Числовая символика Средневековья. Тайный смысл и форма выражения - Винсент Хоппер

Первые христианские авторы скрупулезно копировали из цифровой философии прошлого, добавляя новое значение полученным числовым символам и опуская многие из языческих коннотаций, окружили всю науку особенной христианской атмосферой. Один больше не являлся абстрактной «Первой причиной», что означало исключительно Бога, Иегову, Господа.

Также триада стала произвольно триединством и особым образом обозначила Бога. Благодаря соотнесенности с Господом она превратилась в совершенное число и стала сущностью всех вещей (Августин. Нагорная проповедь). Великое свидетельство троичности проявилось в трех мировых эпохах, по сути — одной. Их распределение обозначено «До Закона» (от Адама до Моисея), «Во время Закона» (от Моисея до Христа) и «Под Благодатью» (от Христа до Судного дня). Перечень троичностей, обнаруженных в Писании, Вселенной и духовной жизни, бесконечен.

Тем не менее внутри Троицы заключена двойственность, чья позиция, как и в пифагорействе, указывает на разнообразие, окруженное и сбалансированное триадой. Внутри Троицы двойственная природа Христа служит лучшим примером сущности христианского дуализма.

Хотя оппозиция добра и зла распознаваема, здесь, как в манихействе, акцент делается на противопоставлении духовного и материального. Материальное, как и зло, противопоставлено духовному, но подчиняется ему. Подобная архетипическая двойственность обозначается контрастом земли и неба, Старого и Нового Завета, временного и духовного, активной и созерцательной жизни. Символизируется Лилит и Рахилью (в Новом Завете Марфой и Марией).

Доминирование астрологического значения проявляется в установленном убеждении о существовании соответствия между этими предполагаемыми категориями, как между макро- и микрокосмосом.

Таким образом, троица предполагала существование антитроицы или троицы, проявляющейся в небесном и земном. По этой причине Августин указывает на три ступени, ведущие к греху (сердце, поступок, привычка), как на разновидность антитипа по отношению к трем ступеням праведности.

Принципиальным христианским новшеством в цифровой науке стало определение этой духовно-временной двойственности с помощью чисел 3 и 4. 4 — согласно известным аналогиям, четыре ветра, четыре элемента, четыре времени года и четыре реки. Прежде всего, число мировой сферы и, как и первые три дня создания, оттеняет Троицу, то есть становится четвертым в «типе человека» (Феофил Антиохийский. К Автолику).

В мистическом плане тот факт, что человек является триадой, прослеживается в имени Адам, его буквы составляют четыре ветра. По этой причине знание божественной истины утверждается в мире четырьмя Евангелиями, евангелистами или животными, символизируется четырьмя оконечностями креста, четырьмя делениями одежды Христа и четырьмя добродетелями или формами любви, как их именует Августин. «Вполне вероятно, — заявляет Ириней, — что евангелия могут сказать нам больше, чем сейчас».

Если крест имеет перекладину, значит, у него пять концов. Как и четырехконечный, он символизирует человека и Вселенную, соотносится с пятью ранами, обеспечивая спасение человека вместе с пятью чувствами или тех, кто живет под защитой древнего Пятикнижия.

Из триединства Господа и четырехкратного человека выводятся универсальные символы, 7 и 12. Сложение 3 и 4, духовного и временного, составляет 7, которое становится первым числом, воплощающим полноту, является числом мироздания и человека, обозначая существа, противоположные Создателю. Семь даров Святого Духа вытекают из сказанного в Книге пророка Исайи (Ис, 11: 1–3).

Соответственно, молитва Иисуса содержит семь обращений. Точно так же в Библии присутствуют семь заповедей Блаженства, в соответствии с принципом противоположностей они уравновешиваются семью смертными грехами. Позже добавление трех божественных добродетелей (Веры, Надежды, Благотворительности) к четырем кардинальным добродетелям образовало хорошо известную католическую гептаду.

Обычай представления этих духовных сущностей в точных числовых группах указывает на взаимоотношения между ними, но так оставалось до Августина, сумевшего показать точное соединение семи обращений в молитве Господу с семью заповедями, которые, в свою очередь, соотносятся с семью дарами духа или семью шагами к мудрости. 7 — число субботы и спасения и также воспринимается как число греха. На земле непременно семь церквей, образующих подобие мироздания.

Поскольку Вселенная составлена из 7, 8 считается числом бессмертия. Возвращается к мирозданию как первый день второй недели или в восьмом предложении Блаженства, которое повторяет первое. Это число воскресения и обрезания и тех, кто не погиб во время потопа. Оно воспринимается как восьмой век Вечного Спасения, отчего и записано: «Дай часть семи и также восьми».

10 в течение длительного времени считалось образом Вселенной, но именно в августинском пифагорействе его произвели, добавив Троицу Создателя к семи дням недели, созданной Господом. Согласно христианскому образу, самой большой разновидностью всегда являются десять заповедей, чье традиционное деление предполагает членение на две группы из пяти, вскоре измененных на три и семь, чтобы различить это учение.

Рассмотрение 3 и 4 первоначалами не только ведет к пониманию смысла 7, 8 и 10, но также включает в эту линию большое астрологическое и священное число 12. 12 «справедливо рассматривается» как иная форма 7, поскольку состоит из 3 и 4, и оба образа далее ведут к мирозданию в виде семи планет или семи дней недели и 12 знакам зодиака или 12 часам дня.

Христос выбрал 12 учеников, чтобы обозначить себя в День сошествия Святого Духа и сделать известным Его Троицу во всех четырех частях мира. Подобное объяснение «поколения» 12 можно найти в скульптурных изображениях средневековых соборов, где ученики обычно организованы в четыре группы по три.

Значение числа становится очевидным выбором другого апостола, призванного завершить, когда один теряется. Или с другой стороны, Ной, относящийся к десятому поколению, имел троих сыновей, но один впадает в грех, чтобы сохранить значение числа. Племя Левит составляло 13 колен, но о них всегда говорят как о 12, таким образом демонстрируя, что идея числа более значима, чем на самом деле.

Христианизация цифрового символизма особенно примечательна в связи с интерпретацией чисел 5 и 6. Во всех ранних толкованиях 5 соотносят с пятью чувствами, делая число символом плоти. Следовательно, Ветхий Завет, не имеющий окончательного совершенства, должен содержаться в Пятикнижии. Совершенство 6 также ограничивается земным совершенством, так что оба этих числа ближе к 4, чем к 3.

Хотя обсуждение чисел было в известном смысле навязано Отцам Церкви, они приняли его не совсем добровольно. Многие из них, скажем Августин, выказывали явную гордыню в отношении своего числового учения, равно как никогда не упускали случая выразить восхищение в обнаружении новых случаев цифровой гармонии всех вещей.

Часто в их сочинениях встречаем расширенные комментарии по поводу числовой науки, не связанные контекстом. Общим местом для них стало произнесение панегирика данности заданного числа, отступая от темы, чтобы указать как можно больше значений или образов спорных чисел.

Более того, числа использовались самими Отцами Церкви в символическом смысле. Августин классифицирует точки зрения Винсента из Бове под 11 заголовками ошибок, что достаточно для предположительной методики исследования. 11, переходящее границу десятка (закона), было известно как число греха.

Предполагается, что Септуагинта, как заключено в ее названии, была переведена 70 божественно вдохновленными людьми. На Никейском соборе, по словам Евсевия, присутствовало 250 епископов, Афанасий пишет, что их было 300, а Созомен говорит о 320. Но в соответствии с недавно открытыми пропорциями установленной традицией стало число 318.

Августин с восхищением пишет о 41-й книге Барона и пытается ее тщательно разъяснить. Исходя из подобных соображений, даже формальное устройство христианских книг отдает должное науке числа. «Ерад Божий» аккуратно устроен в виде 22 книг (как Ветхий Завет и еврейский алфавит), две группы из пяти посвящены опровержению, вызывая в памяти 10 заповедей Ветхого Завета. Три группы по четыре имитируют Евангелия апостолов, положительную аргументацию и представление.

Рабан пишет, что общая сумма знания содержится в 22 книгах его трактата De universo («Мироздание»).

Энциклопедии Бартоломео Английского, Томаса из Кантампре и Гроссетеста, каждая из которых состоит из 19 книг, бесспорно, символизируют 12 знаков и семь планет и, следовательно, Вселенную. Известные «Божественные установления» Лактанция также завершены, о чем свидетельствует их семикратное деление. Другие работы классифицируются под 12, или 50, или 100 заголовками, как и Centiloquium Бонавентуры. Следуя такой модели, Данте усиливает завершенность «Божественной комедии» формальным делением поэмы на 100 песен (три поэмы по 33 песни и одна вступительная).