Убойная должность - Кирилл Казанцев

– Ладно, я уже понял, что мне жениться рано.

– Тебе не жениться рано, Антон, – устало сказал Быков, – тебе рано делать выводы, что ты видишь женщин насквозь, можешь с легкостью определить, когда она лжет, а когда нет. У женщин это в принципе неопределяемо. А знаешь почему? Потому что они умеют сами себя убеждать в своей правоте. Она убеждена, что не обманывает тебя, или убеждена, что эта ее ложь во спасение, лучший выход из какой-то ситуации. И она солжет, и сделает это так искренне и убежденно, что ты будешь олухом перед ней стоять и благодарить всевышнего за ниспосланное тебе милое и чистое создание. Ладно, хватит лекций. Присмотрись к Галине, убедись, что у нее нет оснований скрывать от тебя местонахождение Максима, что у нее нет оснований сотрудничать с ним в его криминальных затеях. Одним словом, не спеши с выводами.

Да-а! Быков открылся еще с одной стороны перед Антоном. Хотя… если подумать, то он всегда был мудрым человеком и всегда опирался на свой жизненный опыт и опыт тех, кто им делился. Соглашаться или нет – дело Антона. А быть осторожнее с женщинами в делах службы он просто обязан.

А еще через два дня камера, которую Антон установил и замаскировал в подъезде дома, где Максим снимал квартиру, кое-что зафиксировала. Объектив был направлен через окно подъезда прямо на ту часть двора, которая вечером хуже освещена, где можно укрыться за деревьями, конструкциями детской площадки. Трансляция шла на компьютер, и каждый вечер Антон просматривал в ускоренном режиме то, что камера сняла за день.

Он увидел Максима. Парень был одет во что-то темное, почему Антон его и заметил сразу среди облепленных снегом стволов деревьев и заметенных снегом детских горок и домиков. Максим прятался, он смотрел на окна и оценивал ситуацию. Он, кажется, даже нервно кусал губы. Причин, по которым Максиму нужно было попасть в свою квартиру, много быть не могло. Что-то там у него было важное или нужное. Может, накопитель информации, может, жесткий диск, может, еще что.

А потом Максима что-то спугнуло, и он скрылся. Антон посмотрел на указатель времени в углу экрана – 22.35. Прокрутка изображения показала, что Максим больше не появлялся. Пришлось Антону нервно кусать губы. Сейчас было 21.30, нужно промотать кадры вплоть до сегодняшнего вечера, а потом… Потом нужно ехать и дежурить. Опять интуиция, и она опять подсказывала, что Максим торопится, что он придет.

В начале одиннадцатого Антон припарковал машину у последнего подъезда дома в том месте, где не было фонаря. Он вышел, демонстративно хлопнул дверкой, потом несколько минут наблюдал за площадкой, где мог появиться или уже находился Максим. Кажется, там никого нет.

Тихо открыв дверь, Антон снова забрался в машину и открыл ноутбук. Точно, на площадке, как он ни всматривался в изображение, никого не было. Значит, надо ждать. Антон сидел, то наблюдая за пространством перед нужным подъездом в бинокль, то сверяясь с изображением, которое давала камера. Дважды появлялись влюбленные парочки, которые топтались на детской площадке, тискались, целовались, а потом уходили.

Через некоторое время появились два придурка с пивом, которые сначала долго мучились, открывая бутылки о крышу детского домика, потом на морозе высосали по поллитра, а потом еще и помочились прямо на площадке. Антону очень захотелось все бросить, подойти к этим недоумкам и навтыкать им так, чтобы надолго запомнили, где можно устраивать туалет, а где нельзя.

Придурки наконец ушли с площадки, и только тут Антон заметил, что за деревом стоит человек. И стоял он там, видимо, долго, потому что снег под его ногами был утоптан. Но это не Максим. Человек был выше и плотнее. И одет, как специально, в светлое, что давало возможность сливаться с заснеженным пейзажем. Это Антону очень не понравилось, как не понравилось, что человек подолгу стоял абсолютно не шевелясь.

Антон повел биноклем и стал всматриваться во все темные места двора, стекла припаркованных машин… Стоп! Он вернул бинокль чуть назад и навел его на серый «Фольксваген». Точно, внутри опять шевельнулась голова человека, сидящего на переднем пассажирском сиденье. Это навело на мысль, что на водительском сиденье тоже кто-то сидит, хотя его Антон и не видел.

Как-то все это было очень похоже на засаду. Только вот чью? Полиция, ФСБ? Еще кто-то, кроме Антона, выслеживает Максима? Конечно, он же объявлен в розыск. На террористов могут охотиться оперативники из ФСБ, которые косвенно вышли и на Максима. И что в связи с таким открытием теперь делать? Особенно если появится Максим. А если это бандиты? И опять Антон очень остро почувствовал нехватку оружия. Во работенка, даже пистолет с собой носить нельзя!

То, что появился Максим, Антон понял по поведению наблюдателей. Тот, что стоял за деревом, вдруг поднял руку, провел ею по груди, и «молния» на его куртке расползлась. Рука вернулась наружу, и в ней оказался зажат пистолет с глушителем. А вот это уже полный… абзац! Тут не хватать будут, а стрелять!

В «Фольксвагене» тоже засуетились, но выходить пока никто наружу не стал. Антону почему-то показалось, что эти люди в машине выполняют роль прикрытия. А потом они же подхватят киллера и уедут. Мотор не завели… Не уверены, что это Максим? А Максим ли это?

Антон выругался самыми последними словами. Убийство нужно предотвратить. Это его долг полицейского. Но, черт возьми, нет никакой уверенности, что готовится убийство. Может, этот за деревом просто прикрывает захват. Он, а не те, кто в машине. До чего же в этом деле все не по-человечески, все по-дурацки! И надо как-то выпутываться и спасать этого дурачка!

Дурачок не дурачок, виноват не виноват! Антон завел мотор машины и плавно тронул ее с места, включив только габаритные огни. Пугать ярким светом никого не стоило. Максим, находившийся сейчас на тротуаре у входа во двор, замер на секунду на месте, а потом быстро скрылся за двумя корявыми ивами. Смотреть, что делают наблюдатели, и вести машину Антону не удавалось. Первого с пистолетом он не видел, те, что сидели в машине, тоже ничем себя не выдавали. Решение, как поступить, в голове Антона так и не созрело.

Но тут начали действовать неизвестные. Наверное, стрелок за деревом заметил, что Максим пытается уйти со двора, и шагнул вперед с поднятым пистолетом. Это Антон увидел мельком. Медлить больше нельзя, потому что он и так уже отставал от неизвестных, и даже не на шаг. «Ну, держись», – вслух сказал Антон со злорадством и врубил дальний свет.

Это было эффектно! И, самое главное, вовремя. Наверное, у группы неизвестных была связь, и стрелок, видимо, передал прикрывающим о намерении стрелять. Все произошло одновременно: поднятый и наведенный на Максима пистолет, заработавший двигатель «Фольксвагена» и яркий свет фар машины Антона, который выхватил из темноты и стрелка, и сжавшегося в комок Максима, и искрящийся от снега двор. От неожиданности опешили, наверное, все. Стрелок успел опустить руку и прикрыть лицо ладонью, Максим отчаянно закрутил головой по сторонам в поисках пути к спасению. Что подумали и чем занимались в «Фольксвагене», Антон не знал. Можно было догадываться, что они тоже сидели с отвисшей челюстью и пялились на его машину и ее номер, лихорадочно соображая, что эта иллюминация может значить. А значить она могла многое. Например, захват спецназом. Такие ходы с ярким светом в глаза, с воздействием на психику как раз в их стиле.

Пока террористы не опомнились, надо было выдергивать Максима и уводить его. Как ни соблазнительно было сделать это на машине, но Антон понимал, что придется обходиться без нее. В крутом повороте на скользком укатанном снегу он развернул машину так, что она перегородила выезд с дворовой территории, тем самым помешав преследованию на «Фольксвагене». Теперь Максим! Антон выскочил из машины, бросился к ивам и тут же понял, что не успевает. Максим, два раза упав в снег, побежал в сторону улицы, в воздухе отчетливо послышались глухие хлопки. Одна пуля со стуком ударилась в ствол ивы, срубив перед этим тонкую ветку. Если киллер понял, что ничего опасного нет, то террористы в машине тоже сейчас это поймут.

Выскочив из-за угла, Антон увидел, как Максим стремительно бежит к остановке общественного транспорта. Логично, там больше народу, там убийцам или похитителям действовать затруднительно. Только если они настроены серьезно, то расстреляют тебя хоть на глазах сотен людей.

– Максим! – закричал Антон. – Остановись!

Не особенно рассчитывая на успех, Антон прибавил скорости на скользкой тротуарной плитке, но Максим все же обернулся. Наверное, сработал рефлекс на опасность и безвыходность ситуации. Любой голос, а подсознание напомнило, что голос знакомый, воспринимался как шанс, как надежда на спасение. И, слава богу, он узнал Антона. Максим замедлил шаг, пятясь к остановке. Антон хорошо видел, как затравленно вращались его глаза, как крутилась голова, судорожно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону в поисках убийц.