Земля в огне - Иван Якубовский

Гитлеровское командование уже определенно знало, что началась большая, очень важная по своим возможным последствиям операция войск нашего фронта. Оно предпринимало отчаянные попытки сорвать ее. Гитлер подписал устрашающий приказ, специально обращенный к группе армий "Северная Украина". В нем говорилось: "...На вашем участке следует ожидать тяжелых боевых действий. Дивизия, которая в случае прорыва русских не предпримет немедленных контратак с целью ликвидации бреши и удержания своих позиций до последнего солдата, подвергает тягчайшей опасности многие другие части, как это имело место в армейской группе "Митте".

Резервные соединения, введенные в бой для наступления, проводя последнее безуспешно и нерешительно, несут на себе вину смерти сотен тысяч других немецких солдат.

Цель большевистского врага заключается в том, чтобы всю Европу, а прежде всего саму Германию, подчинить своей власти. Что это означало бы, вы знаете сами.

Вся Германия смотрит на вас в эти трудные дни и недели.

Если вы исполните свой долг, большевистское наступление будет сломлено и потоплено в крови.

Поэтому от каждого офицера и солдата я ожидаю таких подвигов, чтобы в сводке верховного командования я мог сообщить своей родине: фронт "Северной Украины" стоит непоколебимо, как скала, точно так же, как тыл, который не только не пал духом перед террором наших врагов, а, наоборот, продолжает ковать все более грозное оружие для окончательной победы.

Каждый солдат в эти решающие часы должен максимально напрячь свои силы, чтобы выполнить свой долг"{112}.

Руководствуясь этим приказом, противник сражался ожесточенно, пытался не допустить ввода в прорыв наших крупных подвижных соединений.

Командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев был крайне обеспокоен таким развитием событий в полосе прорыва на львовском направлении и принял необходимые меры, чтобы помочь поправить положение дел в 38-й армии К. С. Москаленко. Надо сказать, что маршал всегда имел привычку контролировать выполнение своих приказов на месте и очень крепко взыскивал за промахи.

В этой сложной и напряженной обстановке требовались экстренные и решительные меры противодействия противнику. В ту пору мне по поручению командира 6-го гвардейского танкового корпуса генерала Василия Васильевича Новикова нередко приходилось согласовывать боевые действия частей корпуса с соединениями, наступавшими на львовском направлении, и я был в курсе этих событий.

Иван Степанович. Конев - маршал-солдат, как любовно говорили о нем в войсках, тщательно разобрался во всех обстоятельствах и причинах срыва выполнения задачи, поставленной 38-й армии на 15 июля. В частности, он выяснил, что разведка армии не сумела своевременно вскрыть сосредоточение танковой группировки противника, направления и время ее ударов. Истребительно-противотанковая артиллерия армии отстала от боевых порядков пехоты на несколько километров, не в полной мере использовалась огневая мощь приданной артиллерии при бое в глубине. Были вскрыты недостатки в управлении войсками. Обо всех этих недочетах Маршал Советского Союза И. С. Конев специальной шифротелеграммой поставил в известность других командармов, чтобы они извлекли соответствующие уроки и не допускали подобного в своих действиях по руководству войсками.

Вполне понятные решительность и высокая требовательность командующего фронтом были объективно восприняты всем командным составом. Каждый из военачальников хорошо сознавал, какая колоссальная ответственность за успех операции возложена на него, и предпринимал все необходимое для скорейшего устранения недостатков.

Надо сказать, что авторитет И. С. Конева в войсках был непререкаем и любой солдат и генерал глубоко верил в его богатейший опыт, начало которому положила еще первая мировая война. В 1918 году молодой коммунист Конев становится комиссаром отряда, участвует в борьбе с контрреволюцией. Спустя год он получил личное напутствие от М. В. Фрунзе, добровольно отправился на фронт гражданской войны. Его назначают комиссаром знаменитого бронепоезда "Грозный", который прославился своими дерзкими рейдами по тылам врага в Забайкалье. Партия выдвигает затем И. С. Конева на пост комиссара бригады.

Вскоре Ивана Степановича, как и его большого друга, военкома бригады приамурских партизан Александра Фадеева - будущего известного советского писателя, коммунисты-дальневосточники избрали на X съезд РКП (б). Вместе с другими делегатами съезда он участвует в ликвидации кронштадтского мятежа. Его хорошо знали и как боевого комиссара штаба революционной армии Дальневосточной республики, военкома 17-го Приморского корпуса.

Незаурядные способности комиссара органически сочетались в нем с талантом командира. После окончания гражданской войны он командует стрелковым полком, затем - соединением. Когда японские империалисты вторглись в Маньчжурию, поставив под угрозу независимость Монголии и советский Дальний Восток, И. С. Конев успешно руководит операцией группы войск. Великую Отечественную войну генерал Конев начал командующим армией.

С Иваном Степановичем мне приходилось много раз встречаться в лихую военную годину, видя его чаще всего не в штабе фронта, а в войсках первого эшелона, поблизости от передовой: маршал-солдат всегда старался быть на стремнине боевых событий, вместе с людьми, которые решают судьбу сражения, задавая ему наиболее верный и четкий ход. Кстати, замечу, что маршал И. С. Конев имел ту редкую, рентгеноскопической точности способность разбираться в боевых достоинствах командиров и политработников, которая всегда возвышает и усиливает талант военачальника. Вот, например, как характеризовал он командующего 3-й гвардейской танковой П. С. Рыбалко: "Павел Семенович Рыбалко был бесстрашным человеком, однако никак не склонным к показной храбрости. Он умел отличать действительно решающие моменты от кажущихся и точно знал, когда именно и где именно ему нужно быть. А это необыкновенно важно для командующего. Он не суетился, как некоторые другие, не метался из части в часть, но, если обстановка диктовала, невзирая на опасность, появлялся в тех пунктах и в тот момент, когда и где это было нужно. И в этих случаях его ничто не могло остановить"{113}.

Во-первых, характеристика эта весьма и весьма точна. Во-вторых, с полным правом считаю, что эти качества, развитые в более высокой степени, присущи и самому Коневу.

Военная служба неоднократно сводила нас с И. С. Коневым и в послевоенное время. Все эти встречи позволили хорошо убедиться в твердой воле полководца, в его непреклонном желании передавать окружающим его людям свою целеустремленность, сознание необходимости выполнить приказ или указание старшего начальника во что бы то ни стало, в любых, самых "неподходящих" условиях. Примеров тому из фронтового периода известно немало. Дополню их двумя случаями из послевоенного.