Школа обольщения - Джудит Крэнц

Вот что значит профессионализм, думала Мэгги, набирая номер телефона.

16

Мэгги звонила час назад. Новость постепенно доходила до сознания Билли и Вито, превращаясь из удивительной победы после долгой гонки в реальность, в часть их жизни. Чтобы привыкнуть к победе, сжиться с ней, они повторяли, как затверженные, одни и те же слова.

— Ты уверен, что она не ошиблась? — в пятый раз спрашивала Билли, скорее ради удовольствия услышать ответ, чем по причине сомнения.

— Что за вопрос.

— Но почему она не сказала, откуда знает? Разве не странно?

— Так Мэгги работает. Поверь, ее методы уникальны.

— О, Вито, мне все еще не верится.

— А мне верится.

— «Зеркала» действительно лучший фильм, — сказала Билли. Это было утверждение, заявление, но почему-то оно прозвучало как вопрос.

— Может быть, — задумчиво сказал Вито. — На самом деле о фильме невозможно вынести абсолютно бесспорное решение. Ты можешь взять пять сортов муки для пирога, выпечь их и решить, какой лучше, но фильм? По существу, это как первенство: какая картина из пяти получила больше голосов. И единственная причина, почему я так горд, расклеился и философствую, — потому что мы выиграли. Если бы мы проиграли, я бы говорил, что «Зеркала» — несомненно, лучший фильм, а приз отдали другой картине по каким-то запутанным ошибочным соображениям.

— А что ты чувствуешь? Я имею в виду, ты ощущаешь, будто получил Олимпийскую золотую медаль или что-то вроде того? — с любопытством спросила Билли.

— Я чувствую себя, как Джек Николсон, когда он победил с «Полетом над гнездом кукушки». Он сказал, что выиграть «Оскара» — все равно что впервые заниматься любовью: если удалось один раз, не о чем беспокоиться, удастся и потом. Надо верить, что ты хорош, чтобы просто хватило выдержки быть продюсером, а когда все твердят, что и по их мнению, ты хорош — что ж, неважно, знаешь ли ты это про себя, но подпитку извне получать приятно. Больше чем приятно, это словами не передать.

Билли смотрела на Вито. Он расхаживал по спальне в пижаме и халате. Он светился, как пламя паяльной лампы. Даже она, привыкшая к его брызжущей энергии, к уверенности в себе, никогда не видела, чтобы он так сиял. Она поймала себя на мысли, что, кажется, он готов начать работу над дюжиной новых проектов сразу. Внезапно сквозь благодарное смятение она ощутила, что на сердце нахлынула тошнотворная волна дурных предчувствий.

— Скажи, «Оскар» изменит твою жизнь или для тебя это просто фейерверк… калиф на час? — небрежно спросила она.

Прежде чем ответить, Вито на минуту задумался. Медленно, словно говоря сам с собой, он произнес:

— Для тех, кто связан с этим делом, «Оскар» обязательно изменит жизнь — снаружи и внутри. Навсегда. Я понимаю, что через неделю, да что там — через три дня, половина из тех, кто будет завтра смотреть награждение, и не вспомнит, кто победил. Но с этого дня «Оскар» всегда у меня за спиной. Для тех, с кем я имею дело, он все время там. На каждодневные трудности моей работы он не повлияет. В моих картинах, в каждой по-своему, будет не меньше боли и агонии, чем раньше, но это город артистов, и, хоть ненадолго, он будет мой! Эта сволочь Арви пытался отобрать «Зеркала». Такого со мной больше не произойдет. Сейчас я, пусть на время, стал неприкосновенным.

— А контракты? Ты будешь заключать их на своих условиях?

— Нет, даже с десятком «Оскаров», — засмеялся он. — Но все-таки их условия будут легче, чем в последнем. Я еще не знаю, нужно выяснить. Но, обещаю тебе, дорогая, монтировать фильм в библиотеке уже не будем. Такого больше не случится.

Не веря своим ушам, Билли почувствовала, что на нее накатывают слезы. Она пыталась сдержать их, но не сумела. Тело сжалось от судороги утраты. Вито заметил это, крепко обнял ее, целуя темные волосы, и баюкал на руках, пока она не заговорила:

— Извини… извини… нашла время расплакаться… Но это так глупо, так… О, мне так нравилось, что в библиотеке монтируется фильм… Я в этом участвовала, а теперь… никогда мы не будем так близки… Для работы я тебе не нужна… У тебя будут настоящие секретари… Ну и дура я, дорогой. Я не хотела портить тебе радость. — Она попыталась улыбнуться, но лицо ее было безутешно.

Вито не знал, что сказать. Она совершенно права. То, что случилось с «Зеркалами», бывает раз в жизни, как кораблекрушение. Он надеялся, что никогда больше не будет вынужден работать в такой лихорадочной, безумной спешке. Чудом все получилось как надо, но гораздо скорее все могло кончиться полным провалом. И в будущем он не представлял Билли в роли секретаря. Это ей совсем не подходит, и он был уверен, что она тоже это понимает.

— Ты плачешь только из-за этого, моя милая? — нежно спросил он, крепко обнимая ее и слизывая с лица слезы. — Как ты можешь говорить, что мы никогда не будем так близки? Ты моя жена, моя лучшая и ближайшая подруга, самый важный и самый любимый человек на свете — никто не может быть мне так близок.

Билли ощутила внутри невыразимую сладость и осмелилась высказать мысли, которые скрывала месяцами:

— Вито, ты всегда будешь продюсером, правда? — Он серьезно кивнул. — И это значит, что ты всегда будешь занят, что, едва закончив один фильм, тут же примешься за следующий, потому что так ты привык работать, чтобы в воздухе было два мяча, а лучше три, а иначе ты несчастен? — Он кивнул снова, в егд глазах блеснуло удивление перед ее торжественным тоном. — Ты ведь не можешь везде таскать меня за собой, как потерявшегося на ярмарке ребенка, который хнычет: «Где мой папа?» Ладно, я научилась находить на съемках друзей, не падая при этом в пруд, однако, помогая тебе с «Зеркалами», я не стала профессионалом, я знаю. Так с чем мы остались? Чем больше твой успех, тем меньше я тебя вижу. Завтра вечером ты в своей работе выйдешь на новый уровень. Но, Вито, как же я? Что мне делать?

Он беспомощно смотрел на нее. Ответа не было. На такой вопрос нелегко ответить мужчине, если он любит свое дело и отдает ему все силы.

— Билли, дорогая, ты знала, что выходишь замуж за продюсера.

— Но и не имела ни малейшего представления, что значит быть продюсером. Кто бы мог подумать? Для тебя это кажется естественным, это твой ритм, ты за много лет привык к нему и разучился жить нормальной жизнью. Когда ты в последний раз брал отпуск? И не говори мне о Канне, это не отпуск, это работа.

Билли чуть не дошла до исступления, увидев, как выражение заботы на его лице постепенно сменяется упрямой твердостью. Он словно заявлял: да, вот такой я, ну и что вы собираетесь со мной делать?

— Ты хоть раз подумал, каково бывает мне, когда ты снимаешь фильм? — Она отодвинулась от него и завязала пояс халата. — Неважно, еду я с тобой или остаюсь дома. И так, и так, я одинока. А съемки — только половина дела; каково мне по вечерам, когда ты уходишь обсуждать сценарий или скрываешься в монтажной? Точь-в-точь президент «Дженерал моторе» или «Боинг». У машин рабочий день меньше, чем у тебя, а когда ты не работаешь, ты думаешь о работе. — От ярости она еле переводила дыхание.