Командир Особого взода - Вадим Шарапов

— Брось, старшина, — оскалился смершевец, — с Половодовым и так все ясно. Предатель, и точка. А вот связистка эта — она нам более интересна, шпионка потому что. Да ты не бойся, старшина, не бойся. Мы в расположении части допросим, все чин по чину.

С минуту Степан Нефедов молча смотрел ему в глаза, потом повернулся, оттолкнув плечом одного сержанта и зашагал прочь, на ходу бросив:

— Ну забирай, лейтенант. Нам для своих ничего не жалко. И ты не пожалей потом.

Двое суток прошли быстро. На допросах майор Половодов недоуменно бормотал что-то, озираясь по сторонам, словно человек, только что очнувшийся от тяжкого забытья. После того, как старшина Нефедов подробно рассказал ему, как и когда командир батареи рассекретил свое подразделение, Половодов дико посмотрел на него и вдруг рухнул на колени, пытаясь поймать руку отшатнувшегося старшины.

— Товарищ… товарищ старшина! — заговорил он торопливо, давясь словами. — Товарищ старшина! Я все подпишу! Я предатель, конечно… а что с Наташей? Что с ней будет?

— Забудь о ней, — жестко проговорил Нефедов, — ты ее больше не увидишь. Тебе, майор, теперь не об этом надо думать.

Но Половодов не слушал. Он обхватил голову руками и теперь раскачивался, тихо мыча и глядя расширенными глазами на стену, словно видел там что-то, другим недоступное. Впрочем, это было уже не важно. Вызванному наряду Нефедов приказал доставить майора в город и сдать в распоряжение НКВД вместе с подписанными протоколами. Сам он вышел из душного блиндажа, закурил и вдруг почувствовал страшную усталость, словно эти несколько дней таскал бревна или мешки с песком… Лег прямо на брезент, кучей валявшийся около окопов, расстегнул ремень и тут же провалился в сон, словно в черный омут без сновидений.

Проснулся старшина оттого, что кто-то осторожно тряс его за плечо. Как всегда мгновенно вытряхнув себя из сна, Степан сел и провел ладонью по лицу, стряхивая налипшую осеннюю паутину. Над ним стоял тот самый лейтенант из СМЕРШ — только сейчас он выглядел усталым и чем-то расстроенным, у губ залегли резкие складки. Нефедов молча поднялся и вопросительно поглядел на него.

— Здорово, старшина, — нехотя, сквозь зубы, сказал смершевец, — похоже, ты прав оказался. Чертова связистка! Допрашиваем ее, допрашиваем — как заговоренная. Да и вообще чертовщина творится! Двое наших начали ее колоть, потом пришли с допроса и разом свалились — один с сердечным приступом, а второй как в лихорадке. Оба здоровые мужики… Ерунда какая-то! — в сердцах выкрикнул он, рубанув ладонью воздух.

— Это потому, что вы с ней как с человеком… — пробормотал Степан, снова затягивая ремень. Лейтенант остолбенело смотрел на него, приоткрыв рот как мальчишка, которому только что рассказали страшный секрет.

— Пойдем, — резко сказал Нефедов и не дожидаясь, скорым шагом двинулся вперед.

— Сюда, — хмуро произнес лейтенант и рывком открыл тяжелую дверь. Заходя следом за ним, Степан поморщился — спертый воздух шибанул как молотом.

Потом он пригляделся. У стены стоял большой стол из чисто оструганных досок, на котором горела лампа в абажуре и были аккуратно сложены серые папки с какими-то делами.

Связистка сидела на табурете, у противоположной стены в углу — и смотрела на них. Сложив руки на коленях, чистая и безмятежная, в как будто только что отглаженной гимнастерке и юбке. Смотрела своими ярко-синими глазами и кривила губы в презрительной усмешке, от которой ее лицо почему-то казалось только красивее. Взбешенный особист, которому вся кровь бросилась в лицо, резко шагнул к ней, вскидывая кулак.

— Ах, ты…! — и тут же бессильно уронил руку, когда Наталья рассмеялась — словно горсть серебряных колокольцев рассыпали по полу. В этом смехе было что-то завораживающее, и смершевец невольно сделал еще шаг вперед.

На плечо ему легла твердая ладонь.

— Стоять.

Он не послушался, и тогда ладонь больно сжалась клещами, а неприятный голос снова повторил:

— Стоять, я сказал! Отойди, — и лейтенанта откинуло к дверям, крепко приложив спиной об доски. Он выругался и тут же опомнился, широко раскрытыми глазами глядя на мрачного Нефедова.

— Знаешь, что? Погуляй-ка ты, командир, за дверью, своих проведай. Заскучали поди. Кто это начертил? — вдруг спросил он, ткнув пальцем в прорезанную чем-то острым на земляном полу глубокую линию, размеченную символами. Линия замыкала стул, на котором сидела женщина, в полукольцо — от угла до угла.

— Это… наверно, сержант Плахтин. Он всегда так делает, сколько раз я ему говорил…

— Толковый парень, — задумчиво хмыкнул Нефедов, — надо бы его за такое поощрить. А ты иди, лейтенант, иди.

Когда ошеломленный и возмущенный смершевец послушно закрыл за собой дверь, Степан закурил и повернулся к связистке. Она по-прежнему сидела не шевелясь, но теперь в ее взгляде сквозила злоба и… что-то еще, похожее на опасение.

— Говори, — равнодушно сказал старшина, присев на стол. Наталья вдруг рванулась с табурета, ударилась обо что-то невидимое и зашипела. В этом не было ничего человеческого — словно смертельно ядовитая змея металась перед человеком, не в силах покинуть круг. Нефедов молча курил. Когда связистка снова затихла и с каменным лицом уставилась в пол перед собой, он аккуратно задавил окурок в пепельнице и встал.

— Ты — суккуб, — сказал он. Это не было вопросом, и ответа не последовало. Да Степану он был и не нужен.

— Я думал, вас таких давно не осталось. Ошибка вышла, значит. Долго разговаривать мне с тобой не о чем. Выбора у тебя два. Или рассказываешь все, что знаешь, называешь всех, с кем связана: позывные, время выхода в эфир — и тогда отправляешься в тыл под защитой моих Охотников. Волос с головы не упадет, обещаю. Или вариант второй — ты расскажешь все, что знаешь. Но уже не сама, а принудительно. Принудить я тебя сумею, опять же обещаю. Потому что ты не женщина, да и вообще не человек. И работать, значит, с тобой можно не по-человечески. Ясно?

— Да кто ты такой?! — крикнул вдруг суккуб и расхохотался. — Ты что, думаешь, что напугал меня? Чем ты хочешь меня убить, человек? Пулей? Ножом? Сейчас я пока питаюсь страхом этих идиотов. Они делают меня сильнее. К сожалению, один из них оказался чуть поумнее остальных.

— Это точно, — кивнул головой старшина, скучающе осматриваясь по сторонам, — поумнее.

— Ничего, — оскалилась Наталья, — я все равно выйду из вашего круга. И тогда…

— И тогда ты в него снова войдешь и будешь сидеть там столько, сколько я скажу, — медленно оборвал ее Степан. — Или там же умрешь. Ты вообще знаешь, кто я такой?

Суккуб снова зашипел — яростно, оскалив удлиняющиеся на глазах клыки. И тут старшина Нефедов метнулся к ней, размываясь в полете, на ходу достав словно бы из ниоткуда длинный черный клинок. Он пересек черту, неуловимым движением повернулся и приставил нож к горлу существа.

— А! А-а! А-а-а!!

Мучительный крик, перерастающий в страшный визг, заполнил все помещение. Суккуб выл и судорожно дергался всем телом, не в силах пошевелиться. На лбу у него злым светом наливалась медная пластинка амулета, словно бы вросшего в кожу. Черное лезвие, прижатое к шее, медленно багровело. Потом Степан поднес нож к лицу Натальи.

— Знаешь, кто я? — голос его был по-прежнему спокоен.

— Н-нет! — содрогаясь, прохрипела она, пытаясь откинуть голову назад.

— Нет? Точно? А помнишь Суу-Л'ира, — спросил старшина, глядя в черные глаза без белков, — твоего брата? Помнишь, я вижу… Еще бы, он же, как и ты, работал на немцев. Только в нашем тылу. Красивый такой летчик-капитан, грудь в медалях. Человеческое имя, понятное дело, было у него другое. Все жены большого начальства от него с ума сходили. Помнишь?

Он отступил на шаг.

— Мне пришлось его убить. Вот этим ножом, другой бы просто не взял. Слушать меня! — чуть повысил голос Нефедов, глядя как голова связистки бессильно клонится вперед. — Убить насовсем. В пыль. Так, что ему больше не воскреснуть. Ты этого же хочешь? Твой брат был нелюдь, и умер как нелюдь. И как дурак. Ты тоже?

— Нет… — замотала головой связистка, — Нет! Я… нет! Я знаю тебя! Я сделаю все что скажешь, я хочу жить!

— Понятное дело. Все хотят, — пожал плечами Нефедов и отступил обратно за черту, сорвав медную пластинку со лба Натальи. Нож из его руки исчез так же мгновенно, как и появился. Старшина снова сел на стол и спросил:

— Значит, контакт можно считать налаженным?

Наталья кивнула, сгорбив плечи и неверными движениями длинных пальцев ощупывая исчезающий ожог на шее.

Старшина устало вздохнул и зевнул во весь рот.

— Не выспаться мне со всеми этими делами, — пожаловался он сам себе. Подошел к двери, распахнул ее и крикнул:

— Эй, лейтенант! Ты где там? Заходи…

12. За махорку