Красная нить судьбы (СИ) - Буланова Наталья Александровна

Саймон сидел напротив меня, мало участвовал в разговоре, больше слушал. Его взгляд из-под напряженных бровей то и дело скользил от моего правого запястья к лицу и обратно, а плечи казались безумно напряженными, поэтому, когда он вдруг резко поднял голову и посмотрел прямо на меня, я вздрогнула.

– Нет. Все можно изменить. Без тебя мы могли только подсказать людям, как поступить, чтобы связать себя с наилучшим, на их взгляд, вариантом, но ты другой случай. Ты можешь развязывать нити.

– А дальше? Что происходит потом? Нить снова свяжет Грету?

– Тридцать лет назад нити снова появлялись, но никогда не связывали людей, чью связь разорвали. – Саймон посмотрел на мою нить, будто на слизня под гнилой деревяшкой.

Я обвела задумчивым взглядом видящих, что жадно вслушивались в наш разговор, и спросила будто у всех, оглядывая столики:

– А я сама могу разорвать свою связь?

Неожиданно Саймон протянул руку через весь стол и прикрыл своей ладонью мою. Всего на миг, потому что я тут же убрала руку под стол.

– Я сделаю все, чтобы порвать эту нить.

Звучало очень многообещающе. Надеюсь, мне не придется делать что-то из ряда вон выходящее.

Весь вечер наши с Саймоном взгляды встречались. Я постоянно думала о словах мужчины, а в голове то и дело сверкали вспышки предположений, одно другого бредовей. Хотелось поговорить наедине, чтобы уже узнать, к чему быть готовой, но нам не давали и шанса.

После нескольких стопок горячительного пришло сообщение от Бернарда, что Грета чувствует себя заметно лучше, и это вызвало восхищение видящих больше, чем если бы потолок заискрил северным сиянием. Все пустились в пляс, уже больше не сторонились меня и от души поздравляли, при этом хитро поглядывая на меня и Саймона.

У меня на душе будто два чувства качались на качелях. Сейчас перевешивало душевное удовлетворение, что помогла бедной девушке, но стоило мне посмотреть на алую нить на запястье, как свою силу набирало ощущение, похожее на скрежет кошачьих когтей по душе. Я даже сама не могла дать ему название.

– Неужели и нашему главе посчастливилось? – Меня схватила полная девушка и утащила в человеческую приплясывающую змейку.

– Саймон, ну не без препятствий! – услышала я краем уха, как кто-то обращался к мужчине, сидящему за столом. Он не танцевал, боясь задеть людей и повредить им.

Я морщилась в ответ на подколки, растягивала губы в ухмылке, чем напоминала себе лицо восточных народов, и молчала. Здесь было единственное место, где я была в относительной безопасности, и я не собиралась делать глупости.

Когда раскрасневшиеся и разгоряченные мы с Хельгой наконец присели, она в порыве чувств обняла меня и спросила:

– Какие у тебя планы?

Саймон положил руки с локтями на стол и подался лицом вперед, Даже голову чуть в сторону повернул, чтобы не пропустить ни слова. Я же обвела взглядом видящих, чувствуя внутри легкую дрожь, глубоко вдохнула воздух, полный праздничного разгара, и сказала:

– Не знаю. Скажу честно: хотела попросить у вас убежища на несколько дней, пока не придумаю, как быть дальше.

Уголки губ Саймона дрогнули, а Хельга широко улыбнулась и хлопнула по столу.

– Оставайся хоть навсегда! Моя комната в твоем полном распоряжении.

Саймон провел рукой по волосам, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

– Работай на нас.

– Быть видящей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Быть собой.

Быть собой – это моя мечта по жизни, так что я заинтересованно вытянулась.

– Что нужно делать?

– То, что ты сделала сегодня, – развязывать нити. У нас очень много клиентов, а твой дар ценнее золота. Ты не останешься без работы, получишь крышу над головой и надежный тыл. – Саймон прикрыл глаза ресницами и едва заметно улыбнулся.

Это он про себя? Он – тыл?

Я видела, какое беспокойство охватило всех видящих, которые слышали слова главы.

– А зачем вам эти проблемы? Разве это не поставит под удар самих видящих? – Я задержала взгляд на двух особо нервничающих девушках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– За последний год Дикий патруль схватил только одного видящего из нас, и то потому, что тот сам по пьяни начал мирить молодую пару, которая ссорилась у всех на глазах. У нас есть кодекс, есть правила поведения и есть сотни тайных ходов и связей, что помогают нам выжить в городе. А еще у нас есть большая мечта: мы хотим жить со своими семьями открыто. Но в этом государстве мы не сможем этого сделать, а для такого массивного переезда на другой континент нужны огромные средства. Консультации никогда не принесут нам такого дохода, как если бы мы могли менять судьбы людей по их просьбе. За это многие богачи готовы отдать целое состояние. Я уже молчу о том, что разрыв связи спасет многих от морального насилия, ведь не всегда нить права. – Саймон многозначительно посмотрел на мою правую руку, а потом мне прямо в глаза.

Я вновь пробежалась взглядом по толпе и заметила кардинальную перемену: видящие вдохновились речью главы и кивали словам Саймона, смотрели на меня с напряженным ожиданием и кусали щеки.

Что ж, теперь я поняла, почему Саймон их лидер: говорить он умеет. У нас легко стал бы политиком или бизнесменом.

Но что касается его предложения… Хотел ли Саймон воплотить за счет меня общую мечту о переезде или личную и удержать меня рядом из-за тактильного голода – это не имеет для меня значения. Всеми нами руководят эгоистичные мотивы, и я не исключение. У меня тоже есть большая мечта – чтобы меня полюбили такой, какая я есть. Не за голос, не за дар, не за возможность быть как все и касаться женщины, а за мой внутренний мир, за душу, за вредный характер.

И пока нам с видящими было по пути.

Кто бы знал, что первый заказ обернется для меня таким испытанием…

На следующий день я сидела в кабинете Саймона и пятый раз перечитывала строчки на белом листе бумаги. Вроде не пропускала слов, но в голове не оставалось ровным счетом ничего. Несмотря на то, что вчера в комнате Хельги я провалилась в сон, стоило коснуться подушки, поутру я чувствовала себя совершенно разбитой.

Это было похоже на эмоциональный откат. Хотелось сидеть, смотреть в одну точку, обхватив колени, и раскачиваться.

– Я слишком тороплю тебя? – Саймон, в отличие от меня, выглядел собранно что внешне, что внутренне и очень ждал моего ответа. – Этот запрос весит давно, но до сегодняшнего дня мы ничем не могли помочь. Если хочешь, я поищу что-нибудь другое.

– Нет-нет, все хорошо. Я просто слишком резко встала с утра, вот и сама не своя. – Я изобразила подобие улыбки.

Хельга поставила на стол дымящуюся чашку чая и придвинула ее поближе ко мне.

– Согрейся, а то листы дрожат, как твои руки! Вот булочки, попробуй, они просто тают во рту.

Мне было стыдно за реакцию собственного тела. В конце концов, актриса я или нет? Должна же на уровне сотрудника спецслужб держать себя в руках, а я хочу лечь пластом и смотреть в потолок.

Еще никогда в жизни я не ловила такого эмоционального отката. Слышала о нем, видела у других и не понимала, как можно быть такими чувствительными.

 – Что-то не так с заданием? – Морщинка обозначилась между бровей Саймона, а он сам привстал и наклонился через стол, заглядывая в бумаги, будто в них могло появиться что-то новое.

На мои плечи опустились руки Хельги.

– Девочка просто устала. Не дави на нее. – Женщина наклонилась к моему уху и сказала: – Тебя никто не торопит. Хочешь отдохнуть?

Сочувствие и понимание были неожиданными и очень приятными. Я благодарно улыбнулась женщине и покачала головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я сегодня побуду несмазанным механизмом.

– Хочешь, расскажу вкратце о заказе? – Саймон резко встал, будто только и ждал повода, взял стул и потащил ко мне.

Бумаги выпали из моих рук, и я тут же их подняла и села на листы быстрее, чем успела подумать.