Вдоводел исцеленный - Майк Резник

— Я присяду. — Она села. — Но пиво смогу пить только после закрытия ресторана. — Она протянула руку. — Я Сара Дженнер.

— Джефферсон Найтхаук. А это Киношита.

— Найтхаук, Найтхаук, — задумчиво повторила она. — Вроде бы я слышала эту фамилию.

— На Перекати-Поле я впервые.

— Я и сама живу здесь только пять лет. Черт, да местных здесь не наберется и двух сотен. Если вы выросли где-то еще, Перекати-Поле покажется вам пределом мечтаний, если родились здесь, при первой возможности смоетесь, чтобы повидать Галактику.

— А откуда вы родом?

— С Поллукса IV. Рождена и воспитана во Внутреннем Пограничье. На одной из тамошних ферм.

— А что привело вас на Перекати-Поле и что держит здесь? — полюбопытствовал Найтхаук. — Раз уж у нас есть намерение осесть на этой планете, хотелось бы узнать ее достоинства.

— Она просторная и чистая, — ответила Сара. — Этим она меня привлекла. А держит меня инерция.

— И все?

— У меня есть сын. Я подумала, что для воспитания ребенка лучшего места не найти.

— Если у вас не хватает рабочих рук, почему не попросить его помочь?

— Он сейчас очень далеко, на Аристотеле.

— Университетской планете?

Сара кивнула.

— На это ушли все мои сбережения, но овчинка стоит выделки. — Она помолчала. — Мне без него одиноко. Однако без дела я не сижу. Ресторан, книги, птицы, свободного времени практически нет.

— Вы выращиваете птиц? — спросил Киношита.

— Я наблюдаю за ними.

— Он тоже.

Она с нескрываемым интересом посмотрела на Найтхаука:

— Вы орнитолог?

— В общем-то нет. Но готов им стать.

— Слушайте, завтра утром я возьму вас с собой. Тут есть чудные места, — она запнулась, — если вас это интересует.

— Почему нет?

— Я думал, мы ищем дом, — подал голос Киношита.

— Что плохого, если рядом с домом будут птички? — спросил Найтхаук.

— А вы мне нравитесь, Джефферсон Найтхаук, — улыбнулась Сара. — Не так уж много мужчин любят наблюдать за птицами.

— И вы мне нравитесь, — ответил Найтхаук. — Не так уж много людей, которые любят читать.

— Я так и знала! — радостно воскликнула она. — Вы еще и читатель! — Вновь пауза. — Скажите мне, что вы не слуга закона, прежде чем окончательно я в вас влюблюсь.

— А что такое?

— Если вы хотите поступить на службу, должна предупредить, что проживете вы недели две, не больше.

— Это еще почему?

— Есть еще одна причина, по которой я отправила сына на Аристотель. Перекати-Поле, конечно, прекрасная планета, но в последнее время наркоторговцы превратили ее в перевалочный склад. Они тайком переправляют семена альфанеллы с десяти или двенадцати ферм, расположенных в Олигархии, и здесь у них одна из баз. Два наших последних шерифа пытались покончить с их бизнесом. Хорошие были люди. — Она ткнула пальцем в окно. — Они похоронены в миле отсюда. Поэтому, прежде чем я окончательно в вас влюблюсь, я должна убедиться, что место шерифа вас не привлекает.

— Я старик. С чего мне подаваться в слуги закона?

— Не такой уж вы и старый. И что-то в вас есть такое.

— Какое?

— Не знаю. Но у вас на лице написано, что не следует портить с вами отношения.

— Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Послушайте, если вы не жуете семена альфанеллы и не носите бляху законника, почему кто-то должен вас беспокоить? — удивилась Сара. — Просто держитесь от меня подальше, если вдруг появятся незнакомцы.

— Это еще почему?

— Я в их черном списке.

— Торговцев наркотиками? Она кивнула.

— Раньше я считала, что для жизни лучшей планеты, чем Перекати-Поле, не найти. Я хочу, чтобы она вновь стала такой же. Поэтому сообщила о них в Олигархию. Они накрыли наркоторговцев на Рейли II, убили десять человек… но один из выживших прознал, что я навела на них полицию. С тех пор на меня постоянно покушаются.

— Но вы по-прежнему здесь?

— Убить меня труднее, чем кажется на первый взгляд. — На лице у нее отражались то ли гордость, то ли самоуверенность.

— Раз уж вы разбиваете стулья о головы, молодых парней, я готов в это поверить.

— Похоже, этой планете нужен защитник, — заметил Киношита.

— По крайней мере один, — согласилась Сара.

— Где бы его найти? — задал Киношита риторический вопрос.

— Понятия не имею, — бесстрастно ответил Найтхаук. — Надеюсь, он защитит и меня, когда окажется здесь.

Сара смотрела ему в глаза.

— Я уже говорила, но могу и повторить: вам защитник ни к чему.

— Рано или поздно он требуется всем, — последовал ответ.

— Эй, Сара, дадут нам кофе? — спросил один из парней, сидевших за другим столиком. Сара молча повернулась к нему.

— Пожалуйста, — торопливо добавил он.

— Сейчас принесу. — Она вскочила и исчезла на кухне.

— Ну? — спросил Киношита.

— Что — ну?

— Хотите, чтобы я все вам растолковал?

— Я слишком стар, чтобы идти в шерифы. Эта планета найдет себе другого спасителя.

— А она?

— Она мне нравится. Умная и независимая. — Он помолчал. — Думаю, мы задержимся в городе на несколько дней, чтобы я мог приглядеться к ней. На всякий случай.

— Но на работу вы устраиваться не будете.

— Я уже больше ста лет не играю в герои.

— Это точно.

— Будь уверен.

В этой битве тебе не победить, думал Киношита. Отрицай это сколько хочешь, но ты по-прежнему Вдоводел. Вот почему ты и хочешь остаться в этом городе… вот почему, как это ни странно, и я хочу здесь остаться.

Глава 14

— Одну вижу, — прошептал Найтхаук.

— Где? — Сара, следовавшая за ним по тропе, вьющейся меж высоких деревьев, поднесла бинокль к глазам, посмотрела в указанном им направлении.

— На верхней ветке. Серебряная, чуть ли не фосфоресцирующая. Посмотри (они еще вечером перешли на «ты»), как она сверкает под лучами солнца.

— Да, вижу. Потрясающе! — Она опустила бинокль, повернулась к Найтхауку. — Ты все видишь невооруженным глазом? Фантастика!

— Зрение у меня хорошее.

— Не просто хорошее — феноменальное. Особенно для мужчины за пятьдесят.

— Ты мне льстишь.

— Правда? А сколько тебе лет, Джефферсон?

Найтхаук усмехнулся:

— Все зависит от того, как считать.

— Я чувствую, что за твоими словами стоит любопытная история.

— Когда-нибудь я тебе ее расскажу. — Он вскинул глаза на дерево. — И как называется эта птица?

— По большому счету, это вовсе не птица.

— Правда?

— Птицы только на Земле. А это — летающее животное. Но выглядит оно, как птица, ведет себя, как птица, поэтому я и зову его птицей.

— Логично. И как она называется?

— Практически все они еще не имеют названий. На Перекати-Поле изучение птиц не самое популярное занятие. — Она помолчала. — Я думаю, у тебя есть полное право назвать ее, как тебе того хочется.

— Название у меня есть — Серебряная Сара.

— Я польщена, — внезапно она улыбнулась. — Знаешь, если бы я отрастила волосы, они были бы такого же цвета.

— Так почему не отращиваешь?

— Длинные светлые волосы навевают мысли о молодости.

— И что такого?

— Разве ты не хочешь снова стать молодым?

Найтхаук покачал головой:

— Лучше быть старым и живым. На кладбищах полным-полно молодых и глупых.

— Готова спорить, что многих из них отправил туда ты.

— С чего ты это взяла?

— Догадалась. — Она перекинула в другую руку корзинку с ленчем. — Может, я и не права. Вроде бы я знаю большинство знаменитых киллеров Внутреннего Пограничья, хороших и плохих, но тебя раньше не встречала. Фамилия уж больно знакомая, но никак не могу понять, где я могла ее слышать.

— Это неудивительно. Ты родилась на сто лет позже.

— Не понимаю.

— Сто двенадцать лет назад я лег поспать. И проснулся совсем недавно, не прошло и полгода.

Сара с любопытством посмотрела на него:

— Тебя заморозили?

— Да.

Ее глаза широко раскрылись.

— На Делуросе?

Он кивнул.

— Господи… так ты — он!

— Возможно.

— Ты — Вдоводел! Настоящий Вдоводел! — затараторила она. — Я слышала слухи, легенды, что ты подцепил какую-то ужасную болезнь и тебя заморозили до того времени, пока ее научатся излечивать, но подробностей никто не знал. Подсознательно я узнала тебя, как только увидела! Узнала! — Она рассмеялась, покачала головой. — Что же это я, трещу как сорока. Извини.

— Ты не боишься быть с Вдоводелом?

— Он всегда боролся за правое дело, — ответила она.

— Иногда ради этого приходилось вести себя дурно.

— Добро должно быть с кулаками. Ты был лучшим слугой закона и охотником за головами.

— В далеком прошлом. До твоего рождения. Черт, до рождения твоих бабушек и дедушек. А теперь я старик, который хочет наблюдать за птичками и читать книги, до которых раньше не дошли руки.

— Ты можешь сказать мне правду, Джефферсон. — Она смотрела ему в глаза. — Я на твоей стороне. Ты здесь для того, чтобы разобраться с наркоторговцами, не так ли?