После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после - Брюс Грейсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джине было двадцать четыре, в полиции она была новичком. Несмотря на маленький рост – всего лишь пять футов два дюйма, – хрупкое телосложение и непослушные черные кудряшки, в ней чувствовалась жесткость и решительность, не позволяющая людям не принимать ее всерьез. Она с большим удовольствием проходила учебу и тренировки в полицейском училище, но когда наконец начала работать, то столкнулась с мужским шовинизмом, насмешками и домогательством. Много лет она мечтала работать в полиции, но, когда ее начальник перешел к агрессивным приставаниям, в том числе физическим, Джина поняла, что не может это терпеть. Чувствуя себя загнанной в угол и не видя выхода, она приняла большую дозу таблеток – и очнулась в психиатрическом отделении. Я полагал, что ее поступок скорее крик о помощи, хотя, возможно, и бессознательный. Если бы она правда хотела покончить с жизнью, служебный пистолет был бы гораздо более надежным средством, да и более подходящим к ее бескомпромиссному характеру.
Я задал Джине свои стандартные вопросы: последнее, что вы помните, прежде чем потеряли сознание; ваше следующее воспоминание после этого; вы помните, что происходило между этими событиями? Но она отрицала наличие каких-либо воспоминаний в момент, когда была без сознания. Тогда я счел ее подходящей для «контрольной группы» – людей, совершивших попытку самоубийства, но не имевших ОСП. Однако через месяц, когда я пришел проведать ее и оценить суицидальные наклонности, она меня удивила. Я спросил:
– Джина, помните, мы с вами разговаривали, когда вы проснулись после передозировки?
– Помню, – отвечала она с некоторой заминкой. – Вы спрашивали меня, что я видела, пока была без сознания, и я вам не сказала.
Я удивленно поднял бровь:
– Вы мне не сказали?
Она снова замялась, потом продолжила:
– Пока меня везли в больницу, я покидала тело.
Теперь уже я заколебался, не зная, что ответить. Может, она говорит это, чтобы угодить мне, потому что месяц назад заметила мое огорчение? Я решил поверить ей, по крайней мере, временно.
– Месяц назад вы этого не помнили, или вам было неудобно поделиться со мной в тот момент?
Девушка кивнула, на ее лбу все еще виднелись морщины беспокойства:
– Я тогда не была уверена, что вы воспримете это всерьез. Поэтому не сказала.
– А что вы можете рассказать сейчас?
На этот раз она с готовностью поделилась своей историей:
– Я была в машине скорой помощи и со стороны видела свое тело, а рядом с ним врача. У меня была капельница в вене, и он настраивал скорость поступающей жидкости. Вид у него был скучающий и не слишком озабоченный моим состоянием. Но меня тогда тоже это не беспокоило. Глядя на него и на собственное тело, которое было совсем неподвижным, я просто подумала: «Любопытно…» Только и всего. Я не чувствовала никакой привязанности к своему телу, не больше, чем к врачу.
Я подождал, не продолжит ли она рассказ, потом спросил:
– А что потом?
После небольшой паузы она покачала головой:
– Это все.
Я завершил интервью стандартными вопросами о том, бывают ли у нее сейчас суицидальные мысли и как складывается ее жизнь. Джина призналась, что открыто высказала начальнику возмущение домогательствами с его стороны, но он сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Тогда она пожаловалась на него шефу полиции. После этого приставания прекратились, хотя виновника и не сняли с должности. Я одобрил ее действия и заметил, что они, должно быть, требовали большой решимости. Потом я поинтересовался, нет ли у девушки вопросов, и, поскольку их не было, поблагодарил за разговор.
Еще через месяц я встретился с пациенткой в третий раз.
– Джина, когда мы с вами виделись в прошлый раз, вы сказали, что в машине скорой помощи после передозировки вы покидали свое тело.
Она ответила мне извиняющейся улыбкой:
– Да, но я не сказала вам, что видела свою двоюродную сестру…
У меня снова брови поползли вверх:
– Сестру?
– Да, – продолжала Джина, не глядя на меня. – Со мной в скорой была моя двоюродная сестра, Мария. Четыре года назад она погибла в аварии. Мы с ней были погодки, всегда все делали вместе. И она сказала мне, что я еще многое должна сделать, что у меня есть и другие варианты, кроме как умереть. Она говорила со мной немного саркастически, как при жизни, но я видела, ей было грустно, что я напилась таблеток.
Девушка помолчала, затем продолжила:
– Она сказала, что отправляет меня назад, чтобы я высказала все своему начальнику, и это не сошло ему с рук. А потом пообещала, что, если я опять попытаюсь покончить с собой, она снова отправит мою бесстыжую задницу обратно.
– Месяц назад вы побоялись рассказать мне об этом?
Тут она посмотрела мне прямо в глаза и расхохоталась:
– О господи, да вы же из психушки! Думаете, мне хотелось снова туда отправиться? Вот я и не рискнула показаться вам «того».
Я кивнул и, тоже смеясь, спросил:
– Ну а сейчас вы решили все-таки рассказать?
Она сразу же посерьезнела. По-прежнему глядя мне в лицо, она призналась:
– Ну, вы же не упрятали меня обратно за то, что я «покидала свое тело». Мне показалось, что теперь я могу вам доверять.
Джина рассказала мне еще немного о своей двоюродной сестре, о том, каково ей было, когда та отправила ее обратно. Наконец мне показалось, что ей больше не хочется говорить. Тогда я снова задал стандартные вопросы о суицидальных мыслях и о том, как вообще она себя чувствует. Девушка тяжело вздохнула и сообщила, что, судя по всему, шеф полиции не отнесся серьезно к ее претензиям. Она посоветовалась с представителем профсоюза и написала официальную жалобу, а затем и письмо районному прокурору. Я снова поддержал ее решимость действовать, предложил ей задать мне любые вопросы и поблагодарил за беседу.
Месяц спустя я попытался снова связаться с Джиной, но узнал, что она ушла из полиции и оповестила инспектора, что возвращается в свой родной город. Я пытался выяснить, куда она уехала, чтобы поговорить еще раз, но так и не сумел ее найти.
«ЗОЛОТЫЕ УЛИЦЫ», «ЖЕМЧУЖНЫЕ ВРАТА» И «АНГЕЛЫ» КАЗАЛИСЬ СТИВУ ВСЕГО ЛИШЬ НАИЛУЧШИМИ АНАЛОГИЯМИ, КОТОРЫЕ ПОДОБРАЛИ ЛЮДИ ДЛЯ ОПИСАНИЯ ТОГО, ЧТО САМО ПО СЕБЕ НЕВЫРАЗИМО.
Разумеется, оставалась вероятность,
