Газета Завтра 877 (36 2010) - Газета Завтра Газета

     Может, это у нас — дело рук тех, кто мозаично шизофренично безупречен? Я и группа моих сограждан числом 85% от числа избирателей по предварительному сговору решили дать объявление: "Меняем немозаичных двух на мозаичного одного!" Потому что это тот случай, когда две головы — хуже. Надо создать движение: обмена! И я даже знаю, где разместить обменный пункт!

Леонид Зольников НАРОДНЫЙ ЗАСТУПНИК

Дорогой Олег Анатольевич, славный наш друг, соратник, коллега! Родившийся в год Великой Победы, ты навсегда — её ровесник и её солдат. Поздравляем тебя, всегда помним и любим. Будь здоров!

Газета «Завтра»

      Тебя, русский витязь, наш классик навек

     Представил и верно, и веско:

     «Как ныне сбирается вещий Олег

     Отмстить!..» — ну, и дальше по тексту...

Евгений Нефёдов

      Олег Пащенко — один из самых узнаваемых парламентариев Красноярского края. Основатель и издатель "Красноярской газеты", журналист, в прошлом подающий надежды писатель, он относится к тому редкому типу общественных деятелей, про которых и друзья, и недоброжелатели говорят примерно одно и то же. Правда, если первые комплиментарны, когда называют его, к примеру, "борцом за народное счастье" и "пламенным революционером", то вторые ехидничают. Но это и хорошо — ведь противоречивые, неоднозначные фигуры всегда интересны хотя бы как собеседники. Тем более, в Красноярском крае Пащенко стал известен задолго до его выхода на политическую арену, и говорить с ним можно не только о делах депутатских.

     ЖИВЫЕ ЛЮДИ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРОСИТЕЛИ

     Договориться об интервью с Олегом Анатольевичем просто — он открыт. Сложнее угадать, чтобы попасть к нему в относительно спокойный час и побеседовать, не отвлекаясь. В тот день депутат задержался. Придя, извинился, что заставил себя ждать:

     — Был на заседании комитета по законности, не мог встать и уйти посередине. Слишком заметен, и мой уход могут воспринять как вызов.

     В кабинете тоже поговорить удалось не сразу, депутата ждал посетитель — пожилой мужчина уже беседовал с Мариной, помощницей Олега Анатольевича. Когда он изложил депутату свою проблему и с обещанием в ней разобраться ушёл, Пащенко улыбнулся:

     — Вот когда приходят подобные мужики, это для меня большая радость. Это живые, целеустремлённые люди, даже в их восемьдесят лет с ними приятно говорить, им хочется помочь. Другое дело, что частенько приходят профессиональные просители, мощно поднаторевшие, наступательные, психологически подготовленные. Приходит бойкая женщина и напрямую говорит: "Семь лет назад я уже была у Севастьянова, четыре года назад — у Захарова, в прошлом году — у Абакумова, вот и до вас добралась". Я спрашиваю: "И вы всё по одному вопросу к нам ходите?". А она: "Нет, по разным, хожу да хожу…". Бывает, приходят явные гадёныши, иногда — просто сумасшедшие, хотя внешне выглядят нормально. Это исключение. В основном идут НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬЮ униженные и оскорблённые. Мы — их последняя надежда. Как вот этот ветеран. Ему просто хочется разобраться, за что в своё время репрессировали его родственника. Теперь он хлопочет о реабилитации, но не знает, в чём же того обвиняли. Вот и книгу он написал от руки, почти тысяча страниц, между прочим. Постараюсь помочь, подключу знакомых. Приходят и с более серьёзными проблемами. Сейчас по судебным обидам, пенсиям, по детским садам много приходят, по жилью — кого-то обманули, квартиру на себя переписали…

     У Пащенко интересная манера говорить. Длинные предложения с отступлениями и переходами делают речь напористой и быстрой.

     — Я как-то сказал об Александре Андреевиче Проханове: человек вулканического происхождения. Это же могу отнести отчасти и к себе. С одной стороны, проявляем хладнокровие и взвешенность. При этом очень эмоциональны, многое делаем по наитию, многое угадываем, доверяем своей интуиции... Усс вот даже называет меня йогом.

      СПЕРВА МОЛИТВА, ПОТОМ ЕДА

     На вопрос о настроении после комитета Олег Анатольевич пожал плечами:

     — Мы говорили сейчас о том, что молодёжи нужны социальные гарантии. Нужны. Но я убеждён, что без нравственного ориентира от них будет немного пользы. Как говорится, сперва молитва, а потом еда. А у нас теперь даже не наоборот и молитвы зачастую не знаем. Сейчас у нас господствует образ такого дегенерата, Смердякова из "Братьев Карамазовых", желания у людей только физиологические, идеал свиньи — полная кормушка, плоть, достаток, здоровье. А мораль, нравственность, высокие идеалы вроде как сами приложатся. Не приложатся, я в этом убеждён! Да и ни о каком здоровье при таком образе жизни речи не идёт.

     Я помню своё детство в бараках, после войны, в многодетной семье. Еды было мало, но чувства недоедания у меня никогда не было. Да и люди почему-то были куда добрее, чем при нынешнем витринном изобилии. Не жратва ведь главное, а важно ощущение, что нас много, ты нужен, мы любим эту страну, этот язык, эту жизнь. Мы в СССР не были какими-то дебилами оболваненными и прекрасно понимали, что есть недостатки, недосказанности и противоречия. Нас объединяло чувство, что ты "один из". Сейчас "из" ушло, и каждый остался один.

     Так что настроение у меня не очень хорошее, но надежда жива. Меня недавно, с месяц назад, попросили выступить в 49-й школе. И эта встреча с современными подростками для меня была чрезвычайно важна, важнее иных сессий Законодательного собрания, заседаний депутатских комитетов. Должен признаться, что я очень горжусь, что на встрече со школьниками разговаривал, как двадцать лет назад, и находил такие слова, что им было интересно, глаза у них горели. Я не заигрывал с ними, нельзя заигрывать, они ведь всё понимают. И думаю, что если я оказался интересен шестнадцатилетним гражданам, — не всё ещё потеряно.

      САМОЛЁТЫ, БЕРЁЗЫ И ДЕТИ

     Олег Богатин родился 7 сентября 1945 года в Томске — мать, сержант-радистка Александра Фроловна, приехала с фронта беременной, и новорожденного записали под её родовитой фамилией. Через год его отец, офицер-зенитчик Анатолий Иванович Пащенко, не без труда отыскал новорожденного, переписал его на свою украинскую фамилию и увёз на Кировоградщину, где стал работать лесничим, затем на Кубань, а затем в Татарию. Весной 1955 года семейство из пятерых детей, мал-мала меньше, переехало в Красноярский край — в Канск.

     В Олеге с детства стали проявляться творческие начала — он хорошо рисовал, пел, писал стихи, играл на фортепиано. Рано выявился и ораторский талант.

     — Свой дар рассказчика я очень ценил. Но при этом понимал, что магия вложенного в человека слова может быть очень опасной. Я видел, что меня слушают, замолкают, когда я говорю, и понимал, что это серьёзная сила. И нельзя её применять во зло, хотя говорить надо всегда прямо и честно. В 18 с половиной лет окончил строительное отделение Канского политехникума и полгода работал в Казачинском, строил коровники, телятники, школу. Под моим руководством трудилось восемьдесят рабочих, добрая половина — бывшие уголовники. Вот тут-то мне и пригодился мой дар слова. Кстати, трое рабочих — Матус, Козлов и Повраткин — написали мне в армию: "Мастер! Отслужишь — и давай опять к нам!". Недавно приезжал в эти места и увидел, что мои коровники, хоть и частично разрушенные, перестроенные, до сих пор стоят. А в Канске на улице 40 лет Октября стоит кирпичный дом, где я возводил стены.

      В 1964 году началась трёхгодичная армейская служба. Вначале Олег боялся, что его, как строителя, возьмут в стройбат. На флот тоже не хотелось, о чём он и заявил в военкомате. Попросился в артиллерию или пехоту, но без сюрпризов не обошлось.

     — Приезжаю на призывной пункт, входят два полковника — один в форме авиации, второй с артиллерийскими нашивками. Я приготовился быть лётчиком. Привезли в Нерчинск, подстригли наголо, вывели на плац и говорят: "Вы призваны служить в лучший вид войск — в Ракетные войска стратегического назначения. Нашим войскам всего 5 лет. Нашивки — легенда-прикрытие, наши войска секретные".

     Почти перед дембелем у меня родилось короткое, всего в две строчки, стихотворение, но я считаю, что это лучшее из написанного мной за всю жизнь. Шёл в летний день с автоматом на пост и увидал местных ребятишек. Они часто подходили к забору нашей части и через колючую проволоку дразнились, махали руками. Смотрю — стоят берёзы, цветут ромашки, дети резвятся, и в синем небе над нами белой полосой прошёл реактивный истребитель. Я зашёл в караулку и записал в тетрадь: "Три великих чуда на свете: самолёты, берёзы и дети".