Игры мажоров. "Сотый" лицей (СИ) - Ареева Дина

«Засранец. Ну не засранец, а?»

— У Дыма была днюха в «Пигмалионе». Мы с Анваром поехали дворами, и я сбил Машу.

— Что? — Топольский закашлялся.

— Я сбил Машу, — повторил засранец сын, буравя глазами девочку.

— Продолжай, — Андрей сунул руки в карманы брюк.

Внезапно стало неловко перед Дарьей за мятую рубашку. Ну хоть брюки не выглядят мятыми, как же жаль, что он не успел принять душ и переодеться…

— Я сначала уехал, потом вернулся. Нашел Машу, она кота подобрала, вот этого, — Никита махнул рукой, и Андрей заметил черного котенка-подростка, выглядывающего из-за кресла.

— Это Кошмарик, — прорезался голос у Цыпленка Маши, и Топольский понял, что послание адресовалось Никите.

— Я отвез Машу домой, она познакомила меня с Дарьей Сергеевной. Мы пили чай, пока я не сказал, чей я сын, — Никита вперил горящий взгляд в бедную Дарью Сергеевну, и Андрею стало ее жаль.

Какая там Дарья Сергеевна! Она от дочки недалеко ушла, такими же глазищами хлопает. Волосы закручены в узел, и Топольский физически ощутил, как подходит, щелкает заколкой, и шелковые, густые локоны струятся по плечам ему в ладони…

— Так что, ты думаешь, дело во мне? — с трудом вырвался он из собственных мыслей. Посмотрел на Дарью. Дашу. — Вам не понравилось мое имя?

— Дело не в имени. Я действительно считаю, что Маше не следует встречаться с Никитой, — она твердо выдержала взгляд.

— Из-за того, что мой папа депутат? — взглянул на нее исподлобья Никита.

— И из-за этого тоже, — спокойно ответила Дарья. Даша.

— Давайте так, — Андрей обвел всю компанию примиряющим взглядом. — Предлагаю обсудить все не в такой напряженной обстановке. Мы успокоимся, встретимся этим же составом, скажем, в ресторане, и поговорим.

— Нет, — и снова Андрею показалось, что обе девочки посмотрели на него с испугом. — Нечего обсуждать. И… всего хорошего.

Топольский знал, когда надо прекращать давить, точнее, когда давить бесполезно. И еще он знал, что Дарьины блестящие шоколадные глаза забыть будет сложно. А поэтому, продолжение следует.

— И все же мы не прощаемся, — кивнул он Даше и вышел, увлекая за собой упирающегося Никиту.

— Не смей брать машину, пока нет прав, — сказал, когда оба уселись в автомобиль.

Сын только хмыкнул.

— И еще, — Андрей уперся руками в руль. — Тебе сколько повторять, если девочка говорит «нет», то даже если ты уже стоишь без штанов, штаны надел, ширинку застегнул, девочку в лобик поцеловал и ушел?

— Она не была против, пап. Мы тогда целовались и в машине, и в лифте. Потом я уходил, и мы тоже поцеловались. А когда приехал на следующий день, Машка номер заблочила, меня в черный список кинула, они вообще из квартиры съехали. Я ее два месяца найти не мог, пока в лицее не встретил, — Никита стукнул по торпеде кулаком. — А про насилие я и сам знаю, что это кринжово.

Буркнул и отвернулся. Андрей не стал наседать, потом уже, когда вернулся в кабинет, полез в интернет. Чтобы общаться с собственным сыном, надо заглядывать в словарик — самому смешно стало. Но заглянул.

«Кринжовый — мерзкий, стыдный, отвратительный. Наши дети намного умнее нас, оказывается…»

Андрей подошел к окну. Да, это лучшее определение — мерзкий, стыдный, отвратительный… Столько лет прошло, а он помнит все чувства, которые испытал к себе в то кошмарное утро, расколовшее его жизнь на две части.

Сдавил голову руками. До сих пор все казалось сплошным туманом. Эту девочку толком не помнил, да он вообще ничего не помнил из той ночи. И зачем он согласился поехать на ту проклятую вечеринку?

Катька прицепилась как пиявка, мол на него подружка запала. Подружка стояла перепуганная, глазки в пол. Разворачивайся и уезжай!

А они зачем-то все к нему поехали. До определенного момента что-то помнилось, а потом все, как зашторило. Никакого просвета, пока он глаза не открыл у себя в кровати, полностью раздетый. И мужики рассказали, что было.

Муторно, мерзко. Кринжово…

Андрей рванул воротник, с треском оторвались две пуговицы. Улетели на пол. Отец смотрел с презрением, мать с болью. Он хотел экспертизу, хотел даже, чтобы посадили, чтобы все было по закону.

Но парни не хотели в тюрьму, и отцу пришлось отмазывать всех. Андрей хотел увидеться с той девочкой, повиниться. Если надо, на колени бы встал. Но ее родители — мерзкие, гнилые люди, кринжовые… — не позволили. Деньги взяли и исчезли вместе с ней.

Андрей тогда даже жениться был готов, на все готов, лишь бы не точило изнутри, не разъедало. Но старший Топольский решил по-другому. Андрей женился на дочке Ермоловых, чтобы поддержать семейный бизнес, который шатался и мог рухнуть в любой момент. В наказание.

И все-таки, лучше бы он хоть что-то вспомнил. Тогда не снились бы эти сны, или тогда бы он знал, где сон, а где игра подсознания.

Ни дома, ни семьи Топольский не заслужил, зато сын есть. О жене вспоминал изредка, она как раз все заслужила. Любовницы сменялись стабильно, как чистые рубашки. И от этого тоже было муторно.

Дашу вспомнил. Кисти изящные, узкие плечи. Шоколадные глаза. Такая если бы ждала, он бы домой только и рвался…

Андрей посмотрел на часы. Душ и чистая рубашка все-таки нужны, надо попытаться успеть. И уже когда садился в машину, подумал, что даже если бы она ждала в той убогой квартирке на краю географии, он бы туда все равно рвался…

Глава 10.1

Никита

Отцу пришлось пообещать, что я больше не притронусь к Маше без ее согласия. Я и сам жалею, что сорвался, но как было удержаться?

Мы вдвоем, в моей комнате. Да я вообще соображать перестал, особенно когда у нее верхняя пуговица на блузке расстегнулась. Даже сейчас сидеть больно, как вспомню.

Зато меня бесит Дарья. Я уверен, это она дочь запугала и запретила со мной общаться. Когда я поцеловал Машу, Мышка сначала ответила мне. Ей понравилось, она бы не оттолкнула меня.

И еще мне показалось, что отец на Дарью запал. Уже несколько раз спрашивал о ней, потом спрашивал, сколько раз у нас в неделю английский. Сказал, что надо в ресторан их сводить. Лучше бы он матерью так интересовался.

Она у нас, конечно, своеобразная. Вот сейчас уехала в Тибет чего-то постигать. Собралась обойти гору, я забыл ее название. Отца звала, но он не поехал, денег ей дал и все. И он никогда не смотрел так на мать, как смотрел на эту Дарью.

Чувствую, скоро ее возненавижу. Из принципа не встаю, когда она приходит на урок. Бесит. Делает вид, будто ничего не замечает, а сама все сечет.

Вызвала недавно, я сказал, что не выучил. Вчера снова не стал отвечать, так заявила, что хочет с моей матерью поговорить. Скоро родительское собрание, но туда отец всегда ходит. А мать если бы не уехала, все равно бы не пришла.

Мной, сколько себя помню, отец занимается. Даже в садики на утренники он сам приходил, мать говорила, что это слишком рано, она не может встать раньше часа дня.

Но все равно меня бесят его вопросы о Дарье.

А еще бесят качок Каменский и задрот Голик, теперь они от Мышки моей не отходят. Особенно Каменский. Таскает за нее подносы с едой, а она ему улыбается.

Вчера домой вместе ушли. Они что, встречаются?

Представляю, как она с ним целуется, а он пуговичку ей на блузке расстегивает. Я же убью его, пускай только попробует к ней дотронуться.

Я так и сижу с Анваром, Милена тоже бесит. Никакой гордости. Вчера уже спать лег, прислала фотку. Себя в постели.

Самое противное, я чуть не сорвался и не поехал. Даже в приложение такси зашел. Но потом Машу вспомнил и телефон выключил. Чуть не проспал утром, хорошо, отец разбудил.

— Что ты как в воду опущенный ходишь? — спрашивает за завтраком.

— Ой, пап, ну хватит с этими твоими бумерскими выражениями… — бубню в ответ.

— А твои лучше? Язык сломаешь, — наинает он заводиться, но я уже встаю из-за стола.

— Я опаздываю.

— А завтрак? Никита, сядь!

— Не голодный…

Теперь жалею, что не позавтракал. Вхожу в класс, настроение на нуле. И первым, кого вижу — Каменского с Голиком, и Маша с ними. Стоят у окна, Макс в красной футболке. Ну, ему дресс-код нарушать можно, если сразу на тренировку после уроков. Хотя можно и переодеться.