Вторжение - Джулиан Мэй

– У нас любят повторять: «Мы живем в свободной стране». Так оно и есть, доктор Сахвадзе. Иногда это к лучшему, иногда к худшему. Сыновья Земли и другие антиоперанты могут митинговать сколько влезет, покуда не посягают на частную собственность в виде отеля. Прошлой ночью они разошлись чуть больше обычного, и кое-кого из них отправили в кутузку, но толпа неуправляема. Больше всего мы боимся, что в нее может затесаться профессиональный элемент.

– Почему же ваши адепты ВЭ не проведут разведку и не выловят этого… этих…

– Подстрекателей, – подсказал Ремилард, – Я уверен, операнты Нью-Гемпшира все время начеку. Мой племянник лично организовал неофициальную группу ищеек ВЭ. Но поскольку количество соглядатаев ограничено, возникает пресловутый вопрос: куда смотреть?

Старый психиатр со вздохом поднялся.

– Ну что ж, мне пора. А то как бы внуки не хватились. После вчерашнего у них сердце не на месте. Ни в коем случае не велели мне выходить одному.

Ремилард остался сидеть, задумчиво перебрасывая из одной ладони в другую блестящий красный шарик – брелок для ключей.

– Они не напрасно беспокоятся. Был один неприятный момент, когда пикетчики прорвались через внешнее оцепление и заполнили подъездную аллею. Так вы не поверите, я ощутил такие умственные вибрации, что буквально трясся от страха… Толпа устроила что-то вроде первобытного метаконцерта. Ей-Богу, это был массовый менталитет с единой волей! Хорошо, что продержались недолго: полицейские восстановили цепь, и толпа вновь рассыпалась на отдельных индивидуумов. Хотя их было сотни две – не больше, я потом всю ночь глаз не сомкнул.

– Так вот почему вы рано поднялись!

Ремилард кивнул.

– Когда-то давно я работал в отеле. Этот уголок возле площадок для гольфа был излюбленным местом моих раздумий. – Он высоко подбросил ключи, поймал их на лету и сунул в карман. – Но, пожалуй, на сегодня хватит прострации! Пора завтракать, а потом я должен буду обеспечить профессору Макгрегору специальный источник питания для его хренчеговины.

– Тогда пойдемте вместе, – предложил Петр. – Таким образом, я хотя бы отчасти выполню директиву моих внуков и, может, сумею избежать нагоняя.

Ремилард встал, расправил плечи.

– Эти молокогнусы слишком вас опекают. В случае чего, зовите меня, уж я сумею их уконтрапупить.

Петр засмеялся.

– Уконтрапупить! Молокогнусы! Хренчеговина! До чего же занятен английский язык!

– Таких слов в английском языке нет, это типичный янки, вроде меня.

Глаза Петра лукаво блеснули.

– Да-да, помню, ведь вы родом из здешних мест… А скажите, не бывает ли здесь землетрясений?

– Бывают, а что? Редко, но случаются.

– Так я и знал! – возликовал Петр и, увидев озадаченное выражение собеседника, извинился. – Сейчас я вам все объясню. Только… у меня еще один безотлагательный вопрос: что такое криптонит, и почему Сыновьям Земли он так нужен?

Рогатьен Ремилард захохотал.

– На плакате, что ли, прочли? – И, покачав головой, добавил: – Вы что-нибудь слышали о сверхчеловеке?

– Знаменитый Ubermensch Ницше? Ну конечно.

Ремиларду явно стоило немалых усилий сохранять серьезность.

– Да нет, о другом, американском.

– Об американском не слыхал – расскажите! Как я понимаю, оперантов уже сопоставляют с героями фольклора.

– Вот именно!

Бок о бок они направились к отелю, и Роги начал излагать старую легенду, тщательно подбирая слова, с тем чтобы старик понял юмор.

– Гии! – воскликнула Родственная Тенденция. – Ну конечно, гии! Как они раздражают со своими вечными играми!

– В целом ничего страшного, – сказало Бесконечное Приближение. – Спокойствие, друзья мои. Наверняка у землян нет сейсмографа, чтобы зарегистрировать аномалию.

– Но как они это сделали? – Теперь, когда стало ясно, что катастрофы удалось избежать, Душевное Равновесие проявило скорее заинтересованность, чем испуг.

Умственная Гармония пустилась в объяснения:

– Эмоциональный спазм коллективного сознания гии вызван сочувствием старому землянину. Сострадательный импульс передался от ментальных решеток к геофизическим константам, спровоцировав тремор. В природе более распространен обратный феномен. Будем надеяться, что гии впредь не позволят себе подобного завихрения.

– Да, на них понадейся! – проворчала Тенденция. – По-моему, следует исключить их корабли из этого созыва. Учитывая характер приближающейся кульминации, очередной ляп может иметь необратимые последствия.

– Гии близко к сердцу приняли наш выговор, – заметило Приближение. – Клянутся в дальнейшем сдерживать свои эмоции.

– Да уж, пусть постараются, – заявила Тенденция. – Иначе будут смотреть финал с обратной стороны Плутона. Неужели им непонятно, что Координатор сейчас находится на последней стадии контрольного процесса? Когда затягиваешь узлы вероятностных решеток, малейшее отклонение от медианы может обернуться катастрофой.

– О нет! – вскричало Душевное Равновесие. – Только не на пороге Вторжения!

– Теперь дело за земными оперантами, – сообщила Тенденция, – и, возможно, за великим Кашеваром, чьи мотивы по-прежнему остаются для нас загадкой. Всем нам дозволено только смотреть и молиться. Присоединяйтесь ко мне, братья, надо напомнить флотилии об этом чрезвычайно важном моменте.

Четыре ума лилмиков передали мысль на имперантном модуле; ее утвердили все и каждый из невидимых звездных кораблей, повисших над планетой Земля, – суда Конфедераций Крондаку, Полтроя, Симбиари, кающейся Гии, собравшиеся со всех уголков Четырнадцатого Сектора Галактического Содружества в надежде услышать поданный Примиряющим Координатором сигнал Вторжения.

Вместе с огромным живым судном лилмикских контролеров экзотическая флотилия насчитывала двадцать тысяч семьсот тридцать шесть кораблей.

Главный ресторан отеля, можно сказать, ломился, однако обслуживание оставалось на высшем уровне – возможно, благодаря легкому принуждению, оказываемому метапсихологами на выбивающихся из сил официантов. Конечно, ни один из них не чувствовал нажима. Просто умы нормальных находились в той восприимчивой фазе, какая позволит на расстоянии чувствовать потребности клиентов. Вследствие этого никто из персонала не перепутал заказ, не заставил посетителей ждать, не подал холодный кофе, ничего не разбил и не пролил. Даже гомона особого не слышалось, поскольку нормальным было не до того, а делегаты в заключительный день конгресса общались в основном на скрытом телепатическом канале – внешне спокойные и улыбающиеся, внутренне одержимые тревогой и страхом.

Роги, благополучно доведя Петра до лифта, вошел в зал и мотнул головой в ответ на жесты женщины-метрдотеля, приглашающей его за свободный столик.