С небес об землю - Ли Дэн

Окончив свое повествование Толик жадно припал к живительному источнику. Путешественники надолго задумались, а потом на Толика посыпалось такое множество вопросов, что он два раза бегал за пивом, а когда вопросы наконец окончились, то непонятно сказал, что обязательно познакомит их с Шелларом, чтобы «взять реванш и получить моральное удовлетворение».

Франц, подумав, предложил не спешить на Дельту, поскольку там и без того достаточно народа, занимающегося вторжением, а раз уж они оказались здесь, то попробовать положить конец Повелителю, на что Толик сдавленно хмыкнул и пообещал передать эту хохму Жаку. Пересчитав путешественников он воскликнул:

— Чертова дюжина против некрохрыча! Отличный слоган.

Для проведения планируемой операции нужно разбираться в местных реалиях. Это хорошо знают все военные. И на Толика снова посыпались вопросы уже о географии, обстановке и обычаях на Каппе. Оказавшись под градом вопросов Толик было скис, но тут же просветлел ухмылкой на своей оливковой физиономии, вскочил и соорудив телепорт скрылся в нем, крикнув на прощание, что он сейчас притащит специалиста.

Это сейчас растянулось на пару часов, но наконец появилось уже знакомое зеленое облачко телепорта из которого, подталкиваемый Толиком в спину вышел здоровенный бугай с бочкой пива и кружкой в руках, которого Толик представил как Витьку, крупного специалиста по здешним реалиям.

Витька, известный местным жителям как Морковка — всклокоченный, мускулистый тип в мятой и грязной одежде, габаритами не уступающий Мечеславу, оказался сотрудником «лавочки» с Альфы, занимающейся Каппой. Теперь уже ему в течение долгого времени пришлось отвечать на множество вопросов, поскольку привычка большинства путешественников к планированию военных действий требовала дотошного знания обстановки и мельчайших, на первый взгляд незначительных деталей, от которых тем не менее мог зависеть ход не только отдельного сражения, но и всей кампании.

Несколько раз Витька, которому осточертели вопросы, пытался ругаться, а один раз даже полез было в драку, но, легко усаженный незаметным движением Кортеса на песок, долго сидел с открытым ртом, пытаясь восстановить дыхание, и разминал плохо слушающуюся конечность, а потом выдув без передыха две кружки пива, сказал, что всегда уважал «конторщиков» и понимает специфику их работы. После этого Витька уже не пытался буянить и покорно отвечал на все вопросы, хотя было заметно, что он очень не любит людей, задающих вопросы, да к тому же вежливо.

Толик все это наблюдал с ехидной улыбкой, отрываясь от кружки только для того, чтобы ее наполнить. Было заметно, что он от души веселится и предвкушает, как будет рассказывать знакомым об этой хохме.

Наконец вопросы закончились, и Толик с Витькой отбыли телепортом. На прощанье Толик крикнул из зеленого облачка, что он еще навестит их.

Посовещавшись и составив план действий, путешественники поели и отдохнули, а потом тронулись в путь, стараясь пройти за ночь как можно больше, чтобы не плестись по жаре. Днем они отсыпались, а в сумерках снова тронулись в путь.

На рассвете подойдя к Оазису, они под руководством Кортеса, как специалиста по деликатным операциям, устроили укрытие в песке и отдыхали, по-очереди ведя наблюдение за Оазисом.

Когда стемнело Кортес ушел на разведку один, отказавшись от помощи Франца. Отказ он мотивировал это тем, что «ему будет достаточно и других забот, поэтому не желает таскать за собой новобранца, не умеющего не только правильно ходить, но даже правильно дышать». Франц обиженно засопел, но был вынужден признать правоту Кортеса в том, что у него нет подготовки для участия в специальных операциях. Кортес беззвучно скользнул в темноту и растворился в ней. Несколько часов, показавшихся вечностью не только Яне, оставшиеся напряженно ловили звуки, долетающие из темноты, и были готовы при малейших признаках тревоги броситься на выручку.

Кортес возник откуда-то сбоку, неожиданно выйдя из темноты, и, сняв с плеча ручной пулемет, протянул его Мечеславу.

— Я думаю, барон, что вам подойдет эта игрушка. Осторожно, он в смазке. Позаимствовал со склада. А это в качестве приложения. — Он поставил на песок два цинка с патронами. — Эти оборванцы не знают даже как надо нести караульную службу. Я им там тихо и незаметно подорвал склад с боеприпасами и спокойно пошел дальше, а они до утра ничего не прочухают.

Оставив князя, Завулона и Гесера наблюдать, остальные залезли под растянутый полог, присыпанный сверху песком. Кортес включил фонарь и подробно рассказал о результатах разведки, рисуя на песке подробные планы Оазиса и отдельных помещений, расположение постов и всего того, знание о чем могло пригодиться в предстоящей операции. Спланировав операцию они немного отдохнули, а перед самым рассветом в «час собаки», когда всех неудержимо клонит в сон, глаза слипаются и окружающее воспринимается с трудом, по возможности бесшумно двинулись вперед.

Кортес, Франц, Сантьяга, Хедин и Ракот, рассредоточившись по территории, бесшумно сняли часовых, после чего Франц, Хедин, Ракот, Мечеслав и набросившие боевые шкуры моряны атаковали казармы, блокировав их, а князь и Сантьяга, вместе с категорически отказавшимися оставаться в укрытии Всеславой, Яной, Гесером и Завулоном вступили в бой с охраной главного здания. Кортес предпочел действовать в одиночку, чтобы, как сказал он, «быть уверенным, что тот, кто попал под руку — чужой».

Когда сопротивление на входе было подавлено, Сантьяга ворвался в главное здание и быстро побежал к той его части, которую занимал Повелитель. Благодаря Кортесу он хорошо представлял план задания и легко ориентировался в нем. Подбежав к двери, ведущей в кабинет Повелителя, он, не останавливаясь, толкнул ее, но дверь оказалась запертой. Сантьяга из всей силы ударил ногой. Дверь разлетелась, и он в облаке обломков ворвался в кабинет Повелителя.

— Комиссар, — Кортес, сидящий, свесив ноги, на письменной столе и листающий какую-то пухлую тетрадь, поднял голову, — дверь открывается наружу. Я же говорил об этом на инструктаже.

У его ног, неестественно вывернув голову, обтянутую высохшей желтой кожей, лежал Повелитель. Сантьяга досадливо поморщился и, посмотрел на Повелителя.

— Что с ним?

— Повреждения, несовместимые ни с жизнью, ни с нежизнью. Научно говоря, летальное состояние без права на возрождение или перерождение.

— А это, — Сантьяга перевел взгляд на тетрадь, которую держал в руках Кортес и стопку таких же тетрадей, лежащую на столе, — его мемуары?