Поколение победителей - Павел Дмитриев

– Пришли за решением? Долго думал, что со всем этим сделать. И знаете почему? – После художественной паузы я поднял расстеленный ватман с красиво вычерченным общим видом «макродисплея». – Вы же просто сменили обертку, оставив старую капиталистическую идею! А что говорил наш вождь, товарищ Ленин? «Брат, мы здесь тебя сменить готовы, победим, но мы пойдем путем другим!»[846] От вас я, страна и весь народ ждали прорыва, полета мысли, талантливых идей, а получили невыполнимый прожект! Вы инженеры или художники из редакции «Техники молодежи»? В общем… – Я поднял все листы перед собой, картинкой к ребятам. – Смотрите? Все хорошо видно?

– Да… – ничего не понимая, ответил Иван I.

– А так?! – Я резко разорвал результаты месячной работы научного отдела пополам. – Или так?! – сложив обрывки, постарался повторить действие, но ничего не получилось, поэтому просто бросил остатки работы на стол.

Немая сцена была достойна Гоголя. Гордые мэнээсы явно пришли за похвалами и обсуждением мелких деталей, ведь решение получилось красивым и хорошо проработанным. А тут какой‑то начинающий самодур их мордой об стол да через колено. Впрочем, настрой оказался хорош, и ломать его было преступлением против Макаренко[847].

– Делать надо заново. Вообще, полностью, все с нуля! – Я плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло и откинулся на спинку. – Поймите, мы должны создать систему лучше IBM! И намного, в разы! – Про себя добавил: «Надеюсь, в американской корпорации не услышат моего пафоса, а то помрут… от смеха».

Ребята переминались с ноги на ногу, не понимая, что делать дальше. Поэтому пришлось продолжить монолог:

– Нет! – Я еще раз поднял обрывок чертежа и брезгливо покрутил его в руках. – Начинать будете с минус десятого этажа. Сначала вам нужна перестройка мозгов, потом придется поменять привычки и научиться видеть задачу с другой, противоположной стороны. Только после этой длинной и тяжелой работы над собой можно положить первый камень в фундамент нового мира. Иначе мы неизбежно будем снова и снова претворять в жизнь прошлое.

Еще раз, посмотрев на охреневшие физиономии, я толкнул по столу в их сторону половину листика бумаги с уточненными требованиями к системе.

– Забирайте постановку задачи, жду с эскизным решением через два дня.

Надо было видеть! Иваны выпятились из моего кабинета задом, как с приема магараджи! И поделом, нечего было подкалывать и рисовать всякую чепуху. Надеюсь, ребята никогда не узнают истинного источника моего вдохновения. А то получится смешно, примерно как с каким‑то европейским монархом, у которого после смерти обнаружили татуировку «Смерть королям»[848].

Разумеется, ни через пару дней, ни даже через неделю ничего годного не появилось. Кучу раз хотел плюнуть на педагогику и сделать всю идейную проработку самостоятельно. Но пересиливал себя и всегда ограничивался только критикой и минимумом позитивных идей. Постепенно начали проявляться результаты, несколько раз ребята меня реально удивили рациональностью мышления. Например, они обеими руками ухватились за идею клавиатуры с «мембранной» основой. И начали ее продвигать по инстанциям со всем энтузиазмом молодости.

С ходу оказалось, что конструкция клавиш будущего тянет как минимум на авторское свидетельство, если не на целую их пачку. Причем точное литье пластмассовых «качелек»[849] может быть начато в СССР в любой момент… Как только найдется валюта на покупку станков. Все имеющиеся у МЭПа мощности были заняты корпусами логики и прочих микросхем, да и не подходили они для столь деликатной работы. Помочь, как ни странно, могли производители игрушек. Для «РУсского куБИКа», к которому все больше прилипало старое название «РУБИК», еще зимой тысяча девятьсот шестьдесят пятого года были закуплены новейшие шнековые литьевые машины[850]. Вот только в ближайшие несколько лет к ним лучше было не подходить, штамповка головоломок шла в три смены.

Не лучше обстояли дела с воспроизводством электропроводящей резины «штемпеля». Кто бы мог подумать, что советские химики не смогут сделать материал, который выдерживает сотню тысяч нажатий, не оставляет при этом токопроводящих следов на дорожках и стоит хотя бы малость дешевле золота. Еще я сглупил – при разборке ноутбука не снял образцы, а санкции на повторную «хирургическую» операцию Шелепин не дал. И правильно, на самом деле, и первый раз это была авантюра, но уж очень все хотели увидеть фотографии. В итоге СССР опять будет тратить валюту на промышленное оборудование. Хорошо хоть не китайское, как в России двадцать первого века, а британское или американское. Иногда мне казалось, что даже небольшой шажок в микроэлектронике вызывает настоящую революцию[851] в смежных отраслях, более того, возникают новые направления развития науки и техники. Но проверить это, понятное дело, возможности не было.

К чести Иванов, они не остановились на отрицательном результате, а в очередной раз пришли «бить челом», в смысле просить позволить использовать старые технологии:

– Петр Юрьевич, мы пришли к выводу, что в настоящее время…

– А попроще можно? – рассмеялся я. – Присаживайтесь и говорите по‑человечески. – Отношения со времен «порванных чертежей» у нас успели потеплеть, но вот некоторая робость у сотрудников осталась.

– Придется использовать в новой клавиатуре герконы, – выпалил Иван I еще до того, как примостился за приставным столом. – Или даже механические контакты, если заявку не согласуют.

– Можно было бы на твердотельных датчиках Холла[852], – робко заикнулся Иван II. – Но…

– В серии их обещают только в начале следующего года, – закончил Иван I.

– Как так? – удивился я. – Вроде их еще при царе‑батюшке придумали?

– С одной стороны, так… Но первый образец в МЭПе получили только летом, ну вы же сами им передали новый твердотельный датчик вместе с каким‑то сложным оборудованием.

– А… – начал было я формулировать вопрос, но быстро придумал, как выкрутиться: – А что так долго‑то?

– Это очень быстро, Петр Юрьевич, – заявил Иван I с хвастливой ноткой в голосе. – Наши проекты идут в МЭПе приоритетно, совсем как заказы под космонавтику.

– И вообще, откуда вам‑то это все известно? – до меня наконец дошел весь смысл сказанного. – Ведь это секретная информация! Кто сказал?

– Так по МЭПу слухи ходят… – скромно потупил глаза Иван II. – Мне секретарша начальника главка рассказала…

– Дожили! – Я состроил крайне недовольную физиономию. – Идите теперь оба к Анатолию и все ему расскажите подробно. Ничего вам за это не будет! – добавил при виде резко погрустневших спецов. – Поймите, мы не в игрушки играем! НИИ не просто так новейшие зарубежные технологии получает, понимать надо, где работаете!

Вот так выявился очередной футуропрокол, который я в свое время даже не заметил. Надеюсь, не слишком серьезный, ведь в восьмидесятых годах датчик Холла[853] в двигателях автомобилей использовался более чем широко, значит, разработали его в семидесятых. Ну или теперь у нас, в тысяча девятьсот шестьдесят шестом.

Что до режима секретности – было сразу понятно: сохранить в секрете источник «вброса» инноваций не удастся. Слишком много людей знало о НИИ «Интел».

Поэтому кроме тривиального выявления и профилактики излишне болтливых в ход шла легенда о кагэбэшном источнике всех внедряемых «ништяков». Причем со стороны всесильного комитета тоже пустили легкий слушок, дескать, наш НИИ – качественная подстава для ловли шпионов. Поэтому состоит по большому счету из обученного деятельности «подай‑принеси» дурака‑директора, дорвавшихся до взрослых игрушек вчерашних студентов, а также огромного количества сексотов КГБ, которые буквально заполонили тихий провинциальный М‑град. Впрочем, в последнее я вполне верил.

Шатко ли, валко, но в конце лета проект дисплея и клавиатуры начал походить на привычный мне вариант. Излишне говорить, что получившаяся в итоге клавиатура внешне сильно напоминала широко распространенный в моем будущем «Microsoft» на сто четыре клавиши. Но прежде чем сотрудники самостоятельно придумали «то, что нужно», пришлось изрядно попотеть. Собственно, товарищи мэнээсы поначалу не стали сильно мучиться с дизайном и притащили ремейк все той же IBM 2260, только расширенный с сорок первой знаковой панели до привычных по русскоязычной пишущей машинке сорока шести. Функциональные клавиши там были представлены в весьма скромном количестве семи штук, причем четыре из них имели явно терминальное назначение. О необходимости работы сразу на двух языках наши патриоты даже не задумались и со спокойной душой планировали использовать для этого разные устройства.

Орать на них не стал, традиционно порвал эскизы в клочки и отправил думать. Раза с десятого мои аккуратные намеки достигли цели, и коллектив «родил» дизайн куда лучше оригинала. Вместо совершенно бесполезного CapsLock и незаслуженно широкого Tab поставили три символьные клавиши: квадратные скобки, знак доллара[854], вытащенный из глубин Windows символ рубля[855] и уголки больше‑меньше. Амперсэнд «&» и коммерческое at «@» ушли к фигурным скобкам. Буква «Ё» была традиционно отправлена в верхний левый угол, зато справа, рядом с «Э», поместились двоеточие и точка с запятой. Таким образом, весь верхний регистр в цифрах был освобожден от различий между английской и русской раскладкой, заодно туда влез привычный машинисткам шестидесятых годов знак параграфа «§», плюс обе наклонные черты встали рядом с левым шифтом.