желая, по-видимому, найти страницы, на которых приведены советы для магов, пробуждающих юных покойниц. Это заняло еще примерно три четверти часа. Наконец за дверью послышались шум и ликующий голос мистера Дролайта:

— …величайшее одолжение! Премного вам обязаны… — Мистер Дролайт, пританцовывая, ворвался в библиотеку. — Все отлично, сэр! Сэр Уолтер вначале отреагировал немного сдержанно и попросил передать, что благодарен вам за участие, но не видит смысла в этой затее. Я ответил, что если он боится огласки, то пусть не беспокоится, ибо мы не желаем ставить его в неловкое положение; мистер Норрелл желает лишь ему услужить, а мы с Ласселлзом будем немы, как могила. Он ответил, что ему безразлично чужое мнение — над министрами всегда смеются, — однако он хотел бы, чтобы мисс Уинтертаун оставили в покое, ибо считает, что так приличнее в ее нынешнем положении. «Дорогой сэр Уолтер! — вскричал я. — Да как вы можете? Не хотите же вы сказать, что юная дама охотно покинула бы наш мир накануне свадьбы с вами! О, сэр Уолтер! — продолжал я. — Даже если вы не верите в магию мистера Норрелла, что за беда, если он хотя бы попытается вернуть к жизни вашу невесту?» Старая леди тут же оценила справедливость этих слов и присовокупила свои доводы к моим. Она рассказала мне о волшебнике, которого знала в детстве, даровитейшем человеке и близком друге их семьи, много лет поддерживавшем жизнь в ее умирающей сестре. Уверяю вас, мистер Норрелл, невозможно выразить благодарность, которую испытывает к вам миссис Уинтертаун. Она просила, чтобы вы приехали немедленно, да и сэр Уолтер сказал, что не видит причины откладывать ваш визит. Поэтому я велел Дэйви ждать у дверей и никуда не отлучаться. О, мистер Норрелл, это будет ночь всеобщего примирения! Всякое непонимание, основанное на двух-трех некстати оброненных словах, развеется, как дым! Словно в шекспировской пьесе!