Троецарствие - Ло Гуаньчжун

— Ну, а каковы там люди? — допытывался Ян Сю.

— Наши гражданские чиновники по своим способностям не уступят Сыма Сян-жу, а военачальников можно сравнивать только с Ма Юанем. Лекари наши столь же искусны, как Чжун-цзин, а прорицатели мудры, как Янь Цзун. А ученые! Да что говорить, замечательных людей у нас толпы, их и не перечесть!

— А много у Лю Чжана таких людей, как вы?

— У нас достаточно людей поистине мудрых и храбрых, а таких, как я, глупых, и повозками не перевозить и мерами не перевесить!

— Позвольте спросить, какую должность вы занимали в последнее время?

— Служу я на должности бе-цзя. Да какая это должность! А разрешите поинтересоваться, какой пост вы занимаете?

— Служу на должности чжу-бо при дворце чэн-сяна.

— Я давно слышал, что ваш славный служилый род занимал высокие посты. Почему же вы сами не состоите при дворе, а служите на низкой должности у чэн-сяна? — спросил Чжан Сун.

При этих словах Ян Сю заметно смутился, однако быстро овладел собой и ответил:

— Правда, должность у меня маленькая, но зато чэн-сян поручает мне большие дела! Я заведую снабжением войск провиантом и казной. Время от времени чэн-сян лично поучает меня, и я доволен. Здесь многому можно научиться.

— А мне приходилось слышать, что Цао Цао круглый невежда в учении Конфуция и Мын Цзы, — промолвил Чжан Сун. — И в военном искусстве он не достигает высот, каких в свое время достигли Сунь-цзы и У-цзы. В совершенстве он только знает насилие и тиранию, да к тому же еще занимает высокий пост. Чему он может вас научить?

— Как вы, живя в такой глуши, беретесь судить о талантах чэн-сяна? — воскликнул Ян Сю. — Вот вы сейчас увидите…

Ян Сю приказал слуге вынуть из плетеной бамбуковой корзины книгу и передал ее Чжан Суну. «Новая книга Цао Мын-дэ», — прочел Чжун Сун. Затем он быстро пробежал с начала до конца все тринадцать глав. В книге излагались важнейшие законы ведения войны.

— Какова же эта книга? Как вы полагаете? — спросил Чжан Сун, перевертывая последнюю страницу.

— Чэн-сян привел в порядок все древние и современные знания по военному искусству и разбил их на тринадцать глав, как это сделано в знаменитом трактате Сунь-цзы, — пояснил Ян Сю. — Вы говорите что чэн-сян ни на что не способен, но разве его творение не перейдет к потомкам?

— Все, что здесь написано, у нас даже мальчишки наизусть знают, — рассмеялся Чжан Сун. — Неужели вы и впрямь считаете эту книгу новой? Она написана еще в эпоху Чжаньго безвестным автором, а чэн-сян Цао Цао просто переписал ее и считает своей. Но это не обманет никого, кроме вас!

— Эту книгу чэн-сян скрывает, — возразил Ян Сю. — Я сделал с нее списки, но он не разрешает распространять их. Скажите, что побудило вас нанести оскорбление чэн-сяну заявлением, что эту книгу в Шу знают даже мальчишки?

— Если вы не верите, то я прочту вам ее наизусть, — предложил Чжан Сун.

И он прочел на память без единой ошибки всю «Новую книгу Цао Мын-дэ».

— Неужели вы сразу все запомнили! — воскликнул изумленный Ян Сю. — Поистине, вы самый необыкновенный человек!

Когда Чжан Сун собрался уходить, Ян Сю сказал:

— Поживите пока у нас и позвольте мне упросить чэн-сяна принять вас еще раз.

Чжан Сун поблагодарил и удалился. Ян Сю отправился к Цао Цао и сказал:

— Господин чэн-сян, почему вы с таким пренебрежением отнеслись к Чжан Суну?

— Слишком он груб, — ответил Цао Цао.

— Но если вы, господин чэн-сян, терпели поведение Ни Хэна, почему вы не захотели выслушать Чжан Суна?

— Ни Хэн был известен своей ученостью, и я не мог его наказать. А что знает этот Чжан Сун?

Тогда Ян Сю сказал:

— Я с ним беседовал. Речь его льется непрерывным потоком. В том, что Чжан Сун красноречив, не может быть никаких сомнений. Я позволил себе показать ему «Новую книгу Цао Мын-дэ», и он с первого раза запомнил ее наизусть! Такая память встречается редко. Чжан Сун даже сказал, что книга эта написана безвестным автором в эпоху Чжаньго и что в Шу все мальчишки знают ее наизусть!

— Значит, суждения древних совпадают с моими мыслями, — произнес Цао Цао.

Тем не менее, книгу он уничтожил.

— Не разрешите ли вы еще раз представить вам Чжан Суна? — попросил Ян Сю. — Пусть он увидит роскошь вашего дворца…

— Хорошо, — сказал Цао Цао. — Завтра я собираюсь делать смотр лучшим войскам на западной площади. Пусть Чжан Сун приходит и посмотрит на моих воинов; потом он вернется к себе и расскажет, что Цао Цао, завоевав Цзяннань, пойдет брать Сычуань.

На другой день Ян Сю привел с собой Чжан Суна на западную площадь, где обычно устраивались смотры войскам. Цао Цао производил смотр Отряду тигров. Шлемы и латы воинов сияли на солнце, расшитые узорами одежды сверкали, как звезды. Небо сотрясалось от грохота гонгов и барабанов, знамена развевались по ветру. Боевые кони гарцевали и то и дело взвивались на дыбы.

Чжан Сун искоса разглядывал воинов. Через некоторое время Цао Цао подозвал его и, указывая на стройные ряды своего войска, спросил:

— Ну, как, видели вы когда-нибудь таких богатырей в Сычуани?

— О, таких войск у нас в Сычуани нет! — ответил Чжан Сун. — Да они нам и не нужны: ведь мы управляем при помощи гуманности и справедливости.

Цао Цао неприязненно взглянул на Чжан Суна, но тот нисколько не смутился. Ян Сю тоже бросил на него быстрый взгляд.

Цао Цао обратился с вопросом к Чжан Суну:

— Скажите, кто в Поднебесной может устоять против такой армии? Мое войско, куда бы оно ни пришло, всюду одерживает победы! Тех, кто мне покоряется, я оставляю в живых, ну, а с теми, кто сопротивляется, я расправляюсь беспощадно! Вам это известно?

— О да, все это мне известно! — насмешливо ответил Чжан Сун. — И как вы в Пуяне бились с Люй Бу, и как вы встретились с Чжан Сю у Ваньчэна, и как сражались с Чжоу Юем у Красной скалы, и как вели переговоры с Гуань Юем в Хуаюне, и как отрезали себе бороду и сняли с себя халат у Тунгуаня, и как спасались в лодке на реке Вэйшуй! В этом отношении никто в Поднебесной не может сравниться с вами!

— Ах ты, ничтожный школяр! — в бешенстве закричал Цао Цао. — Да как ты смеешь насмехаться над моими неудачами!

И он тут же приказал увести и отрубить голову Чжан Суну.

— Господин чэн-сян, — торопливо вмешался Ян Сю, — Чжан Сун, конечно, заслуживает казни, но не следует забывать, что он приехал из Шу и привез дань! Если он не вернется живым, вы упадете в глазах населения отдаленных окраин…

Но гнев Цао Цао не утихал. Только когда к просьбе Ян Сю присоединился Сюнь Юй, чэн-сян смягчился и, отменив казнь, приказал побить Чжан Суна палками и прогнать.

Чжан Сун вернулся на подворье и, ночью покинув столицу, уехал в Сычуань.

«А я-то хотел отдать Сычуань Цао Цао! — думал он дорогой. — Не знал я, что он так возмутительно обращается с людьми! Да, но вернуться и рассказать Лю Чжану, что поездка моя не дала никаких результатов, значит сделать себя всеобщим посмешищем! А не съездить ли в Цзинчжоу к Лю Бэю? Ведь он, говорят, славится своей гуманностью и справедливостью».

Чжан Сун направился к границам Цзинчжоу. Возле Инчжоу ему повстречался отряд, в котором было воинов пятьсот; возглавлял его военачальник, одетый в простую одежду. Он остановил коня и первый обратился к Чжан Суну:

— Скажите, вы не бе-цзя Чжан Сун?

— Он самый, — ответил Чжан Сун.

— Чжао Юнь давно ждет вас! — воскликнул военачальник, спрыгивая с коня.

— Так это вы знаменитый Чжао Юнь из Чаншаня? — воскликнул Чжан Сун, сходя с коня.

Они приветствовали друг друга почтительными поклонами.

— Да, это я, — сказал Чжао Юнь. — Мой господин, Лю Бэй, полагая, что вы утомились в долгом и трудном пути, приказал встретить вас и поднести вина.

Чжао Юнь взял у воинов различные яства и с почтением подал их Чжан Суну.

«Теперь я и сам вижу, что недаром люди говорят о великодушии и гуманности Лю Бэя!» — подумал Чжан Сун.

Выпив с Чжао Юнем несколько кубков вина, Чжан Сун сел на своего коня, и они поехали дальше к Цзинчжоу. Вечером они остановились в пути, и Чжао Юнь проводил Чжан Суна на подворье. У ворот слуги ударили в барабаны в честь приезда гостя; навстречу Чжан Суну вышел воин и, поклонившись, сказал:

— Мой старший брат поручил мне встретить вас после далекого путешествия и позаботиться о вашем отдыхе.

Эти слова произнес Гуань Юй. Чжан Сун спешился и в сопровождении Гуань Юя и Чжао Юня вошел в дом. Тотчас же появилось вино, и начался пир, продолжавшийся почти до рассвета. Чжао Юнь и Гуань Юй без устали потчевали гостя.

На следующий день после завтрака они сели на коней и поехали дальше. Вскоре им повстречался отряд — это ехал Лю Бэй в сопровождении Чжугэ Ляна и Пан Туна. Издали заметив Чжан Суна, Лю Бэй соскочил с коня и ожидал его стоя. Чжан Сун тоже сошел с коня и приветствовал Лю Бэя.

— Я давно слышал ваше прославленное имя, которое гремит, как раскаты грома, и досадовал, что облака и тучи разделяют нас и не дают мне возможности слушать ваши наставления! — первым заговорил Лю Бэй. — Как только я узнал, что вы возвращаетесь из столицы, я выехал встречать вас, и если вы не пренебрегаете моим ничтожным округом, заезжайте ко мне отдохнуть и вознаградите меня за мое горячее желание видеть вас! Я был бы десять тысяч раз счастлив!