Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Поздней осенью 1945 года работы начали вывозить из Мюнхенского и других пунктов сбора (в Марбурге, Висбадене и Оффенбахе), чтобы хоть как-то проредить скопившееся там огромное количество культурных ценностей.

Из замка Нойшванштайн, где нашли тысячи произведений искусства, награбленных нацистами во Франции, в Париж ушло несколько набитых до отказа поездов. Почти одновременно с тем, как предметы искусства прибывали в пункт назначения – в Париж, Гаагу, Вену, Амстердам и другие города, начинался процесс реституции. Откликнулись тысячи людей со всего мира, так или иначе лишившиеся своей собственности. Многие были разочарованы. Даже найдя свои утраченные работы, владельцы столкнулись с новыми трудностями – как доказать, что они действительно принадлежат им? Многим европейцам пришлось бежать от нацистского режима буквально с пустыми руками, не взяв с собой ничего. Вернувшись домой, они обнаруживали в лучшем случае, что дом разграблен, в худшем – что его вообще больше нет.

Далеко не все украденные вещи были найдены в Альтаусзее и других тайниках. В эти хранилища нацисты свезли только то, что считали самым ценным. Десятки тысяч произведений, заклейменных как дегенеративные, были проданы на антикварных рынках, обменены на работы старых мастеров или попросту уничтожены. Тысячи работ исчезли в частных коллекциях либо тайком были вывезены за границу. Парижский галерист еврейского происхождения Поль Розенберг вскоре обнаружил, что четыреста картин, похищенных у него нацистами, рассеяны по всей Европе. Многие были контрабандой вывезены в Швейцарию, где теперь выставлялись в ведущих галереях. Этот случай не единственный. Для целого ряда еврейских арт-дилеров и коллекционеров, ограбленных нацистами, началась долгая борьба за возвращение своего имущества.

Западные союзники ввели ряд запретительных мер, пытаясь ограничить свободное хождение похищенных произведений на рынке. Отныне запрещался экспорт произведений искусства из Германии, а обо всех торговых сделках на сумму свыше тысячи рейхсмарок следовало сообщать властям. Кроме того, были составлены черные списки дилеров, сотрудничавших с нацистами. Но в результате рынок искусства – как и многие другие рынки в Германии осени 1945-го – просто ушел в подполье. Кто-то решил повременить с продажей, пока не снимут ограничения – что и произошло в 1949 году.

Чуть дольше просуществовал закон, предписывающий всем немецким гражданам докладывать об имуществе, приобретенном или полученном ими за границей во время войны. А оккупационные войска получили право конфисковывать предметы искусства, которые в эпоху нацизма незаконно поменяли владельцев. Это была большая «серая» зона. В результате экономической политики Третьего рейха во время войны рынок искусства процветал. Чтобы скупать произведения искусства, нацисты залезали в государственную казну оккупированных стран. С немецкими дельцами заключались выгодные контракты, рейсхмарка ценилась выше местных валют. На волне покупательской истерии искусство, антиквариат и предметы роскоши непрерывным потоком текли в Третий рейх из Парижа, Амстердама и других городов.

После войны во Франции, Нидерландах и Австрии ввели законы, которые позволяли признать подобные сделки недействительными, но масштаб трагедии был настолько велик, что законы эти оказались практически бессильны. Они часто встречали жесткое сопротивление, особенно в Германии, где многие пытались свалить ответственность либо на погибших, либо на осужденных нацистов. В 1950-е большая часть дел была закрыта по истечении срока давности. Еврейские семьи, лишившиеся предприятий, жилищ, собственности, после войны будут вынуждены вести долгую и часто безнадежную борьбу за свое имущество.

В апреле 1946 года еще более 5000 предметов искусства вывезли из Мюнхенского центрального пункта сбора. Эйзенхауэр пытался ускорить процесс реституции, но он все больше напоминал бег на месте.

Работу планировали закончить в сентябре 1946-го, но вскоре стало очевидно, что это нереально. Центральный пункт сбора просто не справлялся с поступлениями. Постоянно обнаруживались новые хранилища, многие из них еще даже не начинали обследовать. Всего было зарегистрировано 23000 «объектов». На деле же это значило гораздо больше, так как один «объект» мог оказаться целой библиотекой – несколько библиотек числилось и в Мюнхенском пункте сбора, – а некоторые библиотеки насчитывали миллионы книг. Десятки тысяч произведений так и оставались в сборных пунктах, потому что никто не знал, откуда они попали в Германию. В довершение всего офицеров MFAA отправили домой, а подразделение распустили.

Работа осложнялась еще и значительными политическими изменениями – на Европу, как туча, надвигалась холодная война. В 1947 году Сталин усилил контроль над Восточной Европой, а внешняя политика США была направлена на то, чтобы воспрепятствовать распространению коммунизма. Стал очевиден раскол между Востоком и Западом.

Работу в Мюнхенском центральном пункте сбора следовало закончить как можно скорее. В августе 1948 года генерал Клэй установил новый дедлайн, приказав очистить хранилища до конца года. Одновременно была проведена инвентаризация. Всего западные союзники обнаружили 1500 нацистских хранилищ, складов и бункеров и приблизительно 10,7 миллиона отдельных предметов искусства общей стоимостью примерно в пять миллиардов тогдашних долларов.

Но и на этот раз работу закончить не удалось – просто потому, что это было невозможно. Несмотря на недовольство генералов, сортировка и эвакуация продолжалась до начала 1950-х. Инвентаризация в декабре 1950 года показала, что 340846 «объектов», то есть миллионы отдельных произведений искусства, антикварных изделий, книг, рукописей и других предметов, были возвращены. Но миллионы единиц все еще оставались в хранилищах Мюнхена.

Непонятно было, как поступить с «бесхозным» имуществом, принадлежавшим главным образом членам еврейских семей и общин, погибшим во время Холокоста. Отчасти это были предметы религиозного культа, которые нацисты украли для своих «исследований». Сотни тысяч свитков Торы, подсвечники и ткани были переданы в международную Корпорацию по восстановлению еврейской культуры (Jewish Cultural Recon-struction, Inc.), которая переправила эти вещи в еврейские общины США и Израиля.

В 1951 году американцы решили, что с них хватит, и прикрыли проект. К тому моменту прошло уже два года, как на территории Западной Германии был отменен оккупационный режим. Про войну никто вспоминать не хотел. В хранилищах все еще оставалось более миллиона произведений. Их передали в распоряжение новообразованной ФРГ, где еще лет десять будет продолжаться работа, начатая союзниками.

Если учесть обстоятельства того времени, то все, что было проделано в Центральном пункте сбора, заслуживало только восхищения, но в то же время оставалось много нерешенных проблем и вопросов. Хищения носили настолько масштабный характер, что восстановить все было просто невозможно.

Основная часть работы по реституции была закончена в 1950-е, истекали сроки давности, и рынок переполнился произведениями искусства с мутным провенансом. Мало кто задавался вопросом, откуда они взялись. Арт-дилеры, которые вместе с нацистами участвовали в мародерстве, как ни в чем не бывало вновь открывали свои галереи. Многие предметы искусства, возвращенные в разные европейские страны, так никогда и не попали к законным владельцам, а вместо этого оказались в государственных собраниях. Ужас преступления померк, и о нем позабыли.

О нацистских хищениях снова заговорили только в 1980-х годах. В декабре 1984 года в журнале ArtNews появилась статья «Постыдное наследие: нацистские хищения произведений искусств в Австрии» (A Legacy of Shame: Nazi Art Loot in Austria), где рассказывалось о предметах искусства и других культурных ценностях, после войны отправленных из Мюнхенского центрального пункта сбора в Вену и присвоенных австрийским государством. Оказалось, что власти особо и не пытались разыскать владельцев или их наследников. Вместо этого в 1955 году «бесхозные» произведения искусства попали в австрийские музеи. Далее в статье говорилось, что только спустя десять лет, после долгих переговоров, более 8000 произведений вернули еврейской общине в Вене. Исходя из того, что владельцы произведений погибли, работы в 1996 году были проданы на аукционе, а вырученные средства переданы выжившим жертвам Холокоста. Этот случай – и собственно сам аукцион – широко освещался в СМИ и привлек внимание общественности к хищениям нацистов. Проблема также освещалась в нескольких книгах, вышедших в 1990-е, в том числе в работе 1995 года американки Линн Николас «Изнасилование Европы»[11].

«Я занялась этой темой в начале 1980-х, когда работала в вашингтонской Национальной галерее, – рассказывает Линн, когда мы сидим у нее дома в Джорджтауне в Вашингтоне. – Музейный мир тесен, и мне довелось познакомиться со многими из Monuments Men – теми, кто служил в MFAA и спасал культурные ценности во время войны. В 1980-е эти люди в основном занимались научной или преподавательской деятельностью. Одновременно в те годы возрос научный интерес к Холокосту, и новое поколение исследователей занялось изучением нацизма на более серьезном уровне. Эти исследования открыли много нового. Меня интересовало, что происходило с искусством. Тогда об этом мало что знали, к тому же мне повезло: архивы, вывезенные США, находились в Вашингтоне. Почти десять лет я читала эти документы. Нацисты дотошно вели свою бухгалтерию: сохранились чеки, счета, договоры».