За Нас. За Вас. За Северный Кавказ - Александр Пономарёв

Игорь Базуев был высок ростом, грузен и тучен. Всегда выбритый череп, курносый нос и глаза немного на выкате, придавали ему вид бандита с большой дороги. А толстая золотая цепь на шее усиливала впечатление. Игорь всегда представлялся сиротой и везде заводил одну и ту же шарманку: «Там где трудно и нелегко, где наша работа сопряжена с риском для жизни — там всегда липецкий ОМОН».

— Исполняющий обязанности начальника тыла всего областного ОМОНа, — говорил Игорь и делал в воздухе большой круг указательным пальцем, усиливая нагрузку на неокрепшие гражданские умы, как бы показывая — вот я какая фигура. Хотя, надо заметить, что ОМОН в области был, и остаётся, по сей день единственным подразделением.

Пустым Игорёк не приезжал никогда, отказать ему было невозможно. Но, если по-правде, никто не отказывал ребятам, уезжающим на Северный Кавказ. Каждый руководитель помогал, чем мог. Многие из них усаживали омоновцев рядом и требовали рассказов о войне. Здесь Игорь чувствовал себя как рыба в воде. Своими небылицами он доводил людей до слёз. И они, растроганные, вытирали их платками.

— Легендарный липецкий ОМОН восемь раз брал Грозный, — говорил Игорёк, — а когда мы уезжали — его опять сдавали. Приходится ехать снова и брать его в девятый раз.

Когда его вызывал к себе на ковёр командир, и пахло палёным, он говорил ребятам:

— Опять фронтовику руки будут выворачивать, — и, открыв дверь, заходил в кабинет шефа, как на эшафот.

Любимыми его выражениями были такие: «Пойдём ноздрями пыль гонять?» или «Хватит в ботве путаться и песок педалями загребать».

Но лучше него разводить боевых товарищей не мог никто. Как-то в Грозном к липчанам приехали гости из Ивановского ОМОНа. Они стояли в десяти километрах южнее на перевале. Игорь, выставляя сок на стол, хитро прищурился: «Угощайтесь, пацаны, наш сок липецкий. Видите? Лебедянский!». Ивановцы, откушав соку, восхищались, а Игорь уже открывал консервные банки с горбушей в собственном соку и продолжал:

— У нас в Лебедяни, это, к слову сказать, райцентр в Липецкой области, яблок столько, что собирать не успевают. А яблони стоят у самой реки. Так вот — яблоки падают в реку, а горбуша их лопает. До пяти метров вырастает. Горбуша тоже наша.

Изумлённый капитан из Иваново поднёс банку к глазам и улыбнулся:

— Ну и силён ты, братец, разводить. Консервы-то дальневосточные!

Все вместе с Игорем весело рассмеялись. Вечер перестал быть томным.

— Аналогичный случай был в Грязях, — говорил в самое ухо подвыпившему соседу, сидящему рядом с ним за столом, — корова бежала по взлётной полосе, рога у неё отвалились. А взлететь она так и не взлетела. Понял?

В палатках и других помещениях, где жили бойцы, мышей, было столько, что, по словам Сани Журавлёва, они ходили толпами с транспарантами: «Долой людей». Они грызли одежду и личные вещи. У Сани Ложкарёва эти подлые твари погрызли все деньги. Двадцать стольников — ровно по середине. Пришлось их менять в банке Моздока. Хорошо девчата попались сердобольные — поменяли купюры.

Сергей начал привозить из каждой поездки кошек, котов и котят. Если взрослые кошки не приживались, а не следующий же день исчезали, то маленькие котята оставались полноправными членами коллектива. Так Сергей подобрал на рынке в Моздоке Лейлу. Маленький трёхцветный котёнок слонялся под прилавком и шатался от голода. Толстая тётка, торговавшая мандаринами, пнула его ногой. Котёнок, подволакивая заднюю правую ногу, поплёлся под другой лоток. Сергей вытащил его и стал внимательно разглядывать. Гной слепил котёнку глаза. Наверное, он ничего не видел и подумал, что пришёл его смертный час. Сергей запрыгнул в кузов грузовика и, достав из рюкзака банку сгущёнки, открыл её ножом. Вылив небольшое количество молока на пол, он ткнул котёнка мордочкой в пахучую лужицу. Котёнок заурчал и бешено стал вылизывать еду. Сергей ещё два раза подливал молока. Наевшись, его подопечный упал на бок и немедленно уснул.

— С кем это ты, Серый? — к нему обращался водитель Андрей Коробов, по кличке «Титаник».

— Да вот котёнка нашёл. Пусть в кузове едет до Грозного. Если доедет живым — назову Джокером, — ответил Сергей Титанику.

Котёнок доехал, но оказался не Джокером, а Лейлой.

— Плюньте тому в лицо, кто вам скажет, что животное о трёх цветах это кот. Коты не бывают трёхцветными. Только кошки, — говорил Сергею врач Саня Журавлёв, — вообще трёхцветная кошка в дом приносит счастье и доход. Так, что пусть живёт.

Лейла оказалась очень смышлёной и умной. Саня Журавлёв промывал ей глаза крепким чаем и вылечил вывихнутую ногу, но любила она только Сергея. Ложилась спать рядом с ним и подолгу ждала, когда он по ночам проверял посты. Спавший рядом Юрка Колесов, улыбаясь, говорил: «Наверное, это любовь. Сильное чувство, но попахивает зоофилией». Сергей только отмалчивался.

Саня Журавлёв оказался отличным парнем, а в плане профпригодности Сергей понял, что Журавлёв настоящий профессионал своего дела. Саня был готов к работе круглосуточно. Он никогда не ныл, вставал ночью по первому требованию и оказывал квалифицированную помощь. Заболел ли у кого-нибудь зуб или случился понос. Саня знал название всех препаратов и умел пользоваться всеми инструментами. А деревянные туалеты Саня проверял два раза в день. Если там было грязно — он зверел.

— Дневальный! — кричал доктор благим матом, — почему туалеты грязные? Ты, что хочешь мне тут дизентерию или желтуху развести?

И дневальный уже бежал с двумя вёдрами воды и хлоркой, проливая туалеты и насыпая столько препарата, что у посетителей клозетов текли обильные слёзы. На всех туалетах Саня написал такие объявления: «Уважаемые фараоны! Не оставляйте после себя пирамиды». А вот случаи болезни Боткина действительно были.

Однажды Олег Харитонов поймал в камышах огромного дикого хомяка. Хомяк был размером с небольшую кошку. Олег посадил его на поводок и два дня приручал. Когда хомяк перестал кувыркаться и грызть верёвку, а начал спокойно ходить рядом, Олег брал его на инженерную разведку. Местные жители открывали рты, когда видели такую картину. Омоновец, идя по дороге, преспокойно вёл на поводке огромного хомяка, который щурился и шипел. На вопросы местных жителей, Олег отвечал:

— Три года его обучали. Кучу денег истратили. Взрывчатку ищет, нюх у него лучше, чем у собаки.

Так вот этот хомяк, в конце концов, укусил Олежку, и ему пришлось уехать домой в госпиталь, где у него обнаружили желтуху.

После этого Саня Журавлёв две недели заставлял каждого сотрудника выпивать сто грамм водки ежедневно. Сержант Ванька Сапрыкин спорил с врачом:

— Николаич, я совсем не пью спиртного! В принципе не пью!

— А я приказываю выпить, как лекарство! — говорил Саня тоном, не терпящим пререканий. И дожидался, пока его приказ будет выполнен.

В обязанности Витьки Нежданова входили почти ежедневные поездки в Ханкалу. Путь начинался по Старопромысловскому шоссе, затем поворачивал на площадь «Трёх дураков». Вообще-то до войны площадь называлась Дружбы народов, и на ней находился памятник, где стояли, обнявшись — русский, чеченец и ингуш. Но во время войны памятник взорвали, а на этом месте во времена правления Масхадова проводились публичные казни. Затем дорога поворачивала на проспект Победы, площадь Ермолова, мост через Сунжу, проспект Ленина. Потом от площади Минутка шла напрямик до посёлка Ханкала. Опознавательным знаком являлся блок-пост, на котором расположился тувинский ОМОН. Все называли его япон-ОМОН. Так, как парни действительно были похожи на аборигенов островов в Японском море.

Однажды Нежданов, почёсывая затылок, зашёл в комнату, где жили Сергей и Юрка Колесов.

— Парни, скажите какую — нибудь чеченскую фамилию!

— А тебе зачем? — спросил Сергей.

— Да, я справку за неделю печатаю, — Витька озадаченно поднял брови, — в понедельник на нашем блоке двоих боевиков задержали и отправили в комендатуру. Фамилию одного я помню — Суваев. А вот второго не записали, хоть убей — не помню, как его звали-величали!

— Ну, если первый — Суваев, то второго пиши смело, как Вынимаева, — рассмеялся Юрка, — всё равно твою справку читать никто не станет.

Площадь Минутка штурмовали во время первой кампании и во время второй. Много воинов сложили здесь свои головы и с одной стороны, и с другой. Двое липецких собровцев погибли здесь осенью 95-го. Этот день вошёл в историю, как чёрный день российского СОБРа, более 40 человек не вернулись в этот день на базу. Когда смертельно ранили старшего офицера, лейтенант Безруков кинулся на помощь своему товарищу, но предательская пуля догнала и его.

Подполковник Сытников и лейтенант Безруков похоронены в родном городе на аллее Героев. Оба носили одно и то же имя — Сергей.

Ханкала представляла собой небольшой палаточный городок, где располагались штабы и воинских и милицейских подразделений.