'Фантастика 2025-124'. Компиляция. Книги 1-22' - Павел Кожевников

понимала, просто пыталась прикрыть лицо, свернуться калачиком. Они кричали, что я в сговоре с Медведицами, поэтому меня и не побили, как остальных, оскорбляли, выплескивая на меня свою обиду, а я совсем ничего не могла сделать. Только кричала, что не виновата, умоляла меня отпустить, но они уже назначили козла отпущения. Кажется, у меня в груди что-то хрустнуло от очередного пинка, а еще нога разболелась, да и голова, лицо… болело все, никогда в жизни со мной не случалось подобного.

Я надеялась, что кто-то пройдет мимо и остановит это, что кто-то мне поможет. Но никого не было.

Никогда. Ни разу за все время, пока я находилась в этом мире, мне никто не помог просто так, из сострадания. В старом мире я была королевой, никто не смел так себя со мной вести. Никто…

Никто, кроме Артура. Этот гад превратил меня из самоуверенной женщины в испуганную дуру. Почему я никому не сказала? Я знала, помнила, что мне было там к кому обратиться. В полицию хотя бы, в конце-то концов. Но я молчала. Молчала и позволяла делать со мной все, что угодно. Потому что боялась позора… нет, даже не так. Я боялась признаться самой себе, что он меня не любит, не заботится обо мне. Я боялась посмотреть правде в глаза и признаться себе в том, что я дура, влюбленная в морального урода. Боялась признать себе, что не нужна ему как личность, нужна только в качестве банковской карты. И, когда его надежды не оправдались, когда после свадьбы я потеряла доступ к деньгам, он придумал план, как заработать побольше и избавиться от меня, как от ненужной помехи.

Никому, никому, ни в том мире, ни в этом, я не была нужна сама по себе.

В груди заболело не от физической боли, а от жалости к себе. И что-то внутри твердило: «нет, это не так». В том мире был человек, который любил меня за то, что я просто есть. Но я сама его отталкивала ради иллюзорной картины счастья с Артуром. Больше из памяти выудить не удалось. Это прошлое было для меня закрыто.

Но, кем бы он ни был, и какой бы дурой не была я, тот человек меня любил. И он верил в меня. Верил, что я все пойму и со всем справлюсь. И не позволю каким-то тварям забить меня до смерти из-за досады на самих себя.

///

Я разозлилась и кое-как активировала остатки магических сил и, когда очередная гадина схватила меня за плечо, придерживая, чтобы удобнее ударить, я перехватила ее запястье ледяной рукой. Она взвизгнула испуганно, дернулась, но у меня откуда-то прорезалась такая сила, что я ее не выпустила, хотя она проволокла меня по земле, наверное, с полметра.

– Я прокляну каждую, что прикоснется ко мне, – проговорила я замогильным хриплым голосом, и ощутила, как вокруг повеяло холодом. – Никто не возьмет вас замуж, потому что вы станете пустоцветами и не сможете принести своим будущим мужьям детей. Жизнь ваша станет бессмысленна, вы будете всеми презираемы, вас станут считать теми, кто приносит несчастье в племя, дети будут кидать камни вам в след…

– А-а-а! Нет! Пусти! Пусти! – верещала девица, которую я схватила.

– Нигде в степях не будет вам покоя, – закончила я замогильным голосом и отпустила руку, и она, вереща, побежала прочь. – А если я погибну, то никто более на этом свете не сможет снять с вас проклятье.

Ответом мне были крики и топот ног. Обессиленная, я упала на спину, тяжело дыша. Прижала руку с заклинанием охлаждения к лицу прямо через ткань, а вторую к груди – дышать было больно, а холод дарил облегчение. Лишь через некоторое время смогла-таки выпутаться из ткани, которая оказалась старым мешком. Сил встать не было, вместо этого я лежала на спине и смотрела в небо.

«Никто мне не поможет. В этом мире я никому не нужна,» – вертелось в голове. Да и в старом тоже не была нужна никому, кроме того, кого отталкивала. Какой парадокс. И что же теперь? Просто сложить руки и сдохнуть?

Нет уж, не на ту напали!

Небо равнодушно смотрело на меня прищуренным желтым глазом луны. А потом мне на лицо упала первая холодная капля. Постепенно к ней присоединялись новые, превращаясь в морось. Дождь в степях – редкое событие и великая радость. Но что же мне-то так везет!

С трудом я перевернулась на живот, а потом и на четвереньки. Встала, кряхтя, как старая бабка, хватаясь то за бок, то за плечо, то за грудь, то за голову. Дождь хоть и был несильный, но капли крупные и холодные, быстро пропитали насквозь мою одежду и размочили глинистую почву под ногами, так что легко было поскользнуться. Я огляделась. Утащили меня не так уж и далеко от центра лагеря к берегу озера, где в этот час никого не могло быть. Ну, хоть возвращаться недалеко.

Я шла вперед, хромая, под ледяным дождем. Хотелось все бросить и плакать, жалеть себя. Но какой-то рациональный червячок внутри утверждал, что это бессмысленно. Никто не поможет, незачем и просить. Рыдать – только силы тратить. А они мне и так понадобятся на то, чтобы до дома доползти.

Уже в лагере в голове мелькнула слабая мысль, что можно дойти-таки до палатки Кирима. Что он мог бы меня излечить… но вместо этого я повернулась и пошла к своей. Нет смысла вешать на человека свои проблемы, когда у него и своих-то полна коробочка. Да и предстать перед ним избитой, грязной, мокрой курицей – позора не оберешься. Дурацкая была идея к нему обратиться. Как бы он излечил Бранлиса? Он прикован к камню в свой палатке. Да и не только кандалами, магический запрет выходить держит его крепче железа. Зачем ему говорить о наших горестях? Чтобы помучить? Нет, я сама справлюсь. Теперь я всегда буду справляться со всем сама. И помощи просить только у тех, кому смогу отплатить своей.

Халмир стоял у нашей палатки с фонарем в руке, завернувшись в какую-то плотную ткань на манер капюшона и, едва увидев меня, кинулся вперед:

– Ты нашла лекаря?! – прокричал он, и лишь затем, когда свет фонаря высветил мое лицо, заметил, в каком я состоянии. – Что произошло?!!

– Ничего, – хмыкнула я невесело. – Прости, я не нашла лекаря.

Он подхватил меня под локоть, помогая дойти до палатки.

– Но как же?! Что случилось?! Тебе самой теперь лекарь нужен. Ты хромаешь! – я зашипела,