Злые происки врагов - Варвара Клюева

- Дай посмотреть! - Прошка потянулся через стол и молниеносно выхватил бумагу у меня из рук.

Я покосилась на Санина, но тот, судя по всему, не имел ничего против. И наши манеры его, похоже, уже не шокировали.

Прошка изучал список долго и с глубокомысленным видом, потом протянул его Леше. Леша, в свою очередь, упулился в бумагу и через минуту передал ее Генриху, а тот - Марку. Марк быстро пробежал список глазами и вернул Санину.

- Можно узнать, где вы его нашли? - спросил он.

- В Битцевском парке. Неподалеку от тела убитой женщины, - сказал Санин. - Но нашел не я, а мои коллеги из другого округа. Две с небольшим недели назад. Я же получил копию по факсу в связи с делом, которым занимаюсь уже три месяца. Если хотите, кое-что могу рассказать. Только это долгая история...

- Ничего, мы не торопимся, - поспешно сказала я.

- Прошка... - угрожающе начал Марк.

- Что - Прошка? - вскинулся тот. - Я молчалив, как гибрид памятника собаке Павлова и статуи Свободы!

- Мы слушаем вас, - сказал Марк Санину, демонстративно повернувшись к Прошке спиной.

Санин в несколько глотков допил чай, поставил чашку и начал рассказ.

Мы сидели как завороженные. Никто не проронил ни слова, даже Прошка до конца честно изображал упомянутого сфинкса.

Когда Санин замолчал, наступила тишина - тягучая и темная, как патока. Липкая, точно паутина с выжидающим где-то в тени пауком. Чтобы порвать ее, я встала и потянулась к чайнику. И только тут заметила, как затекли ноги.

- Черт!

Мое восклицание прозвучало, как сигнал стартового пистолета.

- Бедные женщины! - поежившись, прошептал Генрих.

- На что вы намекаете? - задушенно прохрипел Прошка. - Вы хотите сказать, что этот ублюдок наметил в жертвы Варвару?! - На последнем слове голос к нему вернулся, причем, в виде компенсации, - десятикратной интенсивности и частоты.

Я заткнула уши, но остальные, кажется, не обратили внимания на вопиющие децибелы.

- Не может быть, - сказал Леша. - У Варьки же нет денег!

Все повернули головы ко мне.

- Ну, не то чтобы совсем нет, - уточнила я. - Но больше тысячи баксов не наберется, это факт.

Санин, похоже, расстроился.

- Вы уверены? Может, у вас есть какие-нибудь ценности? Акции, антиквариат, картины?..

На слове "картины" мои друзья дружно вздрогнули, что не укрылось от сыщика.

- Да? Я угадал? Есть ценные картины?

- Варька, а может, Марк ошибается? - спросил Прошка чуть ли не почтительно. - Может, ты у нас - второй Ван Гог? Подарила бы, что ли, парочку своих творений, пока эмиссары Сотбис все по частным коллекциям не разбазарили. Обидно же - чужаки наживутся, а мы останемся с носом!

- Я всегда могу намалевать для вас новые. Или ты боишься, что меня не сегодня-завтра отправят к Создателю?

- Прекрати молоть чушь! - вмешался Марк и сказал, обращаясь к Санину: Нет у нее никаких ценностей. А картины, о которых мы вспомнили, любительская мазня самой Варвары. Она за них и доллара ни разу не выручила.

- Но ведь и не пыталась, - заметил справедливый Леша.

- Ладно, чего там! - я махнула рукой. - Марк прав: на мои картины ни один убийца не польстится. Разве что чокнутый какой... маньяк, свихнувшийся на почве любительской мазни.

- Ничего не понимаю, - пробормотал Санин и потер острую, как кромка топорища, переносицу.

- Послушайте, Андрей, а не может быть так, что блокнот принадлежал не убийце, а жертве... этой Метенко? - высказал предположение Генрих.

- Нет. Это сразу проверили, рука не ее. И не Уваровой - это я уже сам сверял.

- А как насчет той, что укатила в Бразилию? - спросил Прошка.

- Вообще-то не исключено, но маловероятно. Баринова, соседка, почерка Висток не признала. Варвара, а не может у вас быть денег, о которых вы не знаете? Скажем, кто-нибудь перевел на ваш счет...

- Вероника! - хором воскликнули Марк, Прошка и Генрих.

- Ну, если эта неуемная миллионерша опять взялась за свои штучки!.. процедила я сквозь зубы. - Сколько времени сейчас в штате Мичиган? А, плевать! Сама виновата.

И я побежала в спальню звонить своей назойливо-щедрой троюродной сестрице. Перепуганная Вероника клятвенно заверила, что никаким хитрым образом деньгами меня не одаривала. Поскольку я намекнула ей, что речь, возможно, идет о моей жизни, соврать она наверняка не посмела бы.

Когда я вернулась в гостиную, Генрих и Прошка как раз наперебой объясняли Санину, кто такая Вероника и почему она жаждет поделиться со мной богатством.

- Ну? - спросил Марк, заметив меня.

Я отрицательно покачала головой.

- Клянется и божится, что невиновна.

- Скажите, Андрей, а деньги были у всех жертв? И у Метенко? - спросил Марк.

- Точно неизвестно, но наверняка были. За три с половиной месяца до убийства Метенко вернулась из Израиля, где два года работала по контракту в строительной фирме. Она была архитектором по профессии. И, несомненно, вернулась не с пустыми руками. Однако, возвращаясь в страну, денег на таможне не задекларировала. Должно быть, открыла счет в одном из израильских банков, у которых есть связи с нашими. Или оформила кредитную карту. Мои коллеги из ее округа сейчас занимаются этим вопросом. Варвара, давайте попробуем зайти с другого конца. Не появлялось ли у вас за последние три месяца новых поклонников?

Его вопрос поверг меня в смятение.

Тут я вынуждена сделать небольшое отступление и рассказать о своих взаимоотношениях с представителями рода Адамова. Еще в ранней юности я поняла, что любовь, воспетая поэтами и прозаиками, художниками и скульпторами, а равно певцами и композиторами всех времен и народов - не что иное, как опасная ловушка, расставленная на нас, женщин. Это тяжелейшее психическое заболевание, симптомы которого - прогрессирующее слабоумие и полная психологическая зависимость от объекта этой самой любви. Сколько раз я лично наблюдала, как умная, талантливая девушка превращается в бледную тень своего избранника, посылая к чертовой бабушке собственные мечты, увлечения, интересы, чувство собственного достоинства, наконец. И в лучшем случае в награду за такое самоотвержение избранник милостиво брал ее себе в прачки, кухарки и няньки. В худшем... Впрочем, что присходит в худшем случае, известно всем. Хотя бы из той же беллетристики. Однажды я чуть на собственной шкуре не испытала, на что это похоже. И с тех пор раз и навсегда решила: фигушки! Я в эти игры не играю.

Но, как известно, природа требует своего, и попытки обмануть ее или подавить силой воли редко приводят к успеху, поэтому пришлось мне разработать собственную стратегию борьбы с опасной заразой (то бишь любовью). Всех окружающих меня представителей так называемого сильного пола я разбила на три множества. Множество первое, самое многочисленное, мужчины, которые оставляют меня совершенно равнодушной. Множество второе мужчины, которые вызывают мою симпатию, человеческий интерес, уважение, участие и тому подобное. И третье - мужчины привлекающие меня физически.

Разбить на множества, как вы понимаете, дело нехитрое. Главное внимательно следить, чтобы второе и третье множество ни в коем случае не пересекались. Лично мне больше всего хлопот дотавляло второе. Поначалу, пока запрет на влечение к симпатичным, умным, располагающим к себе людям еще не превратился в своего рода табу, наподобие запрета на инцест, мне приходилось несладко. Пару раз я была вынуждена порвать отношения с очень приятными и достойными личностями только потому, что их случайные или дружеские прикосновения вызывали у меня чересчур бурную реакцию на гормональном уровне. Но годы усердной работы над собой принесли свои плоды - теперь мужчины, вызывающие во мне приязнь, не представляют для меня опасности. (А может, работа над собой здесь и ни при чем. Может, просто гормоны с годами малость утихомирились.)

Дабы аналогичной проблемы не возникло с третьим множеством (то есть чтобы мужчины, привлекательные физически, не имели возможности поразить меня своими человеческими достоинствами), я старалась ограничить общение с ними одной-двумя, ну максимум тремя встречами. И, как следствие, таких мужчин в моей жизни было, скажем так, многовато.

Однако, поскольку подобная стратегия вступает в противоречие с общепринятой моралью и у меня нет ни малейшего желания выслушивать по этому поводу дурацкие остроты, данную сторону своей жизни я никогда не афиширую. Более того, на протяжении многих лет я с неизменным успехом дразню друзей, заявляя, что умной, здравомыслящей женщине мужчина вообще ни к чему дескать, без него гораздо лучше. В доказательство я привожу статистику, свидетельствующую о том, что незамужние женщины дольше живут, в два раза реже страдают онкологическими заболеваниями и в четыре - нервными и душевными. (Кстати, это не шутка, можете проверить.) Нужно ли говорить, что зараженные мужским шовинизмом Марк и Прошка всякий раз подпрыгивают от злости, а женатый Генрих погружается в глубокую задумчивость?