Жена Дроу - Ирина Баздырева

— Режина, я жду тебя, — снова позвал тихий голос. — Ты отмолена моими молитвами…

Тело Режины, вдруг приподнялось над полом и его с размаха швырнуло о него, а потом ее протащило к гробу, где оно и осталось неподвижно лежать.

Через него, как через треснувший глиняный кувшин, которым прикрыли огонек свечи стало просачиваться свечение. Режина издала слабый хриплый стон, будто ее искалеченное, мертвое тело могло испытывать боль. Но свечение вокруг нее и через нее усиливалось, по видимому усиливая и мучения Режины, пока не отделилось от этой, бесформенной груды, что сейчас лежала сломанной куклой с вывернутыми, раскинутыми руками и ногами. Свечение было таким слабым, что в нем едва угадывался женский силуэт. Оно колеблясь и едва мерцая, готовое в любой момент потухнуть, тянулось к мужчине, к тому кто пришел за ней. Два света тянулись друг к другу и более светлое и яркое, быстро поглотило, едва пробивающее темноту мерцание Режины.

Часовню осветила ослепительная вспышка. После, когда она опала и стала исчезать, Ника сквозь нее смогла разглядеть силуэт мужчины и женщины, объятые одним кругом света, что взявшись за руки, медленно удалялись, в невидимую Нике, даль. Свечение начало таять и силуэты слились в одно размытое, неясное пятно, пока не превратилось в светлую точку, которая рассеялась, будто высосанная тьмой и только перед глазами Ники еще маячил ее багровый отблеск.

Посидев еще немного в кромешной темноте, Ника добралась до того, что осталось от Режины, подняла его, стараясь не смотреть в ее широко раскрытые глаза и, перевалив через стенку гроба: сначала торс, потом ноги, попыталась придать ему прежнее положение; выровнять ноги, вытянуть руки вдоль тела и закрыть глаза. Она нисколько не боялась, потому что сейчас, при ней Режина умерла уже по настоящему. Она это чувствовала. Не было того, что ложилось на сердце ледяным холодом при виде покойницы и само тело уже не вызывало отвращения. Осталась только усталость. Проделав все необходимое, Ника добралась до лавки и рухнув на нее, то ли провалилась в глубокий сон, то ли лишилась чувств.

Ее трясли за плечо.

— Проснись, сестра… Да проснись же, — повторял недовольный голос. — Как можно… как, вообще было возможно, заснуть во время чтения “Отхода” у тела усопшей. Это кощунство! И уж теперь то, этот вопиющий проступок не останется для тебя без последствий.

Этот голос, даже если бы даже она захотела, Ника не смогла бы спутать ни с каким другим. Ника приложила ладонь ко лбу. Помилуй, Вседержитель, зачем же так орать. Она молча поднялась, взглянув в сторону гроба. На первый взгляд там было все в порядке, иначе сестра Текла сейчас билась в истерике, но некоторые мелочи живо напомнили Нике о минувшей ночи.

— Отвечай! Ты заснула! - голосила в негодовании кастелянша.

Похоже, она уже не могла, без содрогания, смотреть на Нику.

— Д…да, — пробормотала Ника, морщась от головной боли. — Есть немного…

Выглядывавшие из-за спины Теклы сестры, переглянулись, украдкой сделав, охраняющий от всякой нечисти, жест. Их лица покинули напряжение и страх, которые владели обителью в, эти нелегкие для нее, три дня. Ведь если сестра Ника заснула на дежурстве у гробы ведьмы и с ней не случилось ничего ужасного, значит то, что произошло с сестрами Ингрид и Паисией было лишь несчастной случайностью. У престарелой сестры Ингрид действительно не выдержало сердце от ночного бдения, ведь она ко всему, как известно, подходила с необычайным рвением, не щадя ни себя, ни других. Ну а сестру Паисию всегда отличало богатое воображение и экзальтация. Не нужно ее было ставить на ночное дежурство у гроба, когда она была и так впечетлена слухами об усопшей и смертью Ингрид. А вот сестра Ника храбрая и здравомыслящая…

Выслушав ответ, подтверждающий ее самые худшие предположения, сестра Текла не говоря больше ни слова, развернулась и вышла из часовни. Побежала жаловаться настоятельнице, конечно. Оставшиеся без присмотра кастелянши, сестры, умирая от любопытства, подступили было к Нике с расспросами, как появилась сестра Терезия, с тревогой взглянув на Нику. Увидев ее живой и здоровой, она испытала явное облегчение, но потом тревога уступила место озабоченности. Всмотревшись в Нику, она нахмурилась.

— Ты бледна и у тебя темные круги под глазами, хотя как уверяла меня, только что повстречавшаяся сестра Текла, ты всю ночь проспала, но… - и она осеклась, заметив нетерпеливы жест Ники и выражение досады на лице.

— Не выдавай…- едва шепнула она, бросив быстрый взгляд на, отошедших в сторонку сестер, дожидавшихся когда Терезия уйдет.

— Значит, на самом деле это был обморок? - покачала она головой. - Тебе бы прилечь…

— Не могу… Для всех я спала…

— Настоятельнице такое не понравится

— Так будет лучше для обители

Она знала, что сейчас, придет посыльная от матери Петры и ее призовут к ней, но неожиданно для всех, настоятельница сама пришла в часовню в сопровождении разгневной, жаждущей немедленной расправы над ослушницей, сестры Теклы. Мать Терезия, едва взглянув на Нику, подошла к гробу и вздрогнув, быстро начала поправлять на пюпитре книгу, скрывая свое замешательство, потом попросила сестер оставить часовню и вернутся, каждой, к своим обязанностям. Монашки, не мешкая, подчинились. Когда они, во главе Терезии, вышли, мать Петра попросила кастеляншу оставить ее наедине с сестрой Никой. Та бросив на Нику уничтожающий взгляд, вышла за остальными. Перебирая четки, настоятельница присела рядом с провинившейся.

— Ты ведь не спала, как только что, доложила мне сестра Текла? - сказала она, цепко оглядев Нику. — Если бы она была повнимательней, то заметила, что ты бледна и вид имеешь не отдохнувший, а измученный и нездоровый.

Ника промолчала.

— Что с тобой произошло?

— Матушка, - прошептала Ника, склонив голову, — я, правда, спала…

Настоятельница, неожиданно, сорвалась со своего места, остановилась у пюпитра и постояв так, повернулась к Нике, стиснув руки в широких рукавах рясы.

— Я хочу знать, что здесь произошло? - раздельно, с несвойственной ей твердостью, отчеканила она.

Ника не понимала откуда у нее появилась такая уверенность, но знала, что отвечать нужно правду. Она не слышала, что бы мать Петра когда нибудь говорила подобным тоном. И Ника, собравшись с духом, коротко, не вдаваясь в излишние подробности, все рассказала. Мать Петра пропустила мимо ушей то обстоятельство, что Ника, действительно, собиралась проспать всю ночь, глубоко задумавшись над услышанным.

— Изо дня в день мы грешим, полагаясь на свое понимание жизни, нисколько не доверяя ей самой. А ведь всего-то и нужно, положась на провидение, вверить дух свой Вседержителю, внимательно читая книгу жизни. Но мы восстаем и своевольничаем, ставя свое разумение превыше всего. Мы боимся верить, боимся утонуть в жизни. А вот сестра Режина поверила, верила и терпела, — мать Петра потерла лоб рукой, ее пальцы дрожали. — Она верила в любовь и любовь ее спасла. Она прощена. Я же маловерная, боялась довериться ей.