Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это точно, — улыбнулась она. — Уже предвкушаю следующий раз, когда мы разделим нашего короля.
— Я тоже. — Я никак не могла перестать краснеть.
Она обернулась и посмотрела на Рики и Роджера. Я и забыла о них. Такой вот эффект на меня производит Эхо.
Роджер изо всех сил уставился в пол. Рики смотрел на нас так, будто мы были съедобны. Я сверкнула на него глазами:
— Есть что добавить?
— Не можешь же ты упрекать мужчину за то, что он наслаждался шоу?
— Вообще-то могу.
— Я твой начальник, а она твоя королева. Мы обе относимся к людям, на которых ты не должен смотреть с вожделением, — осадила Эхо.
— Я могу контролировать, что говорю и делаю рядом с красивыми женщинами, но не непроизвольные реакции тела.
— Нам нет дела до твоей эрекции, — отрезала Эхо.
Его гнев скользнул по моей коже как запах хорошо прожаренного мяса. Я получила способность питаться гневом, как Жан-Клод — похотью. Он разделил свой талант со мной, но поглощать людской гнев — мой личный дар. Я демонстративно втянула носом воздух:
— Утихни нахрен, Рики. Ты начинаешь пахнуть жратвой: вкусный, вкусный гнев.
— Ебал я тебя.
— В твоих мечтах.
— Ты не можешь вести себя уважительно, не так ли? — спросила Эхо.
— Думаю, у Аниты получается раскрывать мои худшие стороны, — ответил Рики.
— Официально ты на испытательном сроке, Рики, — напомнила она.
— Это несправедливо.
— Жизнь несправедлива.
— В смысле?
— В смысле, только дети хнычут: «Это нечестно!». Взрослые понимают, что справедливость редка и хорошее отношение нужно заслужить.
— Я хорошо выполняю работу.
— Да. Именно поэтому я и не уволю тебя сегодня. Однако запомни вот что, Рики: если выкажешь неуважение к Аните, или любой сотруднице, еще раз, то вылетишь с работы.
— Как я могу делать свою работу и не смотреть на них?
— Ты можешь смотреть, но не с вожделением.
— Не вижу разницы.
— Похоже, так и есть, — вздохнула она и повернулась ко мне. — Иди к нашему королю и любовнику. Я присмотрю, чтобы Кардинал не причинила ущерб и объясню этому разницу между взглядом и похотливым взглядом.
— Удачи с последней частью, — ответила я.
— Возможно, я позову кого-нибудь еще из парней-охранников, чтобы разъяснить мужские тонкости в вопросе того, как смотреть, но не вожделеть.
— Хорошая идея, — поддержала я.
Она открыла для меня дверь, и на нас обрушилась музыка, так что я едва услышала, как она со мной попрощалась, вернув то сверхсерьезное выражение лица шефа службы безопасности. Мне было немного жаль уходить от нее без еще одного поцелуя. У меня были и другие любовницы, но ни об одной я не думала, как о своей девушке. Эхо моя девушка? Я не была уверена, как называть ее, но начинала хотеть дать ей определение. У меня никогда не было женщины, которой я захотела бы присвоить звание. Была одна, которая в этом нуждалась, но я не хотела называть ее своей девушкой. На этот раз идея возникла у меня, но — вот ведь ирония! — я не была уверена, что Эхо захочет. Если я пожелаю, она примет это звание, но оно ей не нужно, чтобы чувствовать себя в безопасности, и вполне вероятно, что в этом заключается часть моего желания дать ей определение. Романы бывают такими запутанными.
Я оставила свою девушку удостовериться, что подружка-сожительница моего бывшего любовника и нынешнего вампира-слуги никому не причинит вреда, пока сама отправляюсь на свидание с нашим общим любовником. Я бы сказала, общим бойфрендом, но в действительности Эхо встречалась только с одним человеком — с Фортуной, любовью всей своей жизни и послежизни. Фортуна была девушкой моей девушки, а может, Фортуна тоже была моей девушкой. Так это делало их обеих девушками моих девушек или моими девушками? А Жан-Клод был парнем их девушки? Или, поскольку все хотя бы от случая к случаю занимались сексом друг с другом, были ли слова бойфренд и девушка слишком старомодными, чтобы их охватить? У меня начинала болеть голова, и совсем не от танцевальной музыки.
4
Я позвонила Эдуарду из своего джипа, потому что наконец-то научилась пользоваться блютусом, и теперь могла одновременно говорить и вести машину. Это было немного похоже на возможность одновременно гладить голову, тереть живот и прыгать на одной ноге, жуя при этом резинку, только гораздо полезнее и выглядит не так глупо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})На третьем гудке я сообразила, что не соотнесла часовые пояса, и вполне возможно, что там у них была чудовищная рань. Узнала ли я что-то, что не могло бы подождать, пока он проснется? Отнюдь. Я дала отбой, понадеявшись, что он спал и не слышал. Я не привыкла, что Эдуард на другом конце мира от меня. До этого мы никогда не находились более чем в пяти часах полета друг от друга. Не думаю, что Ирландия намного дальше, но разница во времени давала такое ощущение.
Я не удивилась, когда поставленная на его звонок мелодия зазвучала в салоне почти сразу после того, как я повесила трубку. Я бы тоже ему перезвонила.
— Да, Эд… Тед, — ответила я.
— Я один в своем номере. Можешь звать меня как захочешь. — Голос у него был низкий и хриплый спросонья.
— Я забыла о разнице во времени. Прости.
— Просто скажи мне, что ты нашла что-то, что может помочь.
— И да, и нет. В Ирландии всегда были вампиры, как минимум последнюю тысячу лет или около того.
Я услышала шорох простыней, когда он сменил позу:
— Ну-ка повтори.
Я повторила.
— Откуда ты узнала?
— Сначала мне сказал Жан-Клод, да и потом, у нас в городе есть один вампир из Ирландии.
— Не знал, что в Сент-Луисе есть ирландские вампиры.
— Он не считает себя ирландцем, несмотря на то, что как вампир прожил там около тысячи лет, плюс-минус пару сотен.
— У вас не так много таких старых вампиров. Это один из Арлекина? — Вот видите, он и правда многое знает о моих делах.
— Нет, это Дамиан.
— Чего? Он разговаривает не как ирландец.
— Как я и говорила, он не считает себя ирландцем. Он говорит, я просто умер там. Он все еще считает себя викингом. Дамиан был одним из тех, кого история называет датскими викингами, вот к ним он до сих пор себя и относит.
— Даже после тысячелетия в Ирландии.
— Ага.
— Ладно, я не обязан понимать побуждения Дамиана. Что ты узнала?
— Его бывшая госпожа, Та-Что-Его-Создала, буквально, нельзя произносить ее имя не рискуя вторжением в свой разум. Она способна на некоторые фокусы, которые могла делать Мать Всея Тьмы и некоторые из старого Совета вампиров.
— Он сказал, или тебе известно из личного опыта?
— Однажды она нас посетила. Она причина кошмара Дамиана, и это распространилось на нас с Натэниэлом. Было почти до одури жутко. Думаю, если бы Ричард и Жан-Клод не могли метафизически держать меня за руку, она смогла бы буквально досмерти нас напугать.
Я услышала, как простыни снова зашуршали. Держу пари, он сидит, прислонившись к изголовью кровати.
— Ты имеешь в виду, до смерти в прямом смысле слова?
— Да.
— Я знаю, что ты встречала других вампиров, которые могли вызвать такой страх.
— Ночные ведьмы, да, но они дилетанты по сравнению с Той-Что-Его-Создала.
— Ты действительно не хочешь произносить ее имя вслух.
— Абсолютно.
— Она тебя напугала.
— Скажем так, я не стремлюсь к повторной встрече.
— Тебя нелегко испугать.
— Обычно нет.
— Почему ирландцы не знали, что у них есть вампиры? — вернулся он к теме.
— Дамиан сказал, что они держали свою численность ограниченной, дюжина максимум, а чаще меньше. Они брали кровь понемногу то там, то тут, а если и убивали, то обставляли дело так, что труп можно было списать на военные действия, диких животных, да просто на жестокие времена. Он сказал, обычно поблизости происходили какие-то битвы или что-нибудь подходящее, чтобы замести следы.
— Имеет смысл.
— А еще он сказал, что в тюрьме поблизости не волновались, когда кто-то умирал раньше времени, если только не они платят тюремщику за лучшее обращение.