Властелин мира - Адольф Мютцельбург

— Где же он поселился? — спросил Франц д’Эпине. Бошан назвал адрес, и барон занес его в свою записную книжку.

— Что ни говорите, а он человек незаурядный! — заметил граф Шато-Рено. — Один знакомый писал мне из Берлина, что, когда там гастролировала певица Эухения Ларганд, а точнее, наша Эжени Данглар, ее другом и постоянным спутником был молодой испанец, некий Лотарио де Толедо. Несомненно, это тоже был он!

— Вполне возможно, — вставил Дебрэ. — Вероятно, они познакомились в Лондоне, откуда он последовал за ней в Берлин. Но их дружба продолжалась, похоже, недолго. По крайней мере сейчас Эжени Данглар проводит время с другим.

— Это ни для кого не секрет! — воскликнул Бошан. — Я случайно узнал, что сегодня вечером мы именно здесь увидим этого нового друга нашей старой знакомой. Это некий господин де Вирей.

— Кстати, а что стало с тем Лупером, или Бенедетто, бывшим князем Кавальканти? О нем нет известий?

— В Лондоне полиция напала на его след, а потом он исчез, — ответил Бошан. — Скорее всего, получил где-нибудь по заслугам.

— А что слышно о старом Дангларе? — спросил Дебрэ. — Ничего?

— Напротив! — возразил Бошан. — Говорят, несколько недель назад его видели в Париже. Должно быть, он встречался с дочерью и она дала ему немного денег, ведь он совершенно разорен. Поселится, видно, в какой-нибудь ночлежке. О Боже! Что стало с этими людьми! Эта история началась с появлением в Париже графа Монте-Кристо. Данглар разорен, его жена убита, дочь стала певицей… де Морсер — король африканской страны… Вильфор исчез — все это связано с Монте-Кристо! Любопытная история, ничего не скажешь!

— А о самом Монте-Кристо есть известия? — спросил д’Эпине.

— Разумеется! — Дебрэ понизил голос и сделал знак друзьям подойти ближе. — Могу сказать вам, только по секрету. Из Америки он вернулся к себе на остров, и правительство отдало распоряжение задержать его, принимая за бонапартистского агента. Здесь, в Париже, у него состоялся неприятный разговор с премьер-министром, а потом с королем. Ходят слухи, что он сказал тому и другому все, что думает. Потом он снова исчез, но правительство перестало чинить ему препятствия. Говорят, он опять на своем острове Монте-Кристо.

— Я по-прежнему склонен считать все это выдумкой! — заметил Шато-Рено.

— Напрасно! — возразил д’Эпине. — Монте-Кристо действительно существует. Я просто не знал, где он сейчас, и потому спросил. Морсер написал, что в письмо ко мне вложит письмо для Монте-Кристо.

Упоминание о де Морсере вызвало новые вопросы Дебрэ и Шато-Рено, и д’Эпине рассказал им все, что ему известно, об Альбере.

— А вот и господин де Вирей! — прервал вдруг разговор Бошан.

И он представил друзьям высокого, хорошо сложенного и элегантно одетого господина, отрекомендовав его как близкого знакомого донны Эухении.

Господин де Вирей чувствовал себя в новом для него обществе как рыба в воде и вскоре подошел к игорному столу. Играл он довольно крупно. Однако ему не везло, и он немало проигрывал, но проигрыш только разжигал его азарт.

Когда де Вирей появился на пороге, барон д’Эпине взглянул на него чуть удивленно и с тех пор следил за ним с тем вниманием, которое говорило, что барон выказывает к вновь пришедшему явный интерес. Пока де Вирей играл, д’Эпине стоял у него за спиной и, делая вид, что всецело поглощен игрой, пристально за ним наблюдал. Дважды на лице его мелькало откровенное изумление. Затем он отошел от стола и, усевшись в углу, погрузился в раздумья.

Де Вирей тем временем успел проиграть все деньги, что у него были, однако, умело скрывая досаду, оживленно болтал со знакомыми. Бошан представил его Дебрэ и графу Шато-Рено.

В игре де Вирей больше не участвовал. Денег у него не было, а занимать у присутствующих, которых знал слишком мало, он, видимо, не решался. В конце концов де Вирей с одним знакомым собрались уходить; и д’Эпине, не попрощавшись с друзьями, отправился следом.

Должно быть, у него были основания украдкой идти за этими людьми. Так они добрались до улицы вблизи Итальянской оперы. Д’Эпине предполагал, что певица поселилась именно здесь, а де Вирей — неподалеку от нее. Возле какого-то красивого здания Вирей распрощался со своим спутником и вошел в дом. Д’Эпине последовал за ним.

— В этом доме остановилась донна Эухения Ларганд? — спросил он у консьержа.

— Да, сударь, на втором этаже. Вам угодно пройти к ней?

— Нет, я просто хотел узнать, у нее ли господин де Вирей.

— Да, сударь, только что пришел.

— А когда он обычно покидает донну Эухению? Мне необходимо с ним поговорить.

— Сегодня он, пожалуй, долго не задержится. Я слышал, донна Эухения не совсем здорова.

Поблагодарив консьержа, барон вышел на улицу и поспешил в собственную квартиру, которая находилась буквально в двух шагах, а вскоре вышел оттуда, запасшись небольшой, но весьма своеобразной вещицей — пистолетом.

Он вернулся к жилищу певицы и устроился напротив ее дома с таким расчетом, чтобы видеть каждого выходящего, и всего через несколько минут увидел господина де Вирея.

При свете фонаря д’Эпине пристально вгляделся в де Вирея. Лицо у него было раздосадованное и недовольное, вовсе не такое дружелюбное, как в Пале-Рояле. Оно производило крайне неприятное впечатление. Казалось, это совершенно другой де Вирей, совсем не тот, что в Пале-Рояле.

— Простите, сударь, — сказал д’Эпине, приблизившись к де Вирею. — Я имею честь видеть господина де Вирея?

— Да, это я! — ответил Вирей, словно очнувшись от глубокой задумчивости. — Что вам угодно?

— Я барон д’Эпине, — представился Франц. — Я только что имел удовольствие быть вместе с вами в Пале-Рояле и хотел, чтобы меня представили вам. Но в эту минуту вы как раз вышли из комнаты.

— Помнится, я действительно видел вас там, — довольно учтиво ответил Вирей.

— Волею случая мы, однако, встретились вновь. Мне необходимо поговорить с вами об одном деле, которое очень меня интересует, поэтому прошу вас уделить мне несколько минут. Мы могли бы побеседовать у вас или у меня на квартире.

— Ничего не имею против, господин барон! — согласился Вирей. — Но почему на квартире? Может быть, в другом месте? В ресторане, например.

— То, что я собираюсь вам сказать, не предназначено для посторонних ушей, — ответил барон. — Впрочем, вы правы. В ресторане можно заказать отдельный кабинет.

— Прекрасно. Я к вашим услугам, — сказал де Вирей, и они зашагали по улице.

— Когда я обратился к вам, мне показалось, что вы чем-то огорчены, — заметил д’Эпине.