Церемония жизни - Саяка Мурата

— В твои годы, Куми, пора соображать, что творишь! Прекращай немедленно! — проскрипела мать. С такой неприязнью, что я тут же сдвинула брови.

Мы сидели втроем за столиком в итальянском ресторанчике, куда затащили Куми, подкараулив ее после работы.

— Прекращать? Но что именно? — уточнила сестра.

Мать начала закипать, но Куми оставалась спокойна. Фактически мать предлагала ей исцелить себя от себя же самой, что звучало уже и правда дерьмово.

— Лично я не считаю, Куми, что тебе так уж нужно ломать себя об коленку, — честно призналась я. — Но не стоит предлагать другим людям свою еду, иначе тебе самой придется несладко. То, что ты готовишь для себя, не полезет в рот даже тем, кто принимает твои демонические истории. Это не та стряпня, которая способна их обмануть!

— Обмануть? — Сестра покосилась на меня спокойно, будто не сомневаясь в том, что уж я-то понимаю ее больше, чем мать. — В чем же тут обман?

— Есть приготовленную кем-то еду — значит верить в мир, которым живет ее повар. Кого бы ни забавляли твои истории, пробовать их на язык никто не решается, верно? В принципе, любая еда по-своему странная. Но лично я для своего желудка выбираю лишь ту, которой удалось меня обмануть.

Я указала на порцию пасты перед собой.

— Например, вот этой пастой с персиками и кориандром мы готовы насладиться уже потому, что ее приготовил именно в таком заведении уважаемый всеми шеф. Но если какой-нибудь первоклашка притащит нам то же самое в своем пластиковом ланч-боксе — мы, скорее всего, решим, что само сочетание «спагетти с персиком» даже звучит отвратительно, и есть такое не станем. Какую только странную дрянь мы ни тянем в рот лишь потому, что умелый повар сумел обратить нас в свою фанатичную паству!

— Да ты у нас прямо гуру, сестрица! — усмехнулась Куми.

— Неужели?

По большому счету, наша с мужем еда мало чем отличается от кухни города Дундиласа. Но компания «Хеппи фьючер» хотя бы прилагает усилия к тому, чтобы полоскать нам мозг поэлегантней. Я уверена: все наши личные предпочтения в еде — результат того, что одни воротилы фуд-индустрии обманывают нас успешней других. Но желания пробовать стряпню тех, чьи фантазии иллюзорны и неубедительны, у меня не появляется, хоть убей.

— А этот… жених уже пробовал твою еду? — уточнила мать.

— Кэйи́ти? О нет. То есть видеть-то видел, но сказал, что такое ему не по зубам.

— Вот видишь?! — опять закричала мама. Она вообще очень много кричала — и своим криком только мешала вести разговор как хотелось бы…

— Все-таки в наших инстинктах заложено: главное, чтобы пища была здоровой и безопасной, — продолжала я, обращаясь к сестре. — Поэтому все, что тебе нужно, — это убедить других, пусть даже обманом, что твоя еда прекрасна уже тем, что она безопасна. Заставь их в это поверить — и тогда, возможно, они смогут ее захотеть!

— Я понимаю, куда ты клонишь, — спокойно отозвалась Куми. — Но, боюсь, это невозможно. По-моему, в то, что Дундилас существует, не верит никто, кроме меня самой…

Я с облегченьем кивнула. Слава богу, хотя бы хладнокровие сестрицы сейчас работало на меня.

— Ну да, так и есть! — тут же согласилась я. — Так почему бы не приготовить какие-нибудь гамбургеры с рисом карри, в безопасности которых уж точно никто не усомнится?

— Потому что мой парень хочет, чтобы я угостила его родителей именно своей едой.

— Что-о?! — удивилась я. — Так это его идея?

— Ну, я-то уж точно не предлагала, — пожала плечами сестра. — Обычно еду из города Дундиласа я ем только дома — и когда я одна. Так я сказала Кэйити. Но он все равно настоял на своем…

— Хотя сам это пробовать даже не собирался? — оторопела я. — Так зачем ему это?

— Понятия не имею! — Куми снова пожала плечами. — Может, хочет, чтобы мы с ним расстались?

Я озадаченно покачала головой. Не хватало еще, чтобы жених у моей сестры оказался психом, подумала я и наконец-то вонзила вилку в свою пасту с персиками.

Когда я вернулась домой, муж смешивал очередной коктейль из минералки и голубоватого порошка.

— Привет, — сказала я. — И это весь твой сегодняшний ужин?

— Ну да! — отозвался он. — Ты не представляешь, какой он классный. С тех пор как его пью, мое тело легкое, как пушинка!

— Да что ты?

Этот коктейль я не любила за то, что он пахнет шампунем, и для себя его никогда не заказывала. Да и выкладывать за какой-то напиток по двадцатке в месяц — не в моем вкусе. Одного такого «гурмана» для семейного бюджета более чем достаточно.

— Как там Куми?

Я зашвырнула сумку на диван и перевела дух.

— Боюсь, ее чертова угощенья нам все-таки не избежать.

— Вот как? Ну что ж. Бедная Куми-тян! — вздохнул муж, и я невольно обернулась.

— Бедная? Это с чего бы?

— Ну как же. Ведь тогда их помолвку, скорее всего, расторгнут. Бедняжка! — повторил он, глотая свой синий коктейль, чтобы ощутить себя хоть немного счастливей. — В кои-то веки у нее появился шанс на нормальную жизнь — и нá тебе… Как-то на работе я рассказал про нее мужикам. Все ржали, как кони!

— Могу представить! — только и съязвила я, понятия не имея, что тут еще сказать, и открыла холодильник. Внутри, полка за полкой, аккуратными рядами тянулись упаковки «Хеппи фьючера». Я достала минералку, отхлебнула глоток и задумалась. Интересно, а в чем же главная разница между этими двумя: моим мужем — и моей же сестрой?

Значит, у сестры больше никаких шансов нет? С обывательской точки зрения — пожалуй, так. А муж подсел на «Счастливую еду», поскольку убежден, что она — для успешных людей. Ведь, поглощая свой «Хеппи фьючер», он переваривает фрагменты прекрасной жизни…

В этом смысле наблюдать за мужем мне всегда любопытно. Чем нахальней его обдирают, тем больше он радуется обману. Говорят, умелому мошеннику всегда легче развести свою жертву на миллион, нежели на сотню. Глядя на мужа, я убеждаюсь, что это правда. Грамотно впаренная легенда о том, что таким образом можно стать «еще на ступеньку выше», и заставляет его пить свою синюю дрянь. Конечно, для нашего бюджета это сущее разорение, но отчего-то сама возможность созерцать, как голубой шампунь то и дело растекается по его блаженно улыбающимся губам, наполняет мою душу странным покоем.

В том, как доверчиво этот человек позволяет миру себя одурачить, ощущалась какая-то детская, наивная чистота. Возможно, именно это и нравилось мне настолько, что я решила выйти за него замуж.

Тот воскресный день,