Лента Мёбиуса, или Ничего кроме правды. Устный дневник женщины без претензий - Светлана Васильевна Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ужинать!
Нина, домработница и сиделка в одном лице, вторгается в мои мысли сырниками с изюмом. Я заказывала обезжиренный творог, политый нулевым кефиром, как велит врач, пугая меня сильно повышенным холестерином, источником инфарктов и инсультов, хотя последние исследования установили: для пожилых холестерин не опасен. Холестериновые бляшки организм образует для того, чтобы старые сосуды не слипались, и кровь между ними проходит вполне успешно. Восточной медицине это известно давно, но нас лечат отечественные аллопаты. Я своему эскулапу ещё приплачиваю, и он искренне заботится, чтобы я дольше прожила, поэтому выискивает отсутствующие признаки опасных болезней. Терапевт он сносный, а психолог плохой: в моём возрасте пугать грядущей смертью бессмысленно, да и Нину, крепкую молодую гагаузку, которая, как пушинку, Пересаживает меня из кровати в кресло, не переупрямишь, она привыкла делать, что ей по нраву. Знает – мне нельзя жареного, жирного, мучного, острого, кофе по-турецки вызывает тахикардию, а от галушек с картошкой и луком, плавающих в разогретом свином шпике, я умру, не успев переварить, но не сдаётся, жарит-парит, потом с удовольствием ест сама – не пропадать же добру. Да ещё спрашивает с хитрецой:
– Фигуру бережёте? Кто вас видит? Вы же лежаче-сидячая.
Она смотрит телевизор, где для обнищавшего народа по всем каналам показывают, как готовить кулинарные изыски, и одновременно – как похудеть. Звука телевизора я не выношу, хотя он стоит в другой комнате. Дала Нине денег, чтобы купила себе наушники. Надулась. Мне уже 25 лет верно служит большой и тяжёлый Sharp японской, а не китайской сборки. Нина, любительница нового, говорит:
– Отчего бы вам не купить плазму? Смотрите допотопный ящик.
– У кого-то и такого нет. Никогда не гляди вверх, гляди вниз, и будешь спать спокойно.
Нина поджимает губы и уходит на кухню. Не поняла? Ещё у неё гнусная привычка время от времени спрашивать: «Я вам не нравлюсь? Вы, наверное, скоро меня уволите». Промолчать нельзя – стоит, сложив руки на животе, и ждёт. Если я задерживаюсь с ответом, говорит обидчиво:
– Конечно, я не такая умная и не знаю, что вы там думаете, но хорошо понимаю, что чувствуете. Поэтому меня не проведёшь.
Нина много себе позволяет, и в то же время знает, что я могу дать ей пенделя в любую минуту, поэтому уважает границы своеволия. Она скрывает, но я вижу, что при всём небрежении «к барству» её восхищают моё образование, способность разъяснять непонятное, удивляет любовь к книгам, которые я читаю. Шевеля губами, силится запомнить хотя бы названия. Она практична и берёт от жизни всё, что нужно и не нужно, а вдруг пригодится.
Сырники оказались очень вкусными и лёгкими. Запиваю их чаем с вишнёвым вареньем, вишня старикам полезна, в ней много аскорбиновой кислоты, разжижающей кровь. Ужином я довольна.
До сна ещё пара-тройка часов, и меня терзают обрывки дневных впечатлений. Чтобы выкинуть их из головы, нажимаю кнопку телевизора. Нравится смотреть картинки, выключив звук, смешно и ненавязчиво. Показывают толпу – то ли протестную, то ни праздничную, и я ощущаю себя мошкой с самомнением. Нас мириады, мы рождаемся и гибнем, не оставляя следа, хотя думаем наоборот. В чём смысл существовании живого на планете Земля – зачем? кем? начало и конец? Иногда думаю, что отсутствие ответа на основополагающий вопрос и есть причина того, что человечество всё глубже заходит в тупик. Самой совершенной электронной программе будущего не решить эту задачу.
Про смысл других жизней пусть думают другие, возможно, у них всё сходится, всё в порядке, а мне разобраться бы с собственной, но на это надежда слабая – всё перемешано, запутано, зависимо. Как разъять, разложить по полочкам, узреть, если не частный, то хотя бы общий замысел? Страшно покидать непонятый мир.
Бесконечно прокручиваю одни и те же темы, убеждаясь, что разгадка спрятана в прошлом. Картинки безостановочно мелькают, раскрашивая мысли. Верчусь с боку на бок, хотя это стоит усилий. Раздражают жесткие, стоящие колом от крахмала простыни, которыми Нина застилает постель, тогда как мне нравится бельё ласковое, хорошо понимающее человеческое тело.
Бессонница потирает руки. Надо отвлечься от плохого, сосредоточиться и срочно отыскать временный смысл существования. Словосочетание забавляет: временный смысл – иначе говоря, часть от целого – наверняка есть, а вот непреходящий, или целое, неведом. Я улыбаюсь от бессилия и засыпаю.
* * *
Утром, которое считается мудренее вечера, ситуация не упростилась. Взбитые сливки облаков то тут, то там разрываются, и в синие небесные окна устремляется солнце. Нина держит зеркало, я причёсываюсь. Голыми плечами чувствую, как осыпаются мои лёгкие волосы, словно желтые листья с уходящих в сон осенних деревьев.
Старость – это другая жизнь. Совсем другая. И не только потому, что движения скованы и с болью приходится мириться, а не лечить её, как в молодости. В конце концов, не так уж много осталось, можно и потерпеть, но как раз это и значит, что изменилась ментальность.
У Пушкина кузина говорит мамаше Лариной:
Мне тяжела теперь и радость,
Не только грусть… душа моя,
Уж никуда не годна я…
Под старость жизнь такая гадость…
И откуда знал о старости в тридцать-то лет?
А ведь и правда: гадость жизни лезет изо всех щелей, как прежде везде сияла красота. Это так безжалостно – дать только одну жизнь, которую не с чем сравнить! Неминуемость смерти, уже осознанная, отравляет существование. Никакого удовольствия. Сплошные недостатки и только единственное утешение – воспоминания. Преимущества опыта мнимые – он полезен, когда надо принимать решения, а старость теряет даже эту потребность. Самое неприятное в старости – осознание предела жизни, его близости. Конец назначен, но точная дата не известна. Как будто объявили: у вас онкология четвёртой степени, неоперабельна, неизлечима. Ждите. Ждём-с.
Когда я сегодня называю вслух дату своего рождения, хочется не просто смеяться, хочется ржать, потому что внутри я давно ощущаю себя сорокалетней. И вдруг в зеркале отражается эдакая харя! Глаза имеют мерзкое свойство скукоживаться до изюминки, верхнюю губу бороздят вертикальные морщинки, и эти ужасные собачьи брылы! Никакие, самые дорогие кремы не помогают. Правда волос пока хватает, и лежат они хорошо. Современные причёски, вернее их отсутствие, когда
