Дело о стройной тени - Эрл Гарднер

– В левом верхнем углу, – снова повторила за ним она, – был обратный адрес и имя – А.Б.Видал.

Миссис Тейлман была слишком разозлена, чтобы пытаться скрыть свои эмоции.

– Вы говорите, это были угрозы шантажиста. Откуда вы это знаете?

– А что это, по-вашему, было – приглашение на танцы? – взорвалась она.

Нахмурив брови, судья Сеймур погасил раздавшиеся в зале смешки.

– И отправителем письма был А.Б.Видал?

– И отправителем был А.Б.Видал.

– Теперь, миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон, – сообщите, пожалуйста, господам присяжным ваше девичье имя.

– Дей Даунс.

– Это имя дали вам при крещении?

– Не знаю, – ответила она, – я там была, но ничего не помню.

– Вы пошли в школу под этим именем?

– Я не помню, когда пошла в школу.

– Вы носили это имя, когда вам было двенадцать лет?

Она немного поколебалась и сказала:

– Вы же понимаете, мистер Мейсон, что это был профессиональный псевдоним.

– Понятно, – отозвался Мейсон. – А ваше настоящее имя?

– Я…

– Суд ждет!

– Агнес.

– Агнес, а дальше?

– Агнес Видал! – крикнула она.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это все.

Раскин встал и успокаивающим голосом обратился к свидетельнице:

– Миссис Тейлман, я понимаю ваш гнев. Прошу вас объяснить господам присяжным, что вы почувствовали, увидев имя на конверте.

– Я почувствовала, – начала она, стараясь вернуться к роли безутешной вдовы, – что какой-то шантажист использовал имя Видал, чтобы показать моему мужу, что он знает… все обо мне.

– Вы посылали это письмо?

– Конечно, нет!

– Вы имеете к нему какое-то отношение?

– Нет.

– Что вы о нем знаете?

– Только то, что уже рассказала.

– Какое впечатление произвело на вас имя А.Б.Видал?

Судья Сеймур взглянул на Мейсона:

– Защита не возражает, чтобы свидетель рассказал о своих впечатлениях?

– Ни в коем случае, – ответил Мейсон. – Я и сам хотел бы задать несколько вопросов по этому поводу.

Свидетельница снова свирепо взглянула на Мейсона и повысила голос:

– Я была просто уверена, что это шантаж и имя использовано, чтобы задеть моего мужа.

– У меня все, – объявил Раскин.

– У защиты есть еще вопросы к свидетельнице? – обратился к Мейсону судья Сеймур.

– Да, ваша честь. Я хотел бы узнать у свидетельницы, что именно в ее прошлом могло натолкнуть ее мужа на мысль о шантаже?

– Протестую! – закричал Раскин, вскакивая с места. – Свидетельница не говорила ничего подобного. Вопрос несущественен и не относится к делу!

– Напротив, – возразил Мейсон, – свидетельница поведала о своих впечатлениях, и я настаиваю на том, что мой вопрос вытекает из ее ответа.

– Вполне возможно, – сказал судья Сеймур, – но это совсем не значит, что мы можем тратить время на обсуждение несущественных вопросов. Однако в связи с характером перекрестного допроса я намерен разрешить этот вопрос.

– Вы поняли вопрос? – спросил Мейсон свидетельницу.

– Я не совсем в этом уверена.

– Что именно в вашем прошлом заставило вас подумать, что использование вашего имени имеет отношение к шантажу?

– Ничего! – взорвалась она. – Совершенно ничего!

– Спасибо, – улыбнулся Мейсон. – Больше вопросов не имею.

– У нас все, – объявил Раскин.

Взбешенная миссис Тейлман прошла мимо стола защиты, бросая на Мейсона свирепые взгляды.

Мейсон повернулся к сидящей позади него Дженис Вайнрайт и ободряюще шепнул:

– Мы сумели разрушить образ скромной, убитой горем вдовы. Это может очень многое значить в дальнейшем.

Раскин вызвал лейтенанта Трэгга.

Лейтенант Трэгг профессионально немногословно описал место преступления. Он объяснил, что работал совместно со службой шерифа, так как он занимался этим делом, когда обнаружилось, что Морли Тейлман пропал. Спокойно, невозмутимо и объективно он описал помещение: диван-кровать, душ, туалет, письменный стол, стулья и стенной шкаф с бумагами.

Тело лежало на полу лицом вниз, правая рука слегка вытянута над головой, левая – согнута возле левого бедра. Лейтенант отметил факт ригор мортис[1] на момент, когда он осматривал тело.

– В какое время вы увидели тело? – спросил Раскин.

– В семь двадцать семь вечера.

– В среду, четвертого?

– Да.

– Вам известно, когда было обнаружено тело?

– Нет.

– Но вы знаете, когда вам об этом сообщили?

– Да.

– В какое время это было?

– Около шести часов.

– Перекрестный допрос, пожалуйста, господин адвокат, – сказал Раскин Мейсону.

– Когда вы приехали в дом, диван-кровать был разложен? – спросил Мейсон.

– Нет, уже сложен.

– Может быть, его вообще не разбирали?

– Этого я не знаю, – подумав, ответил Трэгг.

– Спасибо, у меня все, – объявил Мейсон.

– Доктор Ломбард Г. Джаспер, – объявил Раскин.

Доктор Джаспер прошел на свидетельское место, принес присягу и сообщил, что является помощником судебно-медицинского эксперта и что обследовал тело Морли Л. Тейлмана, прежде чем его забрали с места происшествия. Обследование проводилось примерно в половине восьмого вечера, в среду, четвертого числа. По мнению доктора Джаспера, смерть наступила между полуночью и пятью часами утра.

– Перекрестный допрос, – объявил Раскин.

– Как вы установили время смерти, доктор? – спросил Мейсон.

– На основании различных факторов, известных судебно-медицинским экспертам.

– Вы можете пояснить, что это за факторы, известные судебно-медицинским экспертам?

– Например, трупные пятна.

– Что еще?

– Ригор мортис – начало, продолжительность, окончание окоченения.

– А теперь, доктор, давайте забудем профессиональный жаргон и изложим все так, чтобы поняли присяжные. Что такое трупные пятна?

– Характерный цвет трупа, появляющийся в результате коагуляции крови в капиллярах.

– Не очень-то доходчиво выходит, – заметил Мейсон. – Может, я вам помогу, доктор? При жизни у нас существует кровяное давление, так?

– Да.

– После смерти давление становится равным нулю?

– Да.

– Поэтому кровь стекает в нижние части тела, верно?

– Да.

– И поскольку кровь перестает циркулировать, она начинает сгущаться, не так ли?

– Да.

– Поэтому нижние части тела приобретают специфический оттенок, так называемые трупные пятна?

– Да.

– Как скоро после смерти появляются трупные пятна? Точнее, когда они становятся заметными?

– Спустя один-два часа после смерти.

– И как долго они сохраняются?

– Продолжительный период времени.

– Двенадцать часов?

– О да.

– Двадцать четыре часа?

– Да.

– Следовательно, трупные пятна показывают только, что смерть произошла больше чем час назад?

– Нет. Они продолжают развиваться. Цвет тоже указывает на время смерти.

– Есть какая-то разница между трупными пятнами спустя пять или десять часов?

– Я бы сказал, что через пять часов образование трупных пятен завершается.

– На теле, которое вы осматривали, оно было завершено?

– Да.

– Следовательно, по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было лишь сказать, что смерть наступила не менее пяти часов назад?

– Ну… есть и другие факторы.

– Не будем пока касаться этих факторов, – сказал Мейсон. – Я говорю сейчас только о трупных пятнах. Верно ли, что только по трупным пятнам на теле, которое вы осматривали, можно было утверждать, что смерть наступила более пяти часов назад?

Доктор заметно колебался.

– Да или нет? – настаивал Мейсон.

– Да, – после некоторого раздумья ответил доктор Джаспер.

– Теперь перейдем к другому фактору, который вы упомянули. Ригор мортис. Вы можете объяснить, что такое ригор мортис, так, чтобы поняли господа присяжные?

– Это окоченение тела в результате химических процессов в мышечных тканях. Сразу после смерти тело очень мягкое. Потом начинается окоченение – лицо, шея, грудь, руки, живот и наконец все тело. Потом, через некоторое время, окоченение начинает проходить в том же порядке, как начиналось: лицо, шея и так далее.

– В данном случае окоченение охватило все тело?

– Совершенно верно.

– И поэтому вы решили, что смерть наступила между полуночью и пятью часами утра. Скорость развития трупного окоченения всегда одинакова?

– Нет, оно протекает по-разному, в зависимости от…

– В какой период времени оно обычно происходит?

– От восьми до двенадцати часов.

– Следовательно, если полностью окоченевшее тело найдено в семь тридцать утра, то возможно, что смерть наступила и в десять тридцать утра?