Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник) - Ярослав Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вали отсюда! – велел я, на всякий случай поднимаясь.
– Да ушел уже, ушел…
Убедившись, что несостоявшегося обидчика действительно вынесло из залы, я украдкой покосился на фибулу. На ней был тот же герб, что на длинных шелковых полотнищах, свисающих со стен дворца, только чуть упрощенный. Должно быть, у этого был свой смысл. Или все просто, и таким образом император маркирует свое «имущество»?
– Примите, господин, – заспешила ко мне полногрудая трактирная работница, а может, и хозяйка. Блюдо, которое она передо мной поставила, было наполнено какой-то аппетитнейшей мешаниной, залитой ароматным соусом. И хотя я вполне насытился свининой, понял, что не смогу отказаться от угощения.
– Сколько с меня?
– Оставьте, господин, угостить императорского бойца мы всегда рады.
– Я могу заплатить, зачем?
– Ну что вы, господин. – Однако все же приняла от меня монетку. От ее обиды не осталось и следа, женщина смотрела умильно и радушно.
Овощи и мясо были приготовлены искуснейше, соус оказался выше всяких похвал. Добирая лепешкой его остатки, я вздыхал лишь о недостаточном объеме моего желудка. И, выбравшись из заведения на улицу, постарался запомнить его местонахождение. Забегаловок в городе наверняка очень много, но надо держать на примете вот эту, где так вкусно кормят.
Во дворец я вернулся раньше того срока, который мне обозначили, и Хунайд, придирчиво поморщившись, все-таки не высказал претензий. Вернее, нет, одну-таки высказал:
– Ты что-то больно правильно себя ведешь! И вернулся раньше, и на своих ногах… Подозрительно!
– Я благоразумный. – И, набрав побольше воздуха в грудь, старательно дыхнул мастеру в лицо. Видимо, учуяв легкий запах пива, тот совершенно успокоился.
Последующие бои я запоминал во всех подробностях и каждый переживал по много раз, просыпаясь по ночам и рефлекторно пытаясь схватиться за оружие, повторить атаку или блок. Несмотря на это, привыкание шло стремительно.
Вот странно, но уже через месяц я вполне освоился в замке, с тренировками, с Хунайдом и его манерой тренировать меня, с боями, случавшимися все-таки не чаще, чем раз в две недели. Здесь все воспринимали подобную жизнь не просто как нечто нормальное, а как огромную удачу. Сложно было не поддаться общей инерции. К тому же не лучше ли видеть в ситуации хоть что-нибудь хорошее?
Заставить себя наслаждаться положением смертника слишком трудно, однако привыкнуть к нему, как оказалось, было вполне возможно. Два последующих боя не завершились смертями – в первом случае я ранил противника (сам, правда, тоже по ходу дела получил пару неприятных царапин), и это вполне удовлетворило правителя, а во втором случае он прервал бой и велел нам уходить, потому что к нему явился посыльный с какой-то срочной депешей. Это немного примирило меня с реальностью – я получил доказательство, что поединок не обязательно должен закончиться смертью одного из бойцов.
Полученные царапины уже через пару дней перестали меня беспокоить – лечили здесь великолепно. Так что, если меня искорежат и посильнее, но не добьют, есть шансы быть отштопанным по полной программе. И, может быть, если после этого я не смогу драться со всей отдачей, оно даже будет и к лучшему…
– Глупости тебе в голову приходят! – загремел Хунайд, услышав от меня эту идею. – Ты чем намереваешься зарабатывать на жизнь, если не сможешь драться? Ты еще хоть что-нибудь умеешь?
Умею ли я? Эта мысль меня обескуражила. Разумеется, у себя на родине я мог без труда заработать в сфере IT, неплохо водил машину, разбирался в технике… Здесь все было иначе. И, пожалуй, из всех моих навыков только умение дать в морду годилось для этого мира.
– Во-во! – неверно истолковав выражение моего лица, взорвался мастер. – Давай! Разве что корзины таскать тебя возьмут, будешь спать под окнами постоялого двора, потому что на жратву деньги будут, а на ночлег – уже нет. Как перспективка, а? Совсем дурак? Ты если обучишься драться и выживешь, потом в любой клуб, на любую арену устроишься. Тебя как бойца везде возьмут, достаточно тебе будет сказать, что ты перед императором выступал. Золото будешь грести обеими руками… Если доживешь, конечно.
Следующего боя я ждал в напряжении. Мне не могло так долго везти. Ведь предыдущий противник, с которым мне пришлось довести поединок до конца, споткнулся о табуретку, которую слуги вовремя не убрали. Случайность. А последняя драка прервалась не потому, что я оказался сильней. Пожалуй, в ней у меня было маловато шансов на благополучный исход. Хорошо хоть, что удалось продержаться до момента, когда к его величеству завалился посыльный со срочным извещением.
– Кстати, учти, что тебе предстоит биться через месяц на большой арене, – заявил Хунайд. – Имей в виду, там биться сложнее, чем в приватной обстановке. Ты выступал перед публикой? Можешь рта не открывать, и так знаю, что нет. Куда тебе. Думаю, впрочем, что если ты не будешь пачкать себе голову всей этой дурацкой ерундой про «хорошо б меня ранили», то сможешь справиться. Даже мои четырнадцатилетние ученики справляются.
– Что за представление устраивается? – полюбопытствовал я, собрав всю свою выдержку. Первое, что мне хотелось сделать – это заржать ему в лицо и уточнить, действительно ли он верит, что я стану выходить на какую-то там арену? Но жизнь здесь, пусть и не слишком продолжительная, уже оказала воздействие. Да, я буду. Да, выйду. Куда я денусь? В конце концов, какая разница, где драться – на арене или в комнате? На арене, наверное, даже удобней, там места больше.
– Празднество в честь годовщины восшествия на престол нашего императора. Семидневные игры, как положено. Массовые бои и поединки известных гладиаторов вперемежку с выступлениями императорских бойцов и всякой мелкоты из столичных школ. Тебе это тоже предстоит.
– Кто будет против меня?
– А кто может это знать? Жребий кидают в день боя. Как всегда. Давно пора было привыкнуть. Иди, тренируйся. Ты же хочешь выжить?
– Хотелось бы…
– Давай, шевелись! Думаешь, победа с неба на тебя упадет? Пахать надо, пахать!
Я не спорил. И пахал. Вокруг меня начиналась суета – все готовились к приближающемуся празднеству и сопутствующему представлению. Представление занимало ребят намного больше, чем все остальное, но не абсолютно. От более опытных гладиаторов, некоторые из которых оказались очень говорливы, я уже выяснил, что накануне первого дня боев принято отпускать бойцов повеселиться, немного выпить, полюбезничать с женщинами – словом, приятно провести время. Этого с нетерпением ждали многие из гладиаторов.
Такой настрой вызывал недоумение. Никто из них явно не задумывался о том, что за пирушкой неотвратимо придет миг, когда их жизнь будет разыгрываться в божественную рулетку. А впрочем, может быть, никто из них не видел ничего такого эдакого в своей судьбе. И это вполне понятно. Если здесь все так живут и так смотрят на мир, то с чего бы гладиаторам отличаться?
Мне продемонстрировали кольчугу – тонкое плетение, удобные наплечники, в остальном же штуковина хиленькая, от сильного прямого удара не спасет – и велели тренироваться в ней. Разумно. Здесь не хватало места для индивидуальной тренировочной залы каждому гладиатору, и нам приходилось выжимать из себя пот на глазах друг у друга. Но никого уже не волновало, что кто-то сможет подсмотреть хитрые приемчики друг друга. И меня не волновало – я в основном тренировался с мечом, а самбо оставлял на вечер.
Приближался этот день, и если сперва я в глубине души желал растянуть время и сделать так, чтоб дни сменяли друг друга как можно медленнее, то потом наоборот стал мечтать, чтоб назначенный день как можно скорее наступил, а там уж будь что будет.
– Где мы будем биться? – спросил я Хунайда, когда решил, что кроме ругани и показного негодования могу узнать и еще что-нибудь.
– Болван, где еще, по-твоему, могут происходить празднества, как не в столице? Мог бы сам догадаться и не отрывать меня от дела своей ерундой. – И, с довольным видом потирая щетинистый подбородок, удалился.
– И скоро нас туда перевезут? – спросил я у своего напарника, с которым на этот раз отрабатывал ближний бой на мечах.
– За день до открытия празднеств. Там же будет и пирушка. Правда, я их не очень люблю. Перепьешься, а потом жребий падет на тебя, и будешь с похмелья драться. Нафиг надо.
– Так не напивайся.
– Когда начинаешь, там очень трудно остановиться. Обстановка такая. – Он покрутил пальцами и, не найдя, видимо, подходящего выражения, взял меч на изготовку. – Ну что, продолжим?
Почему-то ближе к надвигающемуся событию беспокойство оставило меня. Я привык к мыслям о грядущем состязании на арене и до самого последнего момента оставался невозмутимым. Ждал подозревающего взгляда Хунайда, когда заявил, что вечеринка меня не интересует и я на нее не пойду, но тот отреагировал вполне спокойно.