Приключения Джейкоба Фейтфула - Фредерик Марриет

— Тащи, тащи, — кричал Том ньюфаундленду, держась за бока от хохота. Томми сделал отчаянную попытку и унес одну полу сюртука Домине; Добиензис все-таки не заметил этого. Собака убежала на нос; Том младший кинулся за нею, чтобы отнять оторванную полу. В это время старик пел песню, полную патриотизма и чувства, и Домине мало-помалу очнулся. Когда Том старший окончил пение, Добс вскрикнул от восторга:

— Меня восхитила эта песня! Только подумать, что ее пел безногий!

— Ах, добрый джентльмен, ведь я не ногами пою, — ответил старший Том.

— Нет, добрый кормчий, я знаю, что человек поет ртом! Ах, твой голос так сладок, сладок как мед, силен…

— Как латинский язык, — договорил младший Том. — Нy, отец, старый словарь пустился вовсю. Останови-ка его новым куплетом.

— Вот я остановлю тебя: двину тебя бочонком, Том. Что ты сделал с фалдами старого джентльмена?

— Предоставь мне поправить дело, отец, — отозвался Том.

— Хорошо! Но баржа качается. Вперед, Джейкоб, подними мачту; Том и Томми помогут тебе.

Его приказания были исполнены раньше, чем очнулся Домине, который опять улетел в заоблачный мир.

— Здесь есть водовороты? — спросил Добс, говоря про себя.

— Водовороты? — ответил младший Том. — Еще бы! Ужасные, особенно под мостами. Я видел, как в них один за другим тонули суда… Штук эдак двенадцать.

— Двенадцать судов! — вскрикнул Домине, поворачиваясь к Тому. — И все люди погибли?

— Я никогда не видывал их позже, — мрачным голосом произнес юный Том.

— Я не подозревал, какие опасности близ меня, — сказал Домине. — Люди, которые отправляются в море на кораблях, видят творения Господа и Его чудеса в глубине.

Еще долго говорил Домине на ту же тему, пересыпая свои слова латинскими изречениями. Его прервал младший Том. — Скажите, пожалуйста, сэр, к чему служит человеку речь?

— Ты задал глупый вопрос, мальчик, — ответил Домине. — Нам дан дар слова, чтобы мы могли выражать и сообщать другим наши мысли.

— Я так и думал, сэр. Так почему же вы говорите на такой тарабарщине, которую никто из нас не может понять?

— Прости, дитя. Я говорил на одном из мертвых языков.

— Если он мертв, зачем вы не оставите его в гробу? — Недурно; ты остроумен. (Буль-буль, — послышался его смех).

— Однако, дитя, знай, что с мертвыми приятно общаться.

— Неужели? Хотите, мы высадим вас на кладбище в Батерси?

— Молчи ты. Том, — заметил ему отец. — Извините его, сэр.

— Нет, мне приятно слушать, как он говорит; но было бы еще приятнее послушать твои песни.

— Извольте, сэр, — сказал старый Том и запел:

Скользи, моя гондола…

Песня кончалась словами «хотел бы бабочкой я быть».

— Да, вы могли бы быть бабочкой, — сказал Домине, глядя на него.

Младший Том залился хохотом.

— Да, сэр, я думаю, он скоро сделается бабочкой. Ноги у него отвалились, а крылья еще не выросли. Он теперь кокон, а вы знаете, что из кокона выходит бабочка. Вот смешной старикашка-то, правда, отец? — обратился он к старому Тому.

— Том, Том, иди на нос, мы скоро стрельнем под мост.

— Будете стрелять? — вскрикнул Домине.

— Вы не боитесь огнестрельного оружия? — спросил Том младший. — Ведь нам постоянно приходится стрелять. Вы не знаете этой реки.

— Действительно, я думал, что тут есть только одна опасность — глубина воды.

— Иди вперед, Том, и не смей смеяться над теми, кто лучше тебя! — крикнул старый Том.

— Джейкоб, я не понимаю языка старого Тома и молодого Тома; он так же непонятен для меня, как было бы наречие собаки Томми, — сказал Домине.

— Или как для них ваша латынь.

— Правда, Джейкоб, правда. Я не имею права жаловаться, да и не жалуюсь, потому что все это очень занимает меня, хотя иногда я становлюсь в тупик.

Когда мост Петни остался позади нас, старый Том стал петь одну песню за другой.

— Джейкоб, — сказал Домине, — благодаря стоустой молве я знал, как беспечны моряки, как они равнодушны к опасности. Но я никогда не думал, что можно выказывать такую жизнерадостность. Ты взрослый не по возрасту, а что такое он? Остаток человека, покоящийся на неестественных и плохо приспособленных подпорках; его сын еще дитя, и все вы так веселы, так счастливы!

Скоро мы с Томом собрали грот, опустили якорь. Легкая баржа замедлила ход. Домине, взглянувший на лес мачт, который мы миновали поглр Лондонского моста, вдруг спросил:

— Добрый кормчий, куда мы идем?

— Я вам отвечу по-своему, мастер, — отозвался старый Том и запел.

— А теперь, мастер, покушаем. Мы до завтрашнего утра не подымем якоря. Ветер дует нам прямо в лоб, и он довольно свеж. Погреемся-ка грогом.

— Я слыхал об этом напитке и не прочь попробовать его, — заметил Добс.

ГЛАВА XII

Мы уселись за стол, на котором стояла сковорода, так как у нас не было блюда; поели мы вволю. Ньюфаундленд, игравший подле младшего Тома постукивая хвостом, получил остатки кушанья.

Том принес бутылку и оловянные стаканчики. Старый Том сделал один стакан грога для себя, другой для Тома; и мне незачем говорить, который из них был крепче.

— Одной бутылки мало, отец, — сказал Том, — ведь нас четверо.

— Одной бутылки, плут? — сказал Том старший. — Да в шкафу есть вторая.

— Ну, мне кажется, что у тебя уже двоится в глазах, отец, — заметил Том.

Старик вообразил, что его сын утащил вторую бутылку, вскочил со стула и заковылял к шкафу. Мальчишке только этого и было нужно — он быстро переменил свой стакан на стакан отца.

— Бутылка в шкафу, — заметил успокоенный старый Том, вернувшись на место. Он поднес стакан к губам, вскрикнул: — Что я наделал? — и тотчас же подлил водки в свою смесь.

— Клянусь крепостью бутылки в шкафу, ты сделал свой грог вдвое крепче. Подлей-ка и мне капельку; мой грог на семи водах, а между тем я у тебя не в черной книге.

— Нет, нет, Том, твой следующий стаканчик будет покрепче, — ответил отец. — Ну, а как нравится напиток вам, мастер?

— Очень, — ответил Домине.

Наполнялся один стакан за другим, и старый Том уверял, что грог излечивает от всех болезней лучше шарлатанских лекарств; в подтверждение своих слов он пел отрывки старых песен. Я заметил, что мой достойный наставник начал поддаваться действию алкоголя; я несколько раз дергал его за сюртук, так как мне не хотелось, чтобы он пил еще. Но Домине не обращал на меня никакого внимания. Тогда я поднялся и пошел на нос посмотреть на канат.

— Странная вещь, — пробормотал Домине. — Зачем это Джейкоб сильно дергал меня за платье?

— А разве он дергал? — спросил Том младший.