Арка первая: "Порт Даль" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Кстати, о прогнившей сути, — раздался строгий голос из коридора.

— Мастер, вы здесь? — засуетился козёл. — А мы тут…

— Я не мог не отметить, — сказал сурово драматург, — что, когда иллюзии исчезли, наш занавес оказался вовсе не так свеж, как мне представлялось. И стулья в зале оказались весьма не новы. Что же касается стен и потолка атриума, они выглядят просто угрожающе. Однажды обвалившаяся с них штукатурка погребёт кого-нибудь внизу. Хорошо, если вас, а если зрителей? Также хотелось бы обратить ваше внимание на состояние фасада. В этой стадии разложения он может посрамить физиономию матёрого андеда. Я неоднократно давал распоряжения выделить из доходов театра сумму на ремонт, замену занавеса и сценического гардероба, но вы, как я смотрю, предпочли обойтись бесплатной магией иллюзий…

— Выделить сумму из чего? — перебила его Спичка.

Полчек повернулся к ней и вопросительно поднял брови.

— Давай отойдём, — предложила дварфиха. — Нам, кажется, есть что обсудить.

В кабинете Спичка непринуждённо развалилась в кресле, натужно заскрипевшем под её могучей фигурой. Полчек встал перед ней с лицом строгим и требовательным, но дварфиху это ничуть не смутило.

— Мальчик мой… — начала она.

— Я не мальчик и не твой, — раздражённо перебил её драматург. — Я владелец этого театра.

— Полчек, ты владелец финансовой дыры в моём кармане. Не надо делать страшные глаза и шевелить бровями. На ту, кто менял тебе пелёнки, это не подействует. Вспомни, кто тебя растил, пока твоя мать предавалась душевным терзаниям и проматывала остатки состояния Дома Кай в сомнительных инвестициях?

— Я помню, что ты была моей няней, Спичка, и я благодарен тебе за всё, что ты сделала для Дома. Но…

— Нет уж, дослушай, мальчик мой. Я долго молчала, но когда-то же надо макнуть тебя головой в реальность? Ты можешь сколько угодно корчить из себя демиурга Дома, но скажи правду хотя бы сам себе. Фактически Дома Кай нет уже третье поколение. А после того, как твоя мать отказалась от имени и подалась в птахи, его нет и формально.

— Я не простил ей этого.

— Прекрати, она спасла вам жизнь. Уж как смогла и сумела. Нельзя было вечно скитаться с мишенью на спине. Нет Дома — нет претензий. Может быть, это не идеальное решение, но она была одинокой, всеми брошенной вдовой с ребёнком, за которой охотился самый сильный Дом Альвираха. Не суди её строго, она просто устала бояться.

— Не лезь в это, Спичка.

— Я не лезу. Но напоминаю, что ты просто Полчек, а не Полчек Кай, даже если тебе нравится так представляться.

— Пока я жив, Дом Кай существует. Даже если это кому-то не нравится.

— Не будем заниматься софистикой. Вернёмся к финансам. Всё то, что не успела растранжирить твоя мать, ты вбухал в покупку Скорлупы и превращение её в театр.

— Неужели всё?

— Если честно, мне даже пришлось добавить из своих.

— Не знал.

— Ты всегда крайне небрежно относился к деньгам. Например, ты не в курсе, что уже много лет как банкрот. Я содержу тебя, Полчек. На доходы от моего бара. Я оплачиваю твои счета, плачу твоим актёрам, кормлю твоего маразматика-дворецкого, покупаю тебе еду и вино.

— Не знаю, что и сказать.

— А ты не говори, ты послушай. Я ведь ещё молодая дварфиха, мне и трёхсот нет…

— Есть.

— Заткнись. Совсем чуть-чуть есть, говорить не о чем. Так вот, я ещё не старая дварфиха, но вместо того, чтобы устраивать свою личную жизнь, уже столько лет нянчусь с тобой. Не то чтобы я жалею. Я многим обязана твой матери и привязалась к тебе, мой мальчик. Но какого демона ты творишь?

— О чём ты, Спичка?

— О твоей безумной идее отомстить Дому Теней.

— Они…

— Я знаю, что они сделали! Но та кровь давно высохла! Твои предки просрали Дом Кай, твоя мать официально его похоронила, успокойся и забудь.

— Никогда!

— Я уже молчу о том, что твои капризы дорого нам всем обходятся. Мне дорого обходятся. Твои лазутчики, твои осведомители, твои «певчие пташки» — всё это высасывает последние средства. Ты спрашивал, почему вместо ремонта Скорлупу прикрывают иллюзиями? Именно поэтому — у нас нет денег. Мы еле сводим концы с концами. Но дело даже не в этом. Ты сказал, что никогда не забудешь Дому Теней того, что ни сделали с Домом Кай? Так вот, у Дома Теней тоже отличная память. Тебя не трогают, тебе позволяют смешные шалости с лицензией и мелкое хулиганство против канона до тех пор, пока ты никто. Слишком мелкая букашка, чей писк сильных мира сего развлекает, но не беспокоит.

— Мелкая? — оскалил острые зубы Полчек.

— Именно. Не переоценивай себя. Но… Скажи мне, мальчик, на этот раз ты нашёл? Эта девчонка — та самая?

— Не знаю, Спичка. Ты сама всё видела.

— Я не знаю, что я видела. Но дело в том, что это видела ещё куча народа. И не все они идиоты, болтающие о постмодернизме и новых формах в искусстве. Кто-то припомнит, что было сегодня в порту, кто-то ещё не забыл о Доме Кай, кто-то просто прочитает твоё имя на афише, а кто-то сложит два и два и доложит результат куда следует…

— Нет ещё никакого результата, Спичка.

— А ты думаешь, что они будут ждать, пока он появится? Или раздавят надоедливую букашку заранее?

— И что ты предлагаешь?

— Оставь это, Полчек. Если все начнут мстить друг другу за обиды времён падения Империи, во что превратится Альвирах?

— А во что его превратил Дом Теней, Спичка? В одну сплошную иллюзию, лицензию на которую выдают они же?

— Мальчик мой, не надо громких слов. Я ничего не понимаю в искусстве, но балаболы у бара твердят, что ты талантлив или, по крайней мере, оригинален. Споры вызывают жажду, эль приносит деньги, театр худо-бедно живёт. Занимайся драматургией, не лезь в политику. Против Дома Теней не вывезла даже твоя любимая Падпараджа, а уж она-то была покрепче всех, кого я знала.

Дварфиха Горелая Спичка встала с кресла, потянулась, хрустнув спиной, и, помахав на прощание крепкой рукой, вышла из кабинета. Полчек рухнул на нагретое место и задумался.

— Франциско!

— Да, господин! — гоблин, кажется, просто материализовался возле кресла. (Это загадочное умение присуще гоблинам-дворецким, но полностью отсутствует у других гоблинов. Удивительный феномен ещё ждёт своего исследователя.)

— Сколько у нас денег?

— Нисколько, господин. Прикажете обратиться к мадам Спичке?

— Нет. Принеси мне вина. Вино-то хоть у нас есть?

— Мадам Спичка заботится, чтобы ваш личный бар не пустовал. Бокал? Два?

— Бутылку. Мне надо многое обдумать.

Завирушка пришла в себя в пустой, сумрачной и изрядно пыльной комнате. Она лежит на пыльной кровати, укрытая пыльным одеялом, солнечный луч, прорвавшийся через прореху в пыльной занавеске, подсвечивает плавающие в воздухе пылинки.

Девушка чихнула и спросила вслух:

— Почему утро? Был же вечер… Почему я здесь? И где это «здесь»? Вечна Милосердная! Я опоздала на корабль! — она подскочила на кровати и со стоном рухнула обратно. — И почему у меня так трещит голова?

— Потому что ты вчера накидалась, как огр-грузчик после смены, — раздался голос сбоку и снизу.

Без ходуль гномиха если и возвышается над кроватью, то только за счёт кончиков острых ушей.

— Ты, кажется, Фаль, — неуверенно сказала Завирушка. — Я тебя откуда-то помню.

— Откуда-то? — засмеялась та. — Какая ветреная особа! Вчера лезла целоваться, как озабоченный полурослик, а сегодня «откуда-то помню»?

— Ой… — Завирушка густо, багрово покраснела. — Я, правда, забыла. Всё как в тумане.

— Потому что ты была пьяна, как упавший в кружку с элем пикси.

— Я же не пью!

— Да? А так и не скажешь… Ладно, Мастер Полчек просил сообщить, когда ты проснёшься. Вода в кувшине на столике. Налить, или сама дотянешься?