Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

В конце этого насыщенного событиями дня состоялся ответный приём в честь президента США в советском посольстве. Никита Сергеевич коротко поделился впечатлениями о том, что ему довелось увидеть:

— Вместе со своими друзьями я провёл сегодня хороший день. Эксплуататоры вы, конечно, порядочные — эксплуатировали нас основательно, — сказал в шутку Первый секретарь, и, обращаясь к президенту, добавил:

— Когда Вы приедете в нашу страну, Вы почувствуете теплоту, которая будет выражена нашим народом.

Он помедлил несколько секунд, взглянул на сидящего невдалеке вице-президента Ричарда Никсона и продолжил:

— Но я хотел бы Вас просить, когда Вы будете чувствовать эту теплоту, не отделяйте народ от правительства, как некоторые стараются это делать. Это очень нехорошая грань, потому что в нашей стране — что думает и хочет народ, то выражает и делает правительство.

Это был камень в огород Никсона, который, по возвращении из СССР, усердно доказывал своим согражданам, что будучи в нашей стране, он будто бы ощущал какие-то расхождения между правительством и народом, что его по-разному встречали у нас народ и правительство.

Выражение лица Никсона ясно показывало, что он тоже понял, что имел в виду Первый секретарь ЦК.

Президент Эйзенхауэр выступил с ответным словом:

— Сегодняшний обед в Советском посольстве можно рассматривать как начало новой эры, которая означает больше, чем лишь тот факт, что мы здесь сегодня пообедали. У нас были встречи, которые — я надеюсь, что это так, — могут означать по крайней мере начало того крушения льда, о котором Вы говорили.

— Я хотел бы сказать следующее, — продолжал Президент, обращаясь к Хрущёву: — Американский народ хочет узнать от Вас о вашем народе с тем, чтобы не только то, что Вы или я сказали или кто-либо из наших сотрудников сказал, но все это массовое взаимопонимание могло привести к примирению, к взаимопониманию, с тем, чтобы мы создали лучший мир со справедливостью, с тем, чтобы весь мир процветал.

17 сентября началась поездка Никиты Сергеевича Хрущёва и советской делегации по Соединённым Штатам. В ходе поездки им предстояло посетить Нью-Йорк, Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Стэнфордский университет, завод фирмы IBM, столицу штата Айова город Де Мойн, ферму старинного приятеля Хрущёва — Росуэлла Гарста, «Айовский сельскохозяйственный колледж» в Эймсе, Питтсбург, завод кузнечно-прессового оборудования «Места», Питтсбургский университет, после чего были запланированы собственно переговоры с президентом Эйзенхауэром в его резиденции «Кэмп-Дэвид».

Неоднократно в ходе поездки Никите Сергеевичу приходилось давать жёсткий отпор идеологическим нападкам американского истэблишмента на Советский Союз, коммунизм, социалистический строй и советские мирные инициативы.

Эту пропагандистскую кампанию организовал, как выяснилось, вице-президент США Ричард Никсон. Первая идеологическая схватка произошла в Нью-Йорке.

По прибытии в зале гостиницы «Коммодор» был устроен завтрак. За столами собрались джентльмены в белых манишках и черных фраках, «отцы города», люди, задающие тон в деловой и политической жизни Нью-Йорка.

Уже на этом завтраке мэр Нью-Йорка Роберт Вагнер долго поучал Хрущёва и других советских гостей, рассказывал о расовой гармонии в Соединенных Штатах, о всеобщем благоденствии... Однако Вагнер был относительно корректен и осторожен, нашу страну не задевал, сосредоточившись на пропаганде американского образа жизни. Никсон посчитал выступление Вагнера слишком мягким, и дал команду ужесточить давление на гостя.

Вечером того же дня последовал приём в отеле «Уолдорф Астория», устроенный Экономическим клубом Нью-Йорка, группой бизнесменов во главе с бывшим послом США в СССР Авереллом Гарриманом. Американскую сторону на этой встрече представляли Уильям Роджерс Герод, президент крупнейшей электротехнической корпорации «Дженерал электрик», Джон Макклой, руководитель одного из самых могущественных банков страны, Фрэнк Пейс, бывший военный министр, глава крупнейшего в стране концерна по производству оружия «Дженерал дайнэмикс корпорейшн», генерал Дэвид Сарнов, председатель правления «Рэйдио корпорейшн оф Америка», специалист в области «психологической войны», банкир Герберт Лимэн и многие другие крупные капиталисты.

Хрущёв хорошо подготовился к бою. Джон Макклой с убеждённостью профессионального адвоката, выдвинул самый веский, с его точки зрения, аргумент в защиту того, что здесь не «правящая группа».

— Посудите сами, — Макклой театрально развел руками, — Почти все законопроекты, которые предлагает Уолл-стрит, автоматически отклоняются в сенате.

Никита Сергеевич тихо, но так, чтобы все слышали, ответил:

— Выходит, что передо мной бедные родственники Америки.

Все в зале засмеялись, эта фраза Хрущёва как будто пробила плотину, сдерживавшую настроения собравшихся. Смеялись довольно долго, но вдруг, поняв, что смеются над собой, капиталисты оборвали смех.

Выступая на приёме, Гарриман заявил:

— Для народов Азии капитализм почти синоним колониализма. Мне кажется, что мы не должны позволять господину Хрущёву или любому другому коммунисту изображать нас знаменосцами капитализма.

— Наша экономическая система мало в чем сходна с марксистской концепцией вековой давности, и мы должны отказаться от слова «капитализм».

На его выступление Никита Сергеевич ответил короткой фразой:

— Как ни пудрится старая женщина, молодой ей уже не бывать!

Идеологическую атаку на этом приёме возглавил Генри Кэбот Лодж. Он долго и цветисто говорил об американской общественной системе, доказывая основную мысль своего выступления:

— Эту систему с ее напряженной конкуренцией, ее широким распределением заработков, ее постоянно меняющимся характером и ее колоссальной правительственной программой социального обеспечения нельзя точно охарактеризовать одним словом «капиталистическая».

Деловые люди с нескрываемым удовольствием слушали речь Лоджа, прерывая ее то возгласами одобрения, то шумными аплодисментами. Лодж рисовал идиллическую картину благоденствующей Америки, где монополистический капитализм преобразился в «экономический гуманизм», где 14 миллионов американцев владеют акциями предприятий американской промышленности, где так много выпускается автомобилей, где так трудно живется предпринимателям, получающим большие доходы, и так удивительно легко тем, кто доходов не получает…

— Шахтер-углекоп, — заявил Лодж, — живет в США куда безбеднее, чем бизнесмен, имеющий миллионные доходы: ведь ему не надо платить высоких подоходных налогов… Два миллиона людей живут в домах, строительство которых субсидировалось правительством!

При этом Лодж явно не подозревал, что в Советском Союзе, не два миллиона, а почти все городское население живет в домах, построенных социалистическим государством или принадлежащих ему, и что в сельской местности многие миллионы домов у нас тоже построены при помощи государства.

Хрущёв, отвечая Лоджу, заметил с иронией:

— У русских есть такая пословица: «Всяк кулик свое болото хвалит». Вы хвалите капиталистическое болото, что же касается нас, то я, конечно, не скажу, что социализм это болото, но вы можете, конечно, отозваться о нашей системе так же, как я говорю о вашей. Но сейчас, между прочим, сторонники капитализма начинают стыдиться хвалить его. Они говорят, что это уже не тот капитализм, о котором писал Маркс, а народный капитализм.

— Бог его знает, я не вижу разницы между тем капитализмом, о котором писал Маркс, и тем, о котором сегодня говорил Лодж.

Собравшиеся бизнесмены встретили его слова шумным оживлением. До них дошла меткая ирония Никиты Сергеевича.

Хрущёв, почувствовав одобрительную реакцию публики, продолжал:

— Я знаю, что капитализм вам нравится, и я не хочу разубеждать вас. Я бы просто унизил свое достоинство, если бы, воспользовавшись гостеприимством, оказанным мне крупнейшими капиталистами, начал бы читать вам мораль о преимуществе коммунизма. В данной аудитории это — бессмысленное дело. Пусть история нас рассудит!

В ответ раздались дружные аплодисменты.

— Я говорю напрямик, чтобы вы знали, с кем имеете дело, такая ясность улучшает отношения: социализм нам по душе, а капитализм не подходит. Если же вам нравится капитализм — а я знаю, что он вам нравится, — продолжайте с богом! Но помните: народилась новая социальная система — социалистическая. Она уже наступает вам на пятки.

Никита Сергеевич не стал говорить о том, что Советский Союз собирается «догнать и перегнать» Америку. Официально об этом не упоминалось нигде и никогда, и не потому, что Хрущёв боялся реакции американцев. Он не хотел, чтобы советские партийные функционёры восприняли его слова как руководство к действию, не перешли от эволюционного развития к «экономическому спринту» в погоне за «хлебными местами» и орденами Ленина. Авантюризм был присущ не только Ларионову, и Никита Сергеевич не хотел спровоцировать «погоню за призраком Америки».