Фаранг - Евгений Шепельский

Убийца? Джорек — обыкновенный убийца? Вот так вариант… Я мог бы предположить все что угодно, но — убийца? Информация не укладывалась в голове. Я — в теле убийцы? Возможно, психопата? Ублюдка, упыря? Вот свезло так свезло!

— С некоторых пор… С некоторых пор мне не все равно, Йорик.

Корчмарь бросил на меня косой взгляд, затем деланно хохотнул. Джорек, кажется, перестал его веселить и начал всерьез беспокоить.

— О-о-о… А не ударился ли ты с некоторых пор в религию, мой добрый приятель? Человеко- и прочее любие, и все такое? А? Раньше ты убивал без разбора — платили бы деньги. А платили тебе немало, хо-хо.

Я — в теле головореза. Это — данность. Успокойся, Тиха. Уйми свою панику. Работаем с тем, что есть. На тебе-то нет крови, и это сейчас — главное.

— Платили, Йорик. Но и шишек я набил немало. Я поумнел.

— Неужели… надумал выйти из дела?

Толстяк хмыкнул. В сухом смешке мне почудилась угроза. Я сообразил, и для этого мне не понадобилось долго шевелить мозгами, что, если я дам утвердительный ответ, более того, если вздумаю ляпнуть что-то о гуманизме и человеколюбии, меня… спишут со счетов одним движением красной веснушчатой руки.

М-да, веселенький поворот.

Я сказал, преодолевая эмоции, что захлестнули:

— Не совсем. С некоторых пор я… скажем так, хочу побольше узнать о тех, с кем мне предстоит… работать. Чем живут, дышат, какие они в жизни.

Он даже привстал от изумления.

— О-о-о, уважаю. Растешь в моих глазах, Джорек. Раньше тебе нужны были только деньги — и плевать на моральную сторону. Но пройдет еще немного времени, и, если Маэт к тому времени не воплотится, ты все-таки обратишься к Спящему, верно? Груз грехов имеет обыкновение давить… с возрастом… Как у того жирного кондитера, который решил, что поймал звезду с неба… Так вот, ты обратишься, и…

И меня сразу можно будет списать со счетов. Кажется, ты меня проверяешь, Йорик? А вот очищенный хрен тебе в задницу, я не расколюсь! Не на того напал.

— Вряд ли, Йорик. Все стареют, обжигаются, набивают шишки. Я просто стал осмотрительней. Я больше не shlemazl.

— Ась? — Он верно уловил суть этого земного слова. — Больше не? Этоть хорошо, этоть верно! Этоть правильно!

Ох, не идет тебе мужицкий говор, Йорик, совсем не идет… Никакой ты не простолюдин, ты летаешь высоко. И Джорек знает твою подноготную. А Тиха Громов — нет. Он как слепой котенок, ползает да пищит, да и пищит — так себе.

— Мне тоже так кажется.

— Ну да, ну да. Тем более, на тебе проклятие. Что я, не понимаю? С возрастом хочется уже остепениться, осесть где-нибудь с золотцем и барахлишком, а ты не можешь…

Проклятие? Еще одна напасть. Да что же это такое? Но нельзя задавать прямые вопросы, иначе корчмарь меня расколет.

Йорик слегка шевельнулся, сосредоточив взгляд на бутылке ликера.

— Шутки в сторону, Лис. Заказ очень срочный. Мне вчера передали, что ты явишься в корчму, назвали имя клиента. И кое-что еще передали — для твоего усмирения. — Он сделал значительную паузу, глядя на меня из-под полуопущенных век. Я не отреагировал. Усмиритель Джорека? Что же это — цепи? Ошейник в садо-мазо стиле? — Моя почтенная женушка очень не хотела тебя видеть. Она помнит, что ты наворотил в прошлый раз. Но… с покровителями спорить чревато… Если им нужно, то — разбейся, а сделай. Я и делаю…

— Хорошо, Йорик. Что ты знаешь о Сегретто?

— Что я знаю, мой дорогой Джорек… Что же я знаю… Зовут… как зовут, тебе уже и так известно. Живет в столице Корналии, в самой ее сердцевинке, в чудесном и прохладном месте, именуемом Ямой.

— Не помню этого места. Я слишком давно не был в Корналии.

— Конечно, ты же сам мне говорил, что сбежал так, что только пятки сверкали. Яма, мой дорогой Джорек, это обширное подземелье под рыночным кварталом и главным храмом Измавера в Кустоле. Сегретто — там. Он, как бы тебе сказать, прячется.

— Ждет визитеров?

— О да. Трусливый человечек. Кто он и что — я понятия не имею, мне не сказали. Поведали только, что его действия могут помешать приходу Маэта…

Гонки, Йорик. Это называется — гонки. Борьба за власть.

— Так… Я найду его.

— Ты найдешь его и убьешь. Как именно — меня не волнует. Главное, убедись, что клиент мертв. Убей надежно, как ты умеешь. Убей нежно.

Я — убийца, стучало в голове. Джорек по прозвищу Лис — наемный убийца… Угораздило же меня, угораздило. Попал в другой мир — и сразу угодил в оборот. Убей, мол. А я — мол, чего там, сделаю. Во всяком случае, пообещаю — иначе живым от Йорика не уйти.

Яджи за моей спиной поскрипывали половицами. Переминались с… лапы на лапу. И чем-то шелестели.

Йорик ухмыльнулся.

— Ну, вижу, думаешь.

— Думаю, Йорик. Ладно. Предположим, я согласился…

— Вот и замечательно!

— Ни черта не замечательно, я еще думаю.

Он сморщился, будто откусил от лимона.

— Ты, умник! То-то, смотрю, нажил башкой проблем на свою задницу!..

— Моя задница, мои проблемы. Так вот: предположим, я согласился…

— Да куда же ты денешься! Я же сказал: мне передали средство усмирения! Ты согласишься, затем принесешь клятву. Сейчас, сейчас… — Он порылся в бумагах на столе, взял какую-то записку. Поднял голову и мигнул яджам.

На мою шею легли огромные холодные пальцы — две сцепленные пятерни были настолько велики, что задрали мой подбородок. Я напрягся, но веревки на лодыжках и запястьях были слишком толсты.

Йорик фыркнул, как конь, поддернул рукава блузы.

— Слушай внимательно. Сейчас повторишь то, что я записал. Не повторишь — яджа оторвет тебе голову. Сомневаюсь, что у тебя отрастет другая.

Я смог прохрипеть что-то невразумительное. Перед глазами расходились цветные круги.

Йорик сделал знак, и нажим страшных ладоней великана ослаб.

— Я, Джорек по прозвищу Лис, завтра отправлюсь в Корналию и ее столицу Кустол, и не остановлюсь, пока ее не достигну, и не успокоюсь, пока не убью в Кустоле человека или существо, чье истинное имя Аврис Сегретто. Я клянусь в этом той силой, которой сейчас принадлежит моя душа. Я клянусь креал-вэй-маррагготом. — Йорик отдулся, опустил дрожащую записку, по всему было видно, что чтение ее не доставило ему особой радости. — Повторяй слово в слово. Запнешься — яджа сломает тебе шею. Повторяй, Джорек, я не буду заново читать!

Я повторил, понимая, что от этого зависит моя жизнь. Я — Тиха Громов, я не Джорек, плевать мне на эти клятвы. Повторил слово в слово. И почувствовал, как на миг потеплело кольцо на моем пальце.

Магия? Но мэтр Флоренсий говорил, что я невосприимчив к заклятиям? Или я могу заклясть сам себя?

Йорик смял записку, затем бросил ее на доски пола, как нечто… фантастически грязное, нет, даже — греховное. Дрожащей рукой утер обильно вспотевший лоб.

— Слыхал я, Лис, что такое креал-вэй-марраггот, только намеками и шепотом. Не думал, что ты с таким свяжешься. Крепко же тебя припекло… Даже я не способен ради жизни заложить свою бессмертную душу!

15

Ледяные ладони убрались с моей шеи. Я вздохнул свободно.

— Извини, пока не буду тебя развязывать, — сказал Йорик. — Закончим разговор, тогда.

— Я солгу, если скажу, что испытываю к тебе теплые чувства, мой друг.

Он равнодушно пожал плечами.

— Да, разумеется. Но я — тот, кто принял от тебя клятву креал-вэй-марраггота. Ни убить меня, ни избить не сможешь. Зато обязан точно выполнять мои приказы!

Я живо вспомнил третью директиву Робокопа — не причинять вред членам корпорации «ОСР». Проклятие, я натурально похож на робота! Есть программа, которую сам же в себя прописал, по глупости и незнанию, так будь добр — выполнять. Но если подумать трезво — был ли у меня иной выход кроме принесения клятвы? Только сломанная шея. Нет, ошибся — не сломанная шея, а открученная руками яджи голова.

Ну и потом, я — не Джорек. Ни черта эта клятва на меня не подействует!

— Тогда почему не развяжешь сейчас?

— Хочу, чтобы помучился. Тебе-то мучения как с гуся вода, а мне приятно.

Попал один в тело супермена, твою же ж растак! Приключения, радости, много-много женщин! Дурень! Обалдуй! Пора бы уже понять, что ни в какой жизни, ни на Земле, ни тут, ничего не бывает легко и просто! Это только у болванов в жизни все зашибись!

Ладно, успокоимся и продолжим… играть. И будем надеяться, что неведомый креал-вэй-марраггот не подействует. Я — не Джорек, я — Тиха Громов, и пошло оно все лесом!

— Креал-вэй-марраггот… — Йорик сплюнул, будто это слово поганило ему рот. — До сих пор не могу поверить, что ты с таким дерьмом связался.

— Мне не оставили выбора.

— Скажешь, кто?

— Нет.

— Ну, я и знать особо не хочу, а мои покровители не сказали… — Он посмотрел на рюмку, затем на бутылку, схватил и жадно поднес горлышко к губам. — Но дурак ты, Лис, ой, дура-а-ак!