Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Куминов смотрел на звёзды и хотел смотреть на них иначе. Сколько угодно долго, не думая о том, что вот так, расслабленно и наслаждаясь их красотой, он, возможно, стоит в последний раз. Эта чёртова война, длившаяся так долго, стала привычной. Но он хотел бы закончить её, чтобы эта сука не досталась другим, спокойно спящим там, за Уралом, у мамки под боком. Ему очень сильно хотелось закончить её, осознавать факт того, что всё осталось позади. Очень хотелось… Написав где-нибудь в Берлине: ВНЕШНИМ ВИДОМ СТОЛИЦЫ ВРАГА ПОЛНОСТЬЮ УДОВЛЕТВОРЁН. И он знал, что так и будет, и никак больше, только так.
— Капитан? — Саша, молча идущая рядом, нарушила тишину первой. — Вы вполне обоснованно переживаете сейчас за группу, так что поделаешь? Придётся вам меня тащить с собой.
— А почему вы так считаете? — Куминов чуть глянул на её профиль, чётко обрисованный лунным серебром. — Я ни слова ещё не сказал, тем более что есть приказ.
— Что и зачем тут говорить? — Девушка чуть улыбнулась. Самым краешком губ, слева. — Всё прекрасно понимаю. Думаете, я бы хорошо себя ощущала, если бы вдруг в мою лабораторию зашли вы с подчинёнными и заявили, что прибыли помогать мне в работе с вирусными культурами, к примеру? Точно также, понимая, что это приказ, делала бы что умею и злилась про себя. Постараюсь не быть совсем уж большой обузой. Я ведь нормы Осоавиахима всегда сдавала легко. И пока училась, занималась атлетикой, лыжами, стрельбой. Самбо немного знаю.
Куминов хмыкнул. Подумал, хмыкнул ещё раз и двинулся в сторону ближайшего «КВ». Подошёл, пожал руку часовому, тут же тактично отошедшему. Махнул девушке, подзывая её к себе.
— Вы знаете, что это?
— Да. — Было слышно удивление в голосе. — Тяжёлый танк «Клим Ворошилов», пятой модели. Вооружение…
— Не надо мне рассказывать его ТТХ. — капитан улыбнулся. — Рад, что вы действительно готовились ко многим вещам. Вопрос в другом, уважаемая спортсменка, комсомолка и настоящая красавица Александра, совершенно в другом. Я и близко не предполагаю, что такое вирусные культуры, из культур разбираюсь разве что в плодово-ягодных и прочих сельскохозяйственных, и то из-за детства в колхозе. Но соваться в них самостоятельно точно бы не стал, даже если бы знал теорию на отлично, но не имел практики. Да, вы пойдёте в составе моей группы, действительно наиболее опытной и успешной из всех не только в нашем полку, но и в дивизии как минимум. Но это так, для страховки. Знаете, Александра, от чего никто нас с вами не застрахует?
— Нет… — она насупилась, глядя на абсолютно спокойного Куминова. — Подскажете?
— Ну, а чего не подсказать-то? — тот кивнул головой. — Я не зря подтащил вас к танку. Это наша боевая машина, прекрасный и незаменимый помощник пехотинца на поле боя. И очень страшная вещь, очень. Понимаете, о чём я? Орудия, пулемёты, усовершенствованный дизельно-комбинированный двигатель, широкие траки, довольно высокая скорость. А броня! Немцы этих машин боятся и всегда боялись.
Куминов выдохнул, вдруг поняв — шпарит он казенными сухими фразами, да еще так же героически, как в сеансах кинохроники. Нехорошо, товарищ капитан, девушка же…
— Понимаешь, Саша, у немцев хватает своей бронетехники, всякой разной. Есть, например, «Белая пума», слышали? Нет? А я вам расскажу, потому как каждый разведчик должен знать своего врага.
А эта машина, вернее, бронеавтомобиль, входит в состав злейших наших врагов. У нас — БРМ и БРДМ, у них — «Пума», к примеру. Высокий дорожный просвет, покрышки с самогерметизирующим составом внутри, броня в несколько миллиметров, устройство радиолокационного, шумового, теплового и ещё бог его знает какого поиска. А также несколько прожекторов и, самое главное, пулемёт калибра девять миллиметров у стрелка-радиста и двенадцати миллиметровая бандура в башне. Которая, к слову, вертится на триста шестьдесят градусов. Уровень проходимости чудесной ганцевской бибики — как у наших разведывательных машин. Объяснить, к чему всё это? Запросто, да прямо сейчас.
Куминов подошёл поближе к девушке. Посмотрел в тёмные глаза, блестящие в лунно-звёздном свете, нахмурился.
— Там, за линией фронта, на ничейной полосе, они курсирует как литерные поезда, туда-сюда, туда-сюда. Там целые охотничьи своры немцев, и не только на них. И все они там только и ждут момента, чтобы поймать нашего брата. А вы мне тут про атлетику…
Можете представить себе, как убегать от такой вот, пусть и не такой огромной, железной машины? Да вдобавок, лупят по вам из крупного калибра, а? И не приведи Господи в такой ситуации нам с вами оказаться, это же провал задания, сразу. Но если что… можете? Понимаете, говорите, меня…
Куминов покачал головой, глядя на нее. Приказы, приказы, задания. Ну, скажите на милость, какой такой приказ заставляет её идти? У них что, больше не было никого в институте, что ли… или?
— Стоп, машина… — он подошёл к ней ближе. — А скажите-ка мне, Александра, у вас разве мужчин в институте нету?
— Есть. — Даже при лунном свете стало заметно, как на её лице заиграли желваки. — А что такое?
— Вы такая же, как я? — капитан внимательно посмотрел в глаза собеседницы. Та не отвела их, кажущихся такими чёрными ночью. И еле заметно кивнула головой. — Ясно…
Он задумчиво повертел головой и направился в ту сторону, куда и шёл. Венцлав чуть пожала плечами и двинулась следом.
В молчании они шли недолго.
— Расскажите мне, пожалуйста, про этих самых фрицев. Фотографии фотографиями, но хотелось бы конкретнее немного знать — что нас ожидает. Расскажете?
— Конечно, только есть условие.
— Молчать? Так оно и ежу понятно…
— Нет. — Венцлав чуть улыбнулась. И снова одними кончиками губ. — Прекратите мне «выкать» и называть Александрой. Я же просила называть меня Сашей. Хорошо?
— Да. — Капитан оглянулся вокруг. — Пойдёмте… э-э-э, пошли вон в ту сторону. Не замёрзла?
