Строптивая жена - Карен Рэнни

Где ее муж? И когда уже пора начать волноваться?

Она намылила руки. Правая рука прошлась по левой от плеча до запястья, потом снова поднялась вверх. Мускулы побаливали от тяжелых ведер, но работа лечит. У Сары днем не было времени на раздумья и волнения. Только к ночи, когда дневные дела закончены, вихрь мыслей кружился в ее голове.

Она вымыла правую руку, потом занялась грудью. Он ведь хотел видеть ее нагую грудь? Поэтому он оставил ее? Потому что она не повела себя как шлюха?

Насколько она могла судить, ее грудь весьма привлекательна. Несколько великовата, но не обвисшая. Соски скорее розовые, чем коралловые, и дерзко смотрели вверх, как теперь. Она осторожно намылила ложбинку, потом умышленно задела сосок.

Полагалось ли ей чувствовать себя грешницей?

Грудь просто часть ее, как нос или уши. Она не чувствовала ничего необычного, коснувшись пальцем кончика носа. Полагалось ли чувствовать что-то особенное при прикосновении к груди? Гм, она этого не испытывала.

Она испытала бы нечто иное, если бы коснулся ее он? Будто она это позволит. Боже, он ведь хотел посасывать ее грудь? Что ей делать, если он так поступит? С какой стати у нее сердце пустилось в галоп?

Она уставилась на дальнюю стену. Возможно, это хорошо, что муж ее оставил. Лучше он оставит ее, чем она потеряет здравый смысл.

У Сары сегодня не было времени зайти к плотнику, поэтому, вымывшись и вернувшись в спальню, она с неохотой посмотрела на свою походную кровать.

Ее мужа здесь нет. Если уж на то пошло, она понятия не имела, собирается ли он возвращаться. Почему она должна спать на этой неудобной кровати? Почему она вообще должна спать в герцогских покоях? Она вполне счастлива в своей собственной спальне.

Она сказала себе это, но ее ноги не двинулись к двери. В раннем детстве она научилась повиноваться. Но кто такой Дуглас Эстон, чтобы приказывать ей? Ответ пришел стремительно: ее муж, связанный с ней если не нравственно, то юридически.

Хорошо, она не вернется в свою спальню. Но и спать на отвратительной кровати не собирается. Сегодня ночью она будет спать в герцогской кровати.

Сара подошла к двери и из предосторожности закрыла замок, на всякий случай, если ее муж действительно вернется. Запертая дверь будет знаком ее неудовольствия.

Сняв халат, она села на край кровати и расправила длинную ночную рубашку так, чтобы ткань не обвивалась вокруг ног. По правде говоря, были времена, когда ночная рубашка казалась почти оковами. Пару раз она даже задумывалась о том, каково спать совершенно нагой. Теперь это действительно был бы экстравагантный поступок. Однако такому искушению она едва не уступила однажды. В последний момент разум всегда возвращался. Что, если Маргарет среди ночи вызовет ее к постели матери?

Леди Саре не подобает быть нескромной и забываться.

Сидя на краю кровати, она поболтала ногами, потом наклонилась и погасила лампу на ночном столике.

В щель между шторами она видела бледный лунный свет. Выскользнув из кровати, Сара раздвинула занавески шире, пока комнату не залило голубоватое сияние. Она распахнула окна, не веря во вред ночного воздуха. Даже весной воздух Чейвенсуорта был напоен ароматом лаванды, ранние розы добавляли собственный запах.

Сегодня ночью в Чейвенсуорте было тихо. Саре было жаль, что она не слышит ничего, кроме неземной тишины. Даже уханье сов казалось приглушенным, не слышно и лис в ближнем лесу. Птицы в это время ночи обычно молчали, но Сара напряглась, чтобы попытаться услышать их.

В доме тоже никаких звуков. Обычно она слышала обрывки разговоров лакеев, слабый звук отдаленного смеха.

Вернувшись к кровати, Сара забралась под одеяло. Она положила голову на подушку, на которой в прошлую ночь спал Дуглас. Хотя белье поменяли — постельного белья было достаточно, и она велела менять ежедневно, — она чувствовала его запах.

Его здесь нет, но было ощущение, что он занял половину кровати. Сердясь на себя, она повернулась и вытянула руку на простыне, пока не почувствовала край матраса. Никого. Нет даже призрака Дугласа Эстона.

Его злят узы брака? Был ли кто-то в его жизни, кого он любил? Он женился на Саре просто ради целесообразности и близко подошел к тому, чтобы признаться ей в этом. И теперь он так жалеет об этом, что оставил ее?

Как странно, что он, казалось, присутствует, даже когда ушел. Снова Сара подумала, где он.

Она легла на спину и смотрела на балдахин кровати, который теперь был лишь темной тенью. Сара знала, что там вышит фамильный герб, но не видела в темноте тонкой работы.

Это было время ее молитв, время просить Всевышнего позаботиться о ее матери, благословить Чейвенсуорт, дать Саре мудрость вынести обрушившиеся на нее проблемы, помочь ей заботиться о подопечных. Вознеся молитвы, она закрыла глаза и пожелала себе сна.

Через пять минут она села, взбила подушку и снова легла.

Завтра будет очередной напряженный день, ей нужно отдохнуть.

Почему каминные часы так громко тикают?

Перекатившись на бок, она натянула одеяло до подбородка и смотрела во тьму. Ребенком она всегда любила темноту. Стоило погасить лампу, и все вокруг казалось экзотическим, удивительной далекой страной. Ее никогда не пугали вымыслы о чудовищах. Страшнее герцога Херриджа в гневе никого не было. Все монстры бледнели по сравнению с ним.

В темноте почти все могло случиться. Чейвенсуорт мог превратиться в волшебный заколдованный замок. Она могла стать принцессой. А может, это чужая страна, о которой она читала в книгах или знала из рассказов матери. Темнота для нее всегда была безопасной, — окутывала ее теплым мягким одеялом. Звуки ночью казались восхитительнее. Ароматы — сильнее.

Она никогда прежде не задумывалась, что эмоции в темноте тоже усиливаются. Она никогда не была одинока, никогда не имела такой возможности. Тогда почему она чувствует себя брошенной на произвол судьбы?

Ладно, она одинока. Но еще больше смущал факт, что это почти причиняло боль.

Что принес ей этот брак? Чувство настоящего одиночества, опыт брошенной женщины?

Даже после двух бедственных сезонов у нее не было мысли о браке. О, когда она впервые отправилась в Лондон, да. У нее были романтические мысли о поклонниках. Не один красивый лорд привлек ее внимание, но как оказалось, все напрасно. Все они были для ее отца неприемлемы, все до единого. У них не было достаточного количества денег, а тот, что был богат, сделал предложение другой. И ее отложили на полку до следующего сезона, а через год стряхнули пыль, вытащили из Чейвенсуорта и снова отправили в круг лондонской элиты.