Гибель богов в эпоху Огня и Камня - Игнатиус Доннелли

«Это равно весу воды в сорок тысяч квадратных миль и девять ярдов глубиной. Подобная масса, да еще летящая со значительной скоростью, может при ударе о Землю привести к очень ощутимым результатам» («The Heavens», p. 260).

Мы вправе предположить, что комета, столкнувшаяся с Землей, имела большие размеры, чем комета Донати. И у нас есть средства оценить результаты этого колоссального столкновения.

Мы уже видели, что объяснение появления осадочных пород действием ледника не выдерживает критики, поскольку осадочных пород нет там, где находятся льды, и, с другой стороны, их находят там, где льдов нет. Но если читатель обратится к иллюстрациям, которые украшают фронтиспис этой книги, а также поглядит на приведенную в тексте чуть ранее иллюстрацию, он увидит, что осадочные породы на Земле располагаются таким образом, словно они внезапно упали с небес, причем только на одной стороне Земли — по всей видимости, именно на той, которая была обращена к комете, когда она столкнулась с Землей. Я думаю, что эта карта весьма точна. Однако авторитетного объяснения распределения осадочных пород никто не дал. Если моя теория верна, то осадочные породы, по всей видимости, появились практически одновременно. Если бы их выпадение продолжалось хотя бы двадцать четыре часа, суточное вращение Земли привело бы к тому, что осадочные породы появились бы на всех сторонах планеты. Однако мы уже знаем, что хвост кометы двигается с ужасающей скоростью. Как я уже говорил, он может нестись со скоростью триста шестьдесят шесть миль в секунду; это равно двадцати одной тысяче шестистам миль в минуту — и одному миллиону девяносто шести тысячам миль в секунду!

И это согласуется с тем, что мы знаем об осадочных породах. Кометы прилетали с такой скоростью, что разбивали камни, разрывали их, прокатывали один по другому, вбивали внутрь скал; «они выдалбливали их», как говорил один из авторитетных ученых, уже цитировавшийся нами ранее.

И это сопровождалось ветром, силу которого трудно себе представить. Во многих легендах о небесном монстре говорится об ураганах и циклонах. Потому в слое осадочных пород и находят множество посторонних материалов, которые были собраны и погребены в этом слое в самом диком беспорядке. Поскольку столкновение сопровождалось снежными бурями, эти материалы собрались в углублениях; на вершинах же и холмах слой осадочных пород либо невелик, либо его нет совсем. Осадочные породы разместились — точно так, как это делает и снег — с подветренной стороны всех препятствий. Ледники же движутся медленно, и они пластичны; они огибают препятствия и обходят их со всех сторон. Ветер оставляет совсем другой след. Сравните приведенную иллюстрацию, представляющую хорошо известные особенности осадочных пород, называемых «шея и хвост», взятую из работы Гейки («The Great Ice Age», p. 18) с осадочными породами, сформированными снегом на подветренной стороне оград и домов.

Материал лежит полосами, точно так, как если бы он был разбросан сильным ветром:

«Когда река перерезает землю или земля оголяется под воздействием моря, то становится виден слой гальки. Эта галька не имеет четкого разделения по вертикали, но в ней отчетливо прослеживаются горизонтальные слои, в которых галька имеет различия в цвете и структуре» («American Cyclopaedia», vol. VI, p. 112).

Гейки, описывая глину с камнями, пишет:

«Похоже, они появились в каких-то других регионах, поскольку трудно понять, как они могли возникнуть от ледников. Как правило, порода «глина с камнями» не имеет разделения по слоям, но часто встречаются и следы наслоений».

«Иногда глина с камнями содержат полуразрушенные ископаемые окаменелости и фрагменты раковин — разбитые, смятые и раздавленные; иногда можно найти группы камней, выстроившиеся в линии».

Короче говоря, раковины выглядят так, словно их бросал сильный ветер, который нес тот же материал, из которого состоит тилл. Сильный ураган смешал вместе каменные плиты, камни, кости, песок, окаменелости, землю, торф и другие материалы, поднял их с ужасающей силой с поверхности Земли и бросил вниз вперемешку поверх первого слоя истинного тилла.

В Англии девяносто процентов камней, найденных в этом слое «глины с камнями» являются «странными» камнями из-за того, что они не принадлежат к бассейну рек, в которых они были найдены, и, по всей видимости, были принесены сюда издалека.

Но как насчет царапин и полос на поверхности тех камней, которые находятся ниже слоя осадочных пород? Ответ очень прост. Обломки, двигаясь со скоростью миллион миль в час, производят именно такие отметки.

Дана пишет:

«Переносимые ветрами пески, проходя по поверхности камней, иногда делают их гладкими или покрывают их царапинами и бороздами, как это заметил В.П.Блэйк, изучая гранитные скалы прохода Сан-Бернардино в Калифорнии. Полируется даже кварц. Поверхность известняка разрушается словно при воздействии кислоты. Аналогичные эффекты наблюдал Винчелл в районе Гранд-Траверса в Мичигане. Оконные стекла домов на мысе Кейп-Код иногда из-за песка покрывались щербинами. Отсюда несложно сделать вывод, что песок можно использовать — с паром и без — для резки и гравировки гранита и других твердых пород, если выбрасывать его струей воздуха» (Dana, «Text-Book», p. 275).

Гратакап описывает скалы под слоем тилла как «хорошо отполированные и часто блестящие» («Popular Science Monthly», January 1878, p. 320).

Но, зная, что обломки, толкаемые огромной силой, могут наносить царапины и выбоины, можно ли утверждать, что они могут делать и длинные постоянные линии и выбоины на камнях? Если мы внимательно изучим скальные породы под слоем осадочных пород, то мы обнаружим, что полосы есть — но они не постоянны, что говорит об отсутствии постоянного и непрерывного давления, которое могло быть, если бы полосы были вызваны огромной массой движущегося льда, под которым оказались скальные породы.

«Борозды имеют неравную глубину, эта глубина увеличивается и уменьшается, словно при проведении этих борозд существовали какие-то помехи и огромный резец встретил сопротивление или временами сбивался во время своего пути» (Gratacap, «The Ice Age», in «Popular Science Monthly», January 1818, p. 321).

Какой еще результат может быть от контакта с кометой?

Мы уже убедились, что для того, чтобы возникли феномены, характерные для ледникового периода, перед этим был необходим период тепла, достаточно сильного, чтобы испарить реки, озера и большую часть океана. И мы убедились, что одна только гипотеза ледникового происхождения осадочных пород не дает нам достаточных объяснений.

Не снабдила ли нас этим теплом комета? Давайте обратимся еще к одному свидетельству.

В работе уже цитировавшегося Амеде Гиймена можно прочитать:

«С другой стороны, кажется доказанным, что свет кометы является — по крайней мере, частично, — отраженным от Солнца. Но не может ли комета обладать своим собственным свечением? И, если взять эту гипотезу за основу, не является ли это свечение фосфоресценцией или же результатом того, что ядро кометы раскалилось добела? Надо сказать, что если бы ядра комет были действительно раскаленными, то даже самая небольшая из комет представляла бы собой значительную угрозу при падении на Землю только от одного лишь элемента своего воздействия — температуры. Температура атмосферы Земли поднялась бы до уровня, которое бы поставило под вопрос само существование жизни на Земле. Те, кто пережил бы механическое воздействие самой кометы, все равно бы погиб за те несколько дней, когда наша планета была колоссальной печью» («The Heavens», p. 260).

Количества тепла от кометы много больше, чем то, которое требуется для испарения морей на Земле, которое, похоже, имело место во время появления осадочных пород.

Но, с другой стороны, аналогичный эффект может произойти и в случае, если комета не столкнется с Землей.

Предположим, что комета — или большая ее часть — упадет на Солнце. При остановке кинетическая энергия перейдет в тепловую. Это вызовет взрыв на Солнце. Кое-кто из ученых даже утверждает, что энергия Солнца поддерживается за счет падения на него метеоритной материи. Каким будет результат?

Г-н Проктор отмечает, что в 1866 году одна из звезд в созвездии Большой Медведицы внезапно увеличила свою яркость в восемьсот раз, после чего быстро вернулась к прежней светимости. В 1876 году стала видимой новая звезда в созвездии Лебедя, после чего она постепенно уменьшила светимость, так что сейчас ее можно видеть только в телескоп. Светимость этой звезды могла возрасти от пятисот до многих тысяч раз.

Г-н Проктор утверждает, что если бы наше Солнце увеличило яркость даже на одну сотую, тепло от этого уничтожило бы всю растительную и животную жизнь на Земле.