Девственная селедка - Екатерина Вильмонт

– Быть всегда рядом с ней и умереть в один день.

– Я не узнаю тебя, Родя.

– Я сам себя не узнаю.

– А как же твои девочки?

– А девочки… девочки помогут скоротать время на пути к заветной цели.

– Фу, слава Богу, а то я уж подумал, ты и впрямь решил…

– Я решил, но я же живой мужик… И все-таки у меня в жизни появилась цель. И я ее добьюсь, во что бы то ни стало. Тем более что у меня уже есть союзник. Ее сын. Кстати, чудесный парень. Такой мог вырасти только в атмосфере любви. Там, похоже, была настоящая любовь. А это значит, она на нее способна. Знаешь, что мне Петя рассказал? Несколько лет назад они втроем отдыхали где-то в Испании. Отец куда-то уехал, они вдвоем в матерью были на пляже и вдруг видят – к берегу идет яхта… с алыми парусами. Это было какое-то место, где мало русских и почти никто не понял…

– Это муж был?

– Ну конечно.

– Надо сказать, довольно пошло…

– Нет, если от души… Мне понравилось.

– Но повторить подобный номер уже нельзя.

– Яине собираюсь, но, значит, там была романтика в отношениях, и она ее ценит. Я придумаю что-то свое…

– Ох, Родька, боюсь, что свежих идей уже не осталось.

– Новое – это хорошо забытое старое. Ты, Олежка, тоже думай, авось что в голову придет.

– Делать мне больше нечего, – проворчал Олег.

– Ну, мало ли…

– Не обещаю. Ладно, что-то я утомился от твоих любовных переживаний. Да и вообще, я тебя знаю лет тридцать, но такого что-то не припомню.

– А я себя знаю уже сорок шесть лет и тоже не припомню. Все когда-то случается впервые.

– Да пошел ты… Все, до завтра, – сам не зная почему рассердился Олег Васильевич. Только уже дойдя до дверей своего номера, он вдруг подумал: а может я просто завидую Родьке, что он еще способен на такие чувства?

Родион же решил пойти в бар, авось там сидит Лали и пьет свой любимый «Манхэттен»? Петька с приятелем опять подался в город. Но в баре он ее не обнаружил.

– Родион Николаевич! – окликнули его две дамы, с которыми его познакомили Долговы. – Вы кого-то ищете?

– Да, мы с Олегом потерялись. Ничего, пойду к нему.

И он поспешил ретироваться. Спустился на лифте к пляжу. Пляжный бар сегодня был закрыт. Он пошел по дорожке вдоль пляжа и вдруг заметил на песке у воды женскую фигурку. Лали? Она сидела на песке, обхватив руками колени. Он пригляделся. Она! Сидит одна в темноте… Плачет? Он сбросил с ног сабо и тихонько подобрался поближе. Да, это она. Плачет. Он подошел совсем близко.

– Лали!

Она вздрогнула.

– Вы? Что вы тут делаете?

– Шел мимо. Заметил вас. Только и всего. Мне уйти?

– Да нет… Скажите, который час?

– Половина одиннадцатого.

– Спасибо.

Она хотела встать, но у нее затекла нога. Он подал ей руку. Она поднялась.

– Простите, я…

– Вы плакали?

– Нет-нет, все в порядке, спасибо, я пойду.

– Я вас провожу, мы же соседи.

Она сделала несколько шагов и вскрикнула.

– Что такое?

– Ничего, пройдет, свело ногу, у меня иногда бывает, сейчас пройдет.

Он видел, что она не притворяется. Присел на корточки, пощупал икру. Она и в самом деле словно закаменела.

– Сядьте вот на лежак. Я помассирую.

Боль видимо была очень сильной, потому что она послушно опустилась на лежак. Он осторожно и умело начал массировать ногу. Она закрыла глаза и закусила губу.

– Очень больно?

– Да.

– И часто у вас такое бывает?

– Нет.

– Но как же вы рискуете заплывать так далеко, ведь если такая судорога в воде…

– В воде еще ни разу не было… Обычно это бывает, если каблуки высокие… А тут… Не знаю… Ох, кажется легче… Спасибо.

– Да не дергайтесь вы. Я знаю, что делаю. Доверьтесь мне.

Ее близость, ее кожа под его руками страшно волновали его, но он думал: вот, хорошо, еще один шажок к цели. Она теперь будет доверять мне, главное не поддаваться чувствам… Вскоре он явственно ощутил, что сведенные судорогой мышцы расслабились, но так трудно прервать это прикосновение…

– Боже, прошло, да вы кудесник…

– Все-таки обратитесь к врачу, а то мало ли…

– Ненавижу врачей.

– Вообще-то я тоже, – засмеялся он. Встал, сунул ноги в сабо, помог ей подняться. – Ну как?

– Спасибо. Все прошло!

– Ну что, по домам?

– Да.

Он взял ее под руку. Она не противилась.

– Пойдем через лужайку? – спросил он.

– Да, конечно.

Он довел Лали до террасы ее номера. Отпустил руку. И ему показалось, что она слегка разочарована.

– Родион Николаевич, хотите чаю?

– Чаю? – задрожал он.

– Ну да, я люблю хороший чай и…

– Господи, конечно, хочу! – возликовал он.

– Садитесь, я быстро приготовлю… – Она указала ему на плетеное кресло.

– А у меня есть к чаю местная сладость, засахаренные кумкваты…

– Да? Это вкусно?

– Очень. Сейчас принесу!

Он метнулся к себе в номер. Достал коробку с кумкватами. Хотел уже сунуть в карман брюк презервативы, но подумал: даже если она и сдастся сегодня, завтра она мне этого не простит. Надо набраться терпения. Мне ведь не просто пересып нужен, напомнил он себе. На сегодня обойдемся чаем.

Чай, заваренный Лали, показался ему поистине нектаром.

– Лали, это восторг! Кажется, я сроду не пил такого чаю!

– Рада, что вам понравилось. А эти ваши кумкваты очень вкусные. Я как-то никогда их раньше не пробовала.

– А есть еще и ликер из них. Тоже прелесть. Но мы с Олегом его, увы, выхлебали. Лали, а где вы живете в Германии?

– Под Мюнхеном.

– Никогда не был в Мюнхене. Но всегда хотел.

– О! Мюнхен чудесный город. Я его ужасно люблю. Если вас занесет в наши края, буду рада показать вам город. Родион Николаевич, расскажите о нынешней Москве.

– А вы давно уехали?

– Очень давно. Двадцать лет.

– И вас не тянет домой?

– Домой? У меня там нет дома. И никого нет.

В ее голосе ему послышалась боль.

– Рассказать об этом сложно, это надо увидеть и почувствовать, так что, если вас вдруг потянет на родину, буду рад показать вам новую Москву.

Они рассмеялись.

– А ведь я приеду в Мюнхен. Непременно.

– Тогда приезжайте на Рождество. Это красиво, весело.

– А как вас найти?

Она встала, ушла в комнату и принесла визитную карточку… «Лали. Магазин эксклюзивных украшений». А внизу адрес, телефон, факс и электронный адрес.

– Это ваш магазин?

– Да, теперь мой. В свое время, когда Петька подрос, муж сказал, что хочет… чтобы у меня был свой кусок хлеба. Мы подумали и я пошла учиться к одной художнице. Ну, я оказалась достаточно способной ученицей, и вскоре мы с ней открыли малюсенький магазинчик. У нас пошло, через три года мы переехали уже на достаточно фешенебельную улицу, сняли помещение побольше, но Тина внезапно бросила все, оставила мне дело, и уехала в Африку. Больше я о ней ничего не слышала. Она была хорошим человеком, но странным, одиноким и… Словом, я осталась одна. И справилась. У меня помощница и подруга, которая остается в магазине… когда мы… когда я должна уехать… Ну вот…