Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Не торопясь, Гурниссон обривает голову. Ножом, взятым с пояса убитого аристократа, он обрезает свои волосы, пока не остаётся лишь щетинистый гребень, который означает, что гном принёс клятву истребителя.

В муках стыда, он покидает сию залу и отправляется в неутомимую охоту за собственной погибелью.

Альтдорф.

Столица проклятой Империи. Место рождения самозваного бога Зигмара Молотодержца.

Обычная таверна — убогий притон, кои так распространены во всех имперских городах. Распутство и пьянство, моча и рвота, потная толпа людишек разбазаривает жалкое количество медных монет, чтобы хоть на мгновение забыть о своей суровой жизни.

Гурниссон здесь. И другой. Человек.

+Этот… дурак… прикончил Скьяландира. Это был он.+

Они пьют и разговаривают. Узы, образующиеся во время возлияний, частенько продолжаются и позже, но человек произносит, наверное, самые глупые слова в своей жизни.

Он произносит нечленораздельную клятву. И гном тоже.

Клятва.

Военачальник умирает.

Прааг пылает. Пламя поглощает внешние районы, и хриплые песни захватчиков разносятся по разрушенным улицам и переулкам.

Небеса побагровели. В буквальном смысле: облака приобрели глубокий багровый цвет артериальной крови. Волшебство заражает воздух, когда чары, заключённые в разрушенных стенах, свободно просачиваются в омрачённое небо. Повсюду вонь огня и дыма, кровь и смерть, грабежи и убийства.

Существа, которые не должны бродить на улицах, пируют на останках мёртвых. Они глядят на мир через глаза-бусинки стервятника, избегая любого, кто подходит слишком близко, и вырывая глотки у смертельно раненых.

Прааг горит, и в то же самое время — полководец умирает

Его жизнь заканчивается в шквале насилия, в окружении вздымающейся массы собственных воинов. Лезвие, которого он боится, оружие, которому суждено окончить его жизнь, — пылает от ненависти ко всем подобным военачальнику. Оно ликует от боли, которую собирается принести. Она воет своё презрение к Губительным Силам. Гурниссон — Истребитель, владелец топора — ревёт, подобно люстрианскому карнозавру.

Броня военачальника пробита, чары, наложенные его рабами-колдунами, сгорают и становятся бесполезны. Он чувствует горячие струйки его собственной крови, стекающие по внутренней поверхности разрубленных плит его доспехов.

Топор опускается — вспышка раскалённого звёздного металла (громрила, как гномы называют сей редкий и драгоценный металл) — и сносит его голову с плеч.

Тишина опустилась на…

…стоп, остановите это. Келмайн, Ллойгор. Я увидел доста…

…силы военачальника. Они останавливают разрушение, неуверенность сменяет гул злобного торжества. Человек компаньон Гурниссона наклоняется, подбирает с земли голову вождя и поднимает её так, чтобы все могли увидеть.

«Ваш военачальник мёртв! — кричит он, оскалив зубы в гневном триумфе. — Ваш вождь мёртв!»

Он едва не упал.

Ошеломлённый, он протянул бронированную руку, чтобы на что-нибудь опереться. Дыхание превратилось в судорожные хрипы, которые его деформированное горло превращало в задыхающееся рычание.

— Ваши видения, — сказал он, когда его пульс, наконец, упокоился, — никоим образом меня не успокоили.

Братья смотрели на него с теплом ледника. В их улыбках был голод. Они смаковали слабость вождя.

+Он прикажет нам убить гнома, брат. Он думает, что может остановить это.+

+Именно это он и сделает, Ллойгор.+

+Как лучше справиться с этим?+

+Так, как мы всегда справлялись с подобным. Успокоим его. Пусть он поверит, что всё под контролем. Он почувствовал дыхание собственной смерти. И его страх будет лишь расти с приближением сего времени.+

+Эта война, этот город… Всё было напрасно?+

+Отнюдь. Подумай о том, что произошло. Тысячи погибли благодаря нашим действиям. Да, этот удар недостаточно тяжёл, чтобы сокрушить Кислев, но Прааг будет восстанавливаться годы и годы. Эта армия будет рассеяна, но это терпимо. Есть и другие, более достойные вожди.+

+Ты прав, брат. Ты прав.+

Они заверили Когтя Демона, что подобной участи можно избежать, и что смерть была всего лишь одной из возможностей. Они соткали свою ложь с невинной простотой, и он успокоился.

— Позаботьтесь, чтобы гном и его оруженосец человек умерли. Позаботьтесь, чтобы топор потерялся и не скоро мог найтись.

— Мы сделаем всё возможное, — с улыбкой солгал Келмайн.

— Если видение действительно ниспослано владыкой Тчаром, будет богохульством попытаться помешать предназначению, которое он для тебя подготовил, — не смог удержаться Ллойгор.

— Тем не менее, сделайте это.

— Как пожелаешь.

Когда он ушёл, они обменялись взглядами. Чёрные и белые фигуры вновь скользнули на стартовые позиции.

Прелестно.

Видение не показало фактическую истину. Не совсем.

В конце концов, обезглавливание Арека было не настолько чистым, как сие показало видение. Каким бы оно ни было, но точно не чистым.

Гномов часто сравнивают с их человеческими союзниками и соседями. Популярная имперская литература описывает их как «мелких, но толстых», всегда подгоняя их к человеческим меркам. Вечно хмурых, бородатых властелинов гор Края Мира, дороживших обещаниями и серьёзно относящихся к своим причудливым клятвам, вне всякого сомнения было полезно иметь на своей стороне в битве.

Иногда, люди могут быть очень тупыми.

Для обвинения гномов в их излишне суровом характере, нужно было совершенно не понимать особенности психологии народа дави. Это означало проигнорировать патологическую одержимость древней культуры каждым пренебрежением, каждой несправедливостью, каждой потерей, которую они когда-либо понесли. Каждый месяц одна из твердынь атаковалась крысолюдами. Каждую неделю очередной вожак зеленокожих возвещал о собственном господстве, устанавливая свежие трофейные колья вдоль горных дорог.

Насмехаться над тем, какое значение они придают соблюдению клятв и выполнению обещаний, означало унизить общество, которое пережило кровавый рассвет цивилизаций. Нарушить обещание, наплевать на клятву — в их глазах означало разрушить братство. Это точка опоры, на которой держалось их общество. Это было всем, что у них было.

Каждый гном помнил об этом. И они также знали, что пределы их гнева намного превышают всё, что может понять любой человек.

В удар он вложил каждую отложившуюся в памяти обиду. Он вобрал каждую толику кипящей, чёрной ярости в удар, что обезглавил Когтя Демона и остановил разрушение Праага. И всё же, даже несмотря на это, топор, выкованный в древности одним из богов-прародителей, не до конца перерубил шею.