Весь Хайнлайн. Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Карвала внимательно выслушала это объяснение — или, вернее, ту небольшую его часть, которую сочла нужным изложить Филлис. Потом старая леди ободряюще кивнула.

— Успокойся, детка. Все это не будет иметь никакого значения.

Однако она ни намеком не пояснила, что имеет в виду. Она еще немного поговорила о том о сем и вдруг неожиданно спросила:

— Значит, теперь — в любое время, я правильно поняла?

— Да, — подтвердила Филлис.

Карвала поднялась и удалилась так же внезапно, как и пришла.

— Надеюсь, мы еще удостоимся чести вашего посещения, мадам? — осторожно осведомился Феликс.

Карвала остановилась на пороге и, обернувшись, посмотрела на него. Вынув изо рта сигару, она усмехнулась.

— О, я вернусь! Можете на это рассчитывать.

Феликс стоял, хмуро уставясь на дверь, захлопнувшуюся за Карвалой.

— При ней я так хорошо себя чувствую, — счастливо вздохнула Филлис.

— А я — нет. Она похожа на труп.

— Филти!

Феликс вышел и разыскал сына.

— Хелло, малыш!

— Привет.

— Что она тебе говорила?

Теобальд пробормотал нечто нечленораздельное — Феликс смог уловить только заключительное: «…това баба!»

— Полегче, сынок! Чего она хотела?

— Чтобы я ей кое-что пообещал.

— И ты обещал?

— Нет.

— А что ты должен был пообещать?

Но Теобальд уже не слушал.

После позднего, приятного ужина в прохладном саду Феликс лениво включил новости. Некоторое время он рассеянно, вполуха прислушивался и вдруг позвал:

— Филлис!

— Что?

— Иди сюда! Скорее!

Когда она вбежала, Гамильтон указал на мерцающий и разглагольствующий ящик.

— …дам Эспартеро Карвала. Кажется, она умерла мгновенно. Предполагают, что она споткнулась, входя на эскалатор, поскольку, упав, она прокатилась по всему маршу. Ее будут долго вспоминать — не только благодаря многолетней деятельности в Совете политики, но и…

Филлис выключила приемник. Заметив на глазах жены слезы, Гамильтон удержался от реплики, которая у него едва не вырвалась, — насчет той самонадеянности, с какой Карвала пообещала, что обязательно вернется.

Гамильтон не видел смысла в том, чтобы снова вести Теобальда к Джейкобстейну Рэю; он чувствовал, что там уже возникла стойкая антипатия. Однако исследованием телепатии занимались и другие — Феликс выбрал группу и представил Теобальда ее членам. Он был убежден, что первоначальная ошибка заключалась в том, что исследователи пользовались примитивными методами, рассчитанными на детей этого возраста. На этот раз Теобальду постарались объяснить, что именно собираются предпринять исследователи, и начали работу прямо с тестов, предназначенных для взрослых.

Он действительно способен был делать то, что от него ждали, вне всяких сомнений. Однако исследователям встречались и другие, не менее ярко выраженные случаи, и руководитель группы предостерег Феликса от избыточных ожиданий — поскольку телепатические способности детей имеют тенденцию с возрастом слабеть. Феликс и сам знал это. Но Теобальд мог — мог! — читать мысли, по крайней мере, в пределах условий, заданных экспериментами.

Феликс связался с Морданом и поделился своими сомнениями. Не считает ли арбитр, что Теобальд — мутант?

— Мутант? Нет, я не располагаю данными, чтобы так думать.

— То есть?

— Мутация — термин чисто технический. Он применим только к новым характеристикам, которые, согласно менделианским правилам, могут быть унаследованы. В данном случае я не вижу ничего подобного. Сначала определите, что такое телепатия, и тогда я вам скажу, может она являться наследуемым признаком или нет. Правда, скажу лет этак через тридцать.

Что ж, можно и подождать. Достаточно и того, что Теобальд является телепатом — по крайней мере на сегодня.

Тем временем задуманный регистратор телепатических явлений — потомок созданного на Плутоне «детектора жизни» — начал давать первые обнадеживающие результаты. Устройство было сдублировано в лаборатории холод а, расположенной на окраинах Буэнос-Айреса, и работало ничуть не хуже, чем на Плутоне. Как только исследователи поняли направление работ, прибор был значительно усовершенствован — и это привело к новым серьезным трудностям.

Одну из этих трудностей устранили довольно необычным путем. Реагируя на присутствие чувствующих существ (растения и низшие формы животной жизни для него не существовали), прибор еще отнюдь не стал подлинным телепатом; он пока мало что мог. При опытах присутствовала кошка неизвестного происхождения, самопровозгласившая себя талисманом лаборатории: каким-то образом она здесь появилась и вступила во владение. Как-то раз оператор, отступив на шаг назад, случайно наступил кошке на хвост. Ей это не понравилось, и она высказалась.

Аппарат в это время работал в режиме приема, и сидевшему за ним технику случившееся понравилось ничуть не больше. Он с криком сорвал наушники, объясняя, что «оно завопило».

Дальнейшие эксперименты показали, что прибор особенно чувствителен к возмущениям таламуса, вызванным внезапными и сильными эмоциями. Спокойная жизнедеятельность мозга оказывала на него заметно меньшее воздействие. Ударять человека по пальцу не имело смысла — он ждал этого удара и затормаживал реакцию, пропуская ее через «охладитель» лобных долей. А нужны были сильные и подлинные эмоции.

Немало кошачьих хвостов пострадало с тех пор — их обладателям поневоле пришлось пожертвовать душевным спокойствием во имя науки.

С самого начала беременности Филлис у Теобальда возникла странная антипатия к обществу матери. Это расстраивало ее. Феликс пробовал уговорить сына.

— Послушай, малыш, — убеждал он, — разве мама не добра к тебе?

— Да. Конечно.

— Так в чем же дело? Чем она тебе не нравится?

— Она мне нравится, правда… но мне не нравится она, — Бальди показал, и смысл жеста не оставлял сомнений.

Шепотом Феликс спешно проконсультировался с женой:

— Что скажешь, Фил? Я думал, мы еще не сообщали ему этой новости.

— Я — нет.

— А я и подавно. Может быть, Клод?.. Хотя нет, Клод не проговорился бы. Хм-м-м… Остается лишь один способ, которым он мог узнать… Самостоятельно.

Нахмурившись, Гамильтон смотрел на сына. «Не очень-то это удобно, — думал он, — иметь в собственной семье телепата… Может быть, это пройдет… частенько проходит».

— Надо бы разобраться нам с тобой, Теобальд.

— В чем?

— Скажи, это сестренка тебе не нравится?

Сердито посмотрев, мальчик кивнул.