Пристанище пилигримов - Эдуард Ханифович Саяпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Смысл нашей жизни в смерти, — вдруг осенило меня. — Если бы её не было, то жизнь совершенно потеряла бы свою значимость и значение. Да что там говорить: само время превратилось бы в фикцию. Всю жизнь человек готовится к смерти, знакомится с ней постепенно: и боится её, и тянется к ней, и заигрывает с ней, как матросик с портовой проституткой, хотя отчётливо понимает, что всё закончится парой оргазмов, а потом он сыграет в ящик. В сущности так оно и есть, только оргазмов гораздо больше».
— На самом деле это была очень грустная история, — продолжил я, отхлебнув из гранёного стакана. — История о том, что люди не могут быть перманентно счастливы. Рано или поздно им потребуется боль, чтоб почувствовать себя живыми, чтобы вкусить остроту жизни, распробовать её цимус. Не Бог посылает людям страдания, просто в этом мире слишком мало любви. На земле мог бы царить рай — для этого есть всё. Просто он никому не нужен и даже противопоказан. Человек — это такая тварь, которую нужно постоянно держать в тонусе.
— Ну хватит проповедовать! — резко прервала меня Марго. — Чем там всё закончилось?
— Я натурально упал ей на хвост. Я контролировал каждый её шаг. Я прослушивал её телефон. Я загорал с приёмником на крыше её дома, и это было так романтично. Когда поливал дождь, я прятался в парадном. Помню этот изрезанный подоконник, запотевшее стёклышко, размытые силуэты двора, а в наушниках — беспросветная тишина. Возможно, она спит, моется в ванной, читает книгу, думает обо мне, и нас связывает только эфир… Но вдруг всё резко меняется: она поднимает трубку и начинает набирать номер. Сердце в этот момент разгоняется до шести тысяч оборотов. На другом конце провода кто-то снимает трубку и приятный женский голос произносит: «Алло». Адреналин зашкаливает. Сейчас она спросит какого-нибудь Никиту или Данилу, и всё встанет на свои места. Как говорится — момент истины. «Здравствуйте. А Эдуарда можно пригласить к телефону», — и тут я понимаю, что она звонит ко мне на работу, а трубку подняла оператор Чистякова. — «Нет. Вы знаете, он сегодня взял отгул. Может, что-то передать?» — «М-м-м-м, передайте… что я очень по нему скучаю».
— А как ты её прослушивал?
— А я ей «жучка» установил в телефонную коробку. УКВ-ЧМ-телефонный ретранслятор.
— Ты даже на это заморочился! — удивилась Марго. — Это ж надо так болеть!
— Это были всего лишь цветочки. Дальше пойдёт вообще жесть. Когда я понял, что кабанчика в засаде можно ждать очень долго, то я сам организовал этого кабанчика. То есть решил устроить провокацию. Его звали Олег. Погоняло — Таран. Он был не шибко умный, но была в нём какая-то изюминка и взгляд с поволокой. Он смотрел эдак исподлобья, с прищуром, и смутная улыбка блуждала на его пухлых губах. Он иногда сплёвывал, умел красиво курить и в целом был довольно харизматичным. Бабы почему-то любят таких. По всей видимости, эти пацанчики умеют сохранять интригу насчёт собственной персоны. Ну и конечно же, бабы любят брутальных самцов, а этого добра в нём было хоть отбавляй. Даже я принюхивался к нему с уважением. Он подошёл к ней на проспекте Мира… Это было уже в конце июля, и мне нужно было решать: либо мы расстаёмся друзьями, либо у меня вырастает синяя борода… «Прощай, любимая!» — как в том мультике.
— А зачем тебе это было нужно, если ты всё равно планировал уехать? — спросила Марго.
— Наверно, таким образом я пытался освободится от этой зависимости, потому что любовью это нельзя было назвать… Хотя… — Я задумался, отхлебнув из гранёного стакана. — … скажу честно, мне очень хотелось её любить, но душу мою терзали лишь ревность и недоверие. Я понимал совершенно отчётливо, что маленькая стерва меня не любит, что ей нужна только власть надо мной. Она хотела получить абсолютную власть, и она её получила, если я тебе сейчас об этом рассказываю с таким упоением. Но ведь мозг борется, ищет какой-то выход даже из патовой ситуации.
— Надо было просто уехать, а не втягиваться в эту игру. Просто бежать. Ты хоть знаешь, кто она?
— Знаю.
— А с этим не поспоришь.
— Короче, я провёл тщательный инструктаж: рассказал ему про неё, чтобы он мог блеснуть своей небывалой интуицией, ведь девушки любят, когда их удивляют; объяснил ему, что говорить, как себя вести… Он даже записал всё это в блокнот, чтобы выучить наизусть. Я разыграл эту драму как по нотам, а ловкий провокатор Таран исполнил безупречно свою роль. Через некоторое время мы встретились в кафе «Альянс», как два шпиона. Меня слегка потряхивало от волнения. И вот он появился — вразвалочку, вальяжной походкой прошёл через весь зал и уселся напротив. По выражению его лица я понял, что всё получилось. Он выложил из кармана на стол клочок бумаги, на котором было выведено её аккуратным девичьим подчерком: «42-50-15, Татьяна». Прокуренный кабак вместе со всеми его обитателями тут же проваливается в тартарары, и вот я уже сижу с бутылкой водки где-то на лавочке. Пью из горла. Прикуриваю одну сигарету от другой. На меня пялится жёлтые луна, и в тёмной душе отражаются звёзды. Почему-то хотелось убить Тарана, или хотя бы сломать ему руку. Я даже не мог подумать, когда всё это начинал, что окажусь настолько уязвимым, настолько сентиментальным, что сам попаду в этот железный капкан, который так искусно расставил для неё.
Я закурил, а Марго смотрела на меня немигающим взглядом. Я продолжил:
— На следующий день мы пили шампанское у меня на кухне. Я пытался казаться весёлым и непосредственным, очень много говорил и смеялся, но она сразу же поняла, что у меня какие-то проблемы. Тогда я не стал катать вату и протянул ей эту бумажку — обрывок тетрадного листа. Она увидела свой номер телефона и ужаснулась. Её щёки покрылись алыми пятнами. «Ты помнишь наш уговор?» — спросил я ласково. — «Неужели ты сломаешь мне палец?» — спросила она с усмешкой. — «Конечно, любимая, а иначе ты перестанешь меня уважать. Кто я, по-твоему? Фуфло тряпочное? Коврик для вытирания ног?» Потом она плакала и просила у меня
