Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна

Немец слушал, внимательно глядя то на Марка, то на кивающего, как китайский болванчик, Пашку и, похоже, постепенно проникался. Переглянулся с подошедшим сослуживцем, что-то негромко сказал, кивнул…

- Gut, - наконец, коротко резюмировал он и, не добавив ничего больше, вышел.

Ребята переглянулись, не зная, что делать и как реагировать. Разговаривать они пока не могли – второй солдат остался с ними, по-видимому, чтобы следить.

Потянулись минуты томительного ожидания. Парни, стараясь держаться подальше от соглядатая, молча переглядывались, безмерно жалея, что не могут перемолвиться хоть словом, и тихо тосковали, не зная, чего же они, собственно, ждут. И чего дождутся в итоге.

Наконец за дверью вновь зазвучали уже знакомые тяжелые шаги, и вошел все тот же солдат. Он окинул быстрым взглядом отчаянно храбрящихся друзей и, быстро что-то проговорив, завершил речь каким-то коротким, но емким приказом. Затем поманил с собой сослуживца и, чеканя шаг, покинул библиотеку.

Пашка медленно выдохнул и, быстро оглядевшись, дабы убедиться, что больше за ними никто не подглядывает, подался к уху Марка.

- Что он сказал?

- Сказал, чтобы мы оставались здесь, - мрачно отозвался его приятель, тоже понижая голос, дабы не быть случайно услышан, - Сказал… что помогут, сопроводят в госпиталь, хотя и отметил, что ни ты, ни я раненными не кажемся. Не знаю, что теперь делать.

- Мда… - Пашка напряженно облизал губы и принялся нервно ломать пальцы, - Если они уведут нас отсюда… я даже не знаю, вдруг темпор не сможет вернуть нас обратно?

- О, а ты думаешь, он вообще собирается это делать? – Марк саркастически улыбнулся и безрадостно продолжил, - Вспомни Вольфа. Он-то в нашем времени глобально застрял, что, если… мы тоже…

- Марк, - его друг нахмурился и, сжав плечо парня, серьезно глянул на него, - Вспомни сам, вспомни Вольфа, вспомни Тату! Они остались в нашем времени и, честное слово, я убежден, что они сделают все, чтобы вернуть и нас туда! Уверен – они достанут темпора даже из-под земли, они вынудят его возвратить нас домой. Поэтому перестань паниковать. Надо только чуть-чуть потерпеть – и все обязательно наладится.

***

Спуск в подвал оказался именно там, где и рассказывал Вольфганг – сбоку под лестницей. Тата, которая, в общем-то, не сомневалась в словах немца, но подспудно лелеяла смутную надежду на ошибку, тихонько вздохнула, глядя на открывшуюся ее взгляду лестницу вниз. Встречаться с таинственным и пугающим темпором не хотелось совершенно, но выбора судьба определенно не представляла.

Девушка оглянулась на своего спутника и, смущенно пожав плечами, набрала в грудь побольше воздуха, уже намереваясь начать спуск, когда Вольф остановил ее.

- Я пойду первым, - решительно заявил он и, аккуратно отодвинув девушку, принялся осторожно спускаться. Тата, в целом очень одобряющая самоотверженный поступок немца, следуя за ним, невольно поежилась.

- Только не трогай его кости, - напомнила она, - А то станет еще хуже…

- Я помню, - коротко отозвался солдат, продолжая уверенно спускаться, не сводя взгляда с тьмы впереди.

Девушка, мрачно подумав, что стоило бы взять фонарик, поежилась, шагая за ним.

Мрак вокруг сгущался. Тату безмерно тянуло оглянуться назад, дабы увидеть светлый проем двери, обнаружить хоть один луч света в этом царстве тьмы, но позволить себе этого она не могла – в потемках легко было бы запнуться и упасть, а этого ей по понятным причинам не хотелось.

Текли минуты, вытягиваясь в сплошную бесконечность; девушка нервничала, стараясь не думать, что сейчас может происходить с ее братом и ее другом; немец безмолвно продолжал спускаться, скользя пальцами по стене сбоку от себя. Зачем он это делал – для устойчивости или для уверенности, Тата не знала, а спрашивать не решалась, опасаясь разрушить густую тишину.

Неожиданно Вольфганг остановился. Его спутница, во мраке не сумевшая вовремя заметить это, немного врезалась в него и, ойкнув, отступила.

- Свет, - голос немца прозвучал тихо, приглушенно: постороннего внимания привлекать он не хотел.

Девушка вытянула шею, выглядывая из-за плеча спутника и, действительно обнаружив далеко внизу слабые отблески света, по-видимому, свечи или факела, сглотнула. Происходящее вновь совпадало с тем, что рассказывал Вольфганг и это не могло не пугать. Лицезреть ребенка, мирно проводящего время в окружении древних костей, по-прежнему очень не хотелось.

Вольф продолжил спускаться, держась уже значительно более напряженно и настороженно; Тата следовала за ним, мысленно радуясь присутствию рядом такого защитника. Все-таки на немца положиться определенно было можно – парнем он был крепким, закаленным, а к ней относился достаточно хорошо, чтобы при случае защитить.

Вновь потянулись минуты, полные бесконечных ступеней. Молодые люди спускались, напрягаясь с каждым мигом все больше, желая и не желая конца своего пути, опасаясь увидеть того, кто ждал их там.

Но, увы, конец приходит всему и от желания человека чаще всего ничего не зависит. Пришел конец и этому длинному спуску, приведший ко вполне предсказуемому исходу.

Вольф осторожно шагнул вперед, выходя на свет факелов и, явственно пораженный, замер, созерцая то, что находилось перед его глазами и заслоняя своей спиной обзор девушке.

Тата попыталась выглянуть, попробовала разглядеть хоть что-то… и замерла на половине движения, остановленная чьим-то веселым, заливистым смехом. Очень, очень молодым смехом – уже не детским, но еще и явно не взрослым, веселым, жизнерадостным, заразительным и каким-то совершенно не страшным, что удивляло сильнее всего.

Девушка ухватилась за плечо спутника и, приподнявшись на цыпочках, все-таки выглянула из-за него. Брови ее против воли поползли вверх – такого увидеть она не ожидала даже после рассказов Вольфа, и не взирая на все, прочитанное в старинном фолианте.

Перед ними расстилался большой, просторный, ожидаемо полутемный, освещенный лишь колеблющимся светом факелов зал. Никакой груды костей, о которой упоминал Вольфганг, в нем не было – очевидно, за прошедшие годы темпор успел прибрать этот беспорядок, - зато по центру его красовался трон. Самый натуральный, высокий, скрупулезно выложенный из выбеленных временем костей трон, на котором восседал… отнюдь не тот маленький мальчик, какого упоминал немец. Это был подросток, лет четырнадцати-пятнадцати, веселый, подвижный и жизнерадостный, с широкой улыбкой, копной темно-каштановых волос и озорными глазами. Ничего жуткого в этом пареньке не было – он казался самым обычным человеком, таким же, какие ходят во множестве по улицам любого города.

- Вы нашли меня! – звонко воскликнул он и, рассмеявшись вновь, захлопал в ладоши, - Как здорово, какие вы молодцы! Я думал, вы испугаетесь прийти ко мне, а это было бы так скучно!

Тата осторожно вышла из-за спины своего спутника, занимая место рядом с ним и, не зная толком, как реагировать на заявления мальчишки, неловко покосилась на парня. Тот, словно прочитав ее мысли, быстро пожал плечами и вновь устремил взгляд к загадочному, таинственному созданию перед собой.

- Ты – темпор?.. – спрашивал Вольф аккуратно, настороженно, будто опасаясь услышать ответ. Паренек оживленно кивнул и, подавшись вперед, облокотился на свои колени, с интересом рассматривая пожаловавших к нему гостей.

- Меня зовут Райвен, - представился он, приветливо улыбаясь, - А ваши имена я знаю – я слышал, как вы болтали там, наверху. Вы так смешно меня боялись! – он снова расхохотался, запрокидывая голову. Среди копны темных волос что-то тускло сверкнуло, и девушка невольно присмотрелась внимательнее. Ей почудилось, что темпор закалывает волосы заколкой.

- Нам этот страх смешным не казался, - негромко пробормотала она и, резко шагнув вперед, сдвинула брови, - Куда ты дел моего брата и моего друга?!

Райвен склонил голову набок.

- Какая ты сердитая… - протянул он, и в голосе его явственно зазвучали нотки обиды, - Я же просто хотел развлечься, что тут такого? Мне скучно одному, люди редко забредают сюда… Знаешь, как было весело отправить Вольфа вперед по времени, а потом смотреть, как он пытается договориться с вами? – мальчишка опять захихикал, - Какие вы были смешные, когда он вдруг заговорил по-русски! А как весело сейчас наблюдать, как ваши друзья общаются с немцами в сорок втором!