Быстрые деньги, или Я жду, когда ты нарисуешь сказку - Юлия Шилова

– Ты тут мне лишних вопросов не задавай. Не суй свой нос в мои дела. Я поступлю так, как сочту нужным. Мне необходимо отдохнуть и набраться сил.

– Я бы не совала свой нос, если бы это не касалось меня. Я предложила тебе машину, только бы ты меня отпустил. Я ранена, мне необходимо лечение.

– Хватит заливать! Я обработал тебе рану, этого достаточно.

Я почувствовала, как дико закружилась голова. Интересно, сколько градусов в этой самогонке? Может, мне все-таки искупаться в речке? Я пьяна, а вода должна подействовать отрезвляюще.

– Ты ешь, я искупаюсь, – сказала я и сморщилась, увидев, как он цедит очередной стакан самогонки.

– Искупнись, – усмехнулся он, запихнув в рот целое яйцо.

Открыв багажник, я достала купальник, зашла в дом и переоделась. Направляясь к реке, я почувствовала, как зэк сверлит меня взглядом.

– А ты неплохо сложена! – крикнул он мне вслед.

Я ничего не ответила и быстро зашла в воду. Мне стало легче, мысли перестали скакать и путаться. О побеге не могло быть и речи, потому что бежать некуда – кругом лес.

Выбравшись на берег, я достала из багажника полотенце и закуталась, для того чтобы зэк поменьше глазел на меня. Сев на покрывало, я увидела пустую бутыль из-под самогонки и покачала головой. Зэк не обратил на меня внимания и принялся за вторую бутыль.

– Будешь еще самогонку?

– Нет.

– А картошку?

– Я наелась. Ничего не хочу.

– Тогда я доедаю.

– Доедай. Там что, в тюрьме, не кормят, что ли?

– Кормят, но плохо. Там можно выжить, если только дачки носят постоянно. Мне дачки часто носили. Просто в камере голодников много. У них ни сигарет, ни дачек. Они смотрят и слюни пускают. Приходилось делиться. По домашней пище соскучился.

– Так поезжай домой. Там накормят.

– Домой нельзя. Да там меня никто и не ждет.

– Тебе еще сколько осталось сидеть?

– Два года.

– Что, тяжело было досидеть?

– Ты посиди, узнаешь, как сидится.

– Нет, я тюрьмы больше всего на свете боюсь.

– Не так страшен черт, как его малюют.

– Что ж тогда сбежал?

– Просто я слишком ценю свою жизнь, чтобы проводить ее в неволе. Жизнь, падла, и так короткая, а зона и тюрьма сокращают ее еще больше. А ты что в полотенце закуталась? Замерзла, что ли?

– Замерзла, – соврала я.

– Что ты мне мозги пудришь, на улице жара стоит, тридцать градусов. Боишься, что я на тебя залезу, так и скажи!

– Конечно, боюсь. Мне меньше всего хочется быть изнасилованной каким-нибудь зэком.

– Больно надо тебя насиловать, – усмехнулся зэк. – Ты мне сама дашь.

– Что?! – Я моментально покраснела и была готова провалиться сквозь землю.

– Что слышала! А не дашь, я в твоей башке дырку сделаю!

Зэк достал из кармана пистолет и снял с предохранителя. От него жутко разило перегаром, и я поняла, что он сильно пьян. А говорил, ему пару ведер нужно, чтобы напиться! Я испуганно покосилась на пистолет, схватилась за простреленную руку и шепотом спросила:

– Что ты хочешь?

– Что я хочу?! – засмеялся зэк и стянул шорты, затем трусы и остался в чем мать родила. – Я хочу, чтобы ты прильнула губами к моему детородному органу.

– Только не это.

– Это. По-другому у меня нет настроения.

– Может, лучше поедем в город и ты закажешь себе проститутку? Сам говорил, у тебя денег полно.

– Я хочу сейчас. Зачем мне ждать и кого-то заказывать, если здесь есть ты.

– Ты же сказал, я тебе нужна в качестве ширмы, так вот и используй меня по назначению, а это в мои обязанности не входит.

– Я убью тебя, если ты скажешь хоть еще одно слово. Убью и закопаю прямо в этом лесу! Понятно?! Считаю до трех и стреляю в твою упрямую башку.

Я посмотрела на детородный орган зэка и сморщилась от брезгливости. Мне казалось, что стоит коснуться его губами, меня сразу вырвет.

– Раз, два… – стал считать зэк.

Я закрыла глаза и принялась ублажать этого мерзавца. Зэк тяжело дышал и гладил меня по волосам пистолетом. Как только все закончилось, я подошла к реке и прополоскала рот. Затем умылась, села на берегу и положила голову на колени. Я не знаю, что чувствовала в этот момент. Наверное, ничего. Жива, и ладно.

– Иди сюда, что ты там села, – позвал меня зэк.

Я обернулась и увидела, что он опять налил полный стакан самогонки. Трусы этот хмырь не надел.

– Что загрустила, подруга? – подмигнул он мне. – У тебя неплохо получается. Мой дружок исключительно подходит к размерам твоего рта.

Я ничего не ответила. Вероятно, именно в эту минуту я приняла решение бежать. Все равно куда, но только подальше от этого зэка, а то придется ублажать его по десять раз на дню. Бежать, бежать, везде живут люди, я доберусь до них.

– Ты что, оглохла?! Иди сюда, я кому сказал! Не забывай, у меня в руках пистолет.

Я встала и пошла на прежнее место. Уговорив вторую бутыль, зэк пьяно улыбнулся.

– Слушай, ну как мне с тобой повезло! Представляешь, что было бы, если бы я залез в машину к какому-нибудь мужику?! Я как чувствовал, что мне именно в эту машину надо.

– Как жаль, что ты не залез в соседнюю.

Стало темнеть. Зэк поднялся, сложил покрывало, взял меня за руку и повел в дом. Расстелив покрывало на кровати, он завалился сверху и расстроенно произнес:

– Вот черт, сигареты закончились. Давай ложись рядом, что встала?!

– Я спать не хочу. Я могу просто на полу посидеть.

– Кончай дурить. Ложись и спи. Завтра тяжелый день.

Услышав последнюю фразу, я не выдержала, заревела и села на пол. Меньше всего мне хотелось, чтобы наступил завтрашний день. Нужно будет куда-то ехать, добывать пищу, ублажать этого подонка. Сколько это будет продолжаться? Господи, когда же я смогу вернуться домой?! Меня трясло, из груди вырывались громкие стоны.

– Кончай реветь! Кончай реветь, я кому сказал!

Я не могла остановиться и заревела еще громче.

– Ненавижу, когда бабы плачут.

– Отпусти меня. Я не могу с тобой бегать. Мне домой надо.

– Прекрати реветь.

Я постаралась успокоиться и теперь лишь изредка всхлипывала.

– Когда ты меня отпустишь?

– Не знаю. Может, я тебя убить надумаю, – усмехнулся зэк. – Наревелась? Теперь иди и ложись рядом. Я уже черт знает сколько рядом с женщиной не лежал. И учти, я повторять не люблю.

Мне ничего не оставалось, как встать с пола и лечь рядом с ним. Он стал гладить мою грудь. Затем развязал купальник.