Том 3 - Иосиф Сталин

Короче. Громадное большинство демонстрантов (всех участников 400–500 тысяч) выразило прямое недоверие политике соглашения с буржуазией — демонстрация прошла под революционными лозунгами нашей партии.

Сомнения невозможны: сказка о “заговоре” большевиков разоблачена вконец. Партия, пользующаяся доверием огромного большинства рабочих и солдат столицы, не нуждается в “заговорах”. Только нечистая совесть или политическая безграмотность могли продиктовать “творцам высшей политики” “идею” о большевистском “заговоре”.

“Правда” № 86, 20 июня 1917 г

Подпись К. Ст.

Смыкайте ряды

События 3–4 июля вызваны общим кризисом в стране. Затянувшаяся война и общее истощение, неслыханная дороговизна и недоедание, растущая контрреволюция и экономическая разруха, расформирование полков на фронте и оттяжка вопроса о земле, общая разруха в стране и неспособность Временного правительства вывести страну из кризиса, — вот что толкнуло массы на улицу 3–4 июля.

Объяснять это выступление злокозненной агитацией той или иной партии — значит стоять на точке зрения охранников, склонных объяснять всякое массовое движение внушением “зачинщиков” и “подстрекателей”.

Ни одна партия — в том числе и большевики — к выступлению 3 июля не призывала. Более того. Наиболее влиятельная в Петрограде партия большевиков еще 3 июля звала рабочих и солдат к воздержанию. А когда движение все же вспыхнуло, наша партия, не считая себя вправе умыть руки, сделала все возможное для того, чтобы придать движению мирный и организованный характер.

Но контрреволюция не дремала. Она организовала провокационные выстрелы, она омрачила дни демонстрации кровопролитием и, опираясь на некоторые части с фронта, перешла в наступление на революцию. Ядро контрреволюции, партия кадетов, как бы предвидя все это, заранее вышла из правительства, развязав себе руки. А меньшевики и эсеры из Исполнительного комитета, желая сохранить поколебленные позиции, вероломно объявили демонстрацию за полновластие Советов восстанием против Советов, натравив на революционный Петроград отсталые слои вызванных с фронта воинских частей. Ослепленные фракционным фанатизмом, они не заметили, что, нанося удары революционным рабочим и солдатам, они тем самым ослабляют весь фронт революции, окрыляют надежды контрреволюции.

В результате — разгул контрреволюции и военная диктатура.

Разгром “Правды” и “Солдатской Правды”,[36] разгром типографии “Труд”[37] и наших районных организаций, избиения и убийства, аресты без суда и целый ряд “самочинных” расправ, низкая клевета презренных сыщиков на вождей нашей партии и разгул разбойников пера из продажных газет, разоружение революционных рабочих и расформирование полков, восстановление смертной казни, — вот она “работа” военной диктатуры.

Все это — под флагом “спасения революции”, “по приказу” “министерства” Керенского — Церетели, поддерживаемого Всероссийским исполнительным комитетом. Причем, напуганные военной диктатурой правящие партии эсеров и меньшевиков с легким сердцем выдают врагам революции вождей пролетарской партии, прикрывают разгромы и бесчинства, не противодействуют “самочинным” расправам.

Молчаливое соглашение Временного правительства с штабом контрреволюции, с партией кадетов, при явном попустительстве Исполнительного комитета, против революционных рабочих и солдат Петрограда — вот какова теперь картина.

И чем уступчивее правящие партии, тем наглее становятся контрреволюционеры. От атаки большевиков они уже переходят к атаке всех советских партий и самих Советов. Громят меньшевистские районные организации на Петроградской стороне и на Охте. Громят отделение союза металлистов за Невской заставой. Врываются на заседание Петроградского Совета и арестуют его членов (депутат Сахаров). Организуют на Невском проспекте специальные группы для ловли членов Исполнительного комитета. Определенно поговаривают о разгоне Исполнительного комитета. Мы уже не говорим о “заговоре” против некоторых членов Временного правительства и лидеров Исполнительного комитета.

Наглость и вызывающий образ действий контрреволюционеров растут по часам. А Временное правительство продолжает разоружать революционных рабочих и солдат в интересах “спасения революции”…

Все это в связи с развивающимся кризисом в стране, в связи с голодом и разрухой, с войной и связанными с ней неожиданностями — еще больше обостряет положение, делая неизбежными новые политические кризисы.

Быть готовыми к грядущим битвам, встретить их достойно и организованно — такова теперь задача.

Отсюда:

Первая заповедь — не поддаваться провокации контрреволюционеров, вооружиться выдержкой и самообладанием, беречь силы для грядущей борьбы, не допускать никаких преждевременных выступлений.

Вторая заповедь — теснее сплотиться вокруг нашей партии, сомкнуть ряды против ополчившихся на нас бесчисленных врагов, высоко держать знамя, ободряя слабых, собирая отставших, просвещая несознательных.

Никаких соглашений с контрреволюцией!

Никакого единства с “социалистами” тюремщиками. За союз революционных элементов против контрреволюции и ее прикрывателей — таков наш пароль.

“Пролетарское Дело” (Кронштадт) № 2, 15 июля 1917 г.

Подпись: Член Центр. Комитета Росс. соц. — дем. Р.П.

К. Сталин

Выступления на экстренной конференции Петроградской организации РСДРП (большевиков) 16–20 июля 1917 г.[38]

Товарищи!

Нашу партию, в особенности Центральный Комитет нашей партии, обвиняют в том, что она вызвала и организовала выступление 3–4 июля с целью вынудить Центральный исполнительный комитет Советов взять власть в свои руки, а если не хотят взять власть — захватить ее самим.

Прежде всего я должен опровергнуть эти обвинения. 3 июля два представителя пулеметного полка ворвались на заседание конференции большевиков и заявили о выступлении 1 пулеметного полка. Вы помните, как мы заявили делегатам, что члены партии не могут идти против постановления своей партии, и как протестовали представители полка, заявив, что они лучше выйдут из партии, но не пойдут против постановления полка.

Центральный Комитет нашей партии считал выступление рабочих и солдат в Петрограде при настоящем положении нецелесообразным. ЦК считал его нецелесообразным, так как было ясно, что затеянное правительством наступление на фронте есть авантюра, что солдаты, не зная, за какие цели их ведут, в наступление не пойдут, что в случае нашего выступления в Петрограде враги революции могут взвалить на нас ответственность за провал наступления на фронте. Мы хотели, чтобы ответственность за срыв наступления на фронте пала на истинных виновников этой авантюры.

Но выступление началось. Пулеметчики разослали по заводам делегатов. Часам к шести мы стояли перед фактом выступления огромных масс рабочих и солдат. Часов в пять на заседании Центрального исполнительного комитета Советов я официально, от имени Центрального Комитета партии и конференции, заявил, что мы решили не выступать. Обвинять нас после этого в организации выступления, значит говорить ложь, достойную наглых клеветников.

Выступление разыгралось. Имела ли партия право умыть руки и уйти в сторону? Учитывая возможность еще более серьезных осложнений, мы не имели права умыть руки, — как партия пролетариата, мы должны были вмешаться в выступление и придать ему мирный и организованный характер, не задаваясь целью вооруженного захвата власти.

Напомню вам аналогичные случаи из истории нашего рабочего движения. 9 января 1905 г., когда Гапон вел массы к царю, партия не отказалась идти с массой, хотя знала, что идут черт знает куда. Теперь, когда движение шло не под лозунгами Гапона, а под нашими лозунгами, мы тем более не могли уйти от движения. Мы должны были вмешаться, как регулятор, как партия сдерживающая, чтобы охранить движение от возможных осложнений.

Меньшевики и эсеры претендуют на руководство рабочим движением, но они не похожи на людей, способных руководить рабочим классом. Их нападки на большевиков изобличают в них полное непонимание обязанностей партии рабочего класса. По отношению к последнему выступлению рабочих они рассуждают, как люди, порвавшие с рабочим классом.

Ночью Центральный Комитет нашей партии, Петербургский комитет, Военная организация решили вмешаться в это стихийное движение солдат и рабочих. Меньшевики и эсеры, видя, что за нами идут более 400.000 солдат и рабочих, что почва у них из-под ног ускользает, объявили выступление рабочих и солдат выступлением против Советов. Я утверждаю, что 4 июля вечером, когда большевиков объявили предателями революции, меньшевики и эсеры предали революцию, взорвали единый революционный фронт и заключили союз с контрреволюцией. Нанося удары большевикам, они наносили удары революции.