Мое волшебное чудовище - Игорь Соколов

И почему к нам на службу набирают одних психов, – негромко ругался Чуватов.

Временами мне хотелось откусить ему нос, он у него был такой здоровенный и такой красный как груша, но поскольку я все-таки понимал, что это вовсе не груша, а нос сержанта Чуватова, то меня от одной мыслишки об этом, даже слегка подташнивало, как будто я его уже проглотил.

Ну, почему ты все время ревешь?! – поинтересовался Чуватов.

Не знаю, наверно, чувствую что-то, – пожал я плечами.

Псих! – сказал Чуватов и больше со мной не разговаривал.

Наконец-то показался этот злополучный 107-й километр. Серебристый «Фордик» моей Рыжухи перелетел через бордюр и грохнулся прямо на крышу, пузом кверху, в заросли кустарника, а рядом, на обочине в виде смятой ребристой гармошки стояли синие «Жигули», то есть «копейка», в которой постанывал молодой паренек.

Я пойду на него гляну, а ты иди, погляди, что там с «Фордом», – скомандовал Чуватов и я со странным ощущением чего-то изумительно невероятного застыл как вкопанный, не сводя с Чуватова глаз, будто его приказ и его сокровенное желание слились воедино, как водичка с землицей!

Иди, чего стоишь, как дурак! А впрочем, ты и есть дурак! – сплюнул мне под ноги Чуватов, а сам полез в машину к пареньку.

Я быстро перепрыгнул через бордюр и упал на траву, заглядывая в разбитые окна.

Моя Рыжуха тоже слегка постанывала, я осторожно вытащил ее из «Фордика» и меня тут же передернуло от страха – перелом левой ножки. Наверняка всю скрючило от боли!

Тогда я залез к себе в карман и разбил ампулу с анальгином и влил ей в нежный ротик. Потом достал из фляги спирта и тоже дал бедняжке выпить, чтобы она не мучилась от боли.

Ты что, ох*ел?! – присвистнул сзади Чуватов.

Но, ей же больно! – от возмущения я даже разревелся.

Иди в жопу, пока я сам тебе не сделал больно, – прикрикнул на меня Чуватов.

Ну, зачем же вы так?! – прошептала, раскрыв голубенькие глазки, моя Рыжуха и тут же опять отключилась.

Я тут же, на всякий случай, перетянул ее ногу жгутом из ее же аптечки.

Так кровь же не идет! – удивился Чуватов.

Ну, а вдруг пойдет! – разозлился я уже не на шутку, и Чуватов опять, как всегда заматерился.

Товарищ сержант, вы бы лучше пошли тому пареньку помогать! – предложил я.

Он уже готов, – закурил Чуватов, нервно поеживаясь плечами, – а эту кралю подушка безопасности спасла!

Я и сам видел, – теперь я накладывал повязку на перелом, чтобы туда не попала грязь.

Видел ты, видел, псих ненормальный, – крикнул на меня Чуватов, – ты какого хрена повязку накладываешь, перелом-то ведь закрытый!

Товарищ сержант, я ведь и обидеться могу!

Ну, попробуй, – усмехнулся Чуватов, но в этот момент подъехала «скорая помощь».

А можно я с ней поеду, – спросил я у Чуватова, когда мою Рыжуху уже на носилках погружали в фургон.

Иди-ка ты на х*й! – чуть слышно сказал Чуватов, и как ни странно сам успокоился, а я обрадованный тем, что Чуватов послал меня, сел вместе с врачами в их машинку.

А вы кто? – спросил меня врач.

А я ейный супруг, – доверительно прошептал я, а врачи почему-то рассмеялись, только одна она, моя Рыжуха, моя славная малышка, лежала в забытьи, но все же, самое главное – живая.

Врачи размотали мой бинт и мой жгут на ее ноге и опять стали хохотать, из-за чего я сделал вывод, что все они немного свихнутые. Ну, нельзя же смеяться над больным человеком, который, к тому же, может умереть в любую секунду!

Ей плохо, а вы смеетесь! – обиженно вздохнул я.

Да, мы не над этим, – стали они передо мной оправдываться.

Над этим – не над этим, мне наплевать! – предупредил я их. – Но ежели какая сволочь еще раз засмеется, я буду бить прямо в морду! – и они все тут же сразу притихли и присмирели.

В больнице у меня потребовали паспорт с отметкой о браке, но я, слава Боженьке, догадался сказать, что мы пока еще живем гражданским браком.

Паспорт-то ейный с водительской корочкой я еще в машине забрал, когда ее вытаскивал, а сам, значит, к ней прошусь, но меня не пускают, говорят завтра или послезавтра, когда ей легче станет, однако, как супругу мне отдали и ключи разные то от машины, то от дома, и портмоне с деньгами. Денег оказалось так много, что я чуть не налил с перепугу. Хорошо еще, что меня попросили за все это расписаться, а то бы точно опозорился!

Спросили меня еще, как ее зовут, ну, я и сказал, что зовут ее Рыжуха.

Это фамилия, – говорят, – а имя?

Клавка Иванова, то есть Ивановна!

С легким сердцем вывел я офигенную закорючку в пол-листа и похромал из больницы.

Хромаю потихоньку, а сам кумекаю, как бы о моей Рыжухе побольше узнать, и вдруг мысля одна откуда-то сверху срывается, прямиком мне в лоб спешить заехать.

Ай, ты, думаю, какой я молодец, докумекал, домишко ейный проведать, а там, глядишь, и с предками Рыжухи обзнакомлюсь, а понравлюсь, так сразу же свадебку по выходу ее из больнички можно будет организовать!

Иду, чешусь, а волосья все чего-то переплелись между собой. Как же, думаю, я с такими волосьями к ейным предкам заявляться буду?! Ну, забегаю тут же в парикмахерску и даю приказ:

Состричь к чертовой матери все мои волосья из-за надоедливости своей расчески!

Ну, это я так, для хитрости, расческу-то я уже два дня, как потерял!

Ну, эта дура и обстригает меня, и череп сразу так красиво заблестел, и глазки сразу как у куклы моей засверкали! И похромал я к ее домишку, уже совсем в приподнятом настроении, хромаю, а мне как будто в уши фанфары дудят, барабаны палочками дробь отбивают!

Правда, с адреском повозиться пришлось, только к вечеру, да на окраине нашел я ейный домишко, что-то вроде замка из четырех этажей, да оградой высокой обделанный.

Звоню! Звоню! А их как будто ветром сдуло! Стал ключи моей Рыжухи в замочную скважину пихать, а они почему-то не влезают! Вот беда-то какая!

И тут подумалось мне, что предки моей Рыжухи просто уснули, видно, ждали ее бедные, ждали да умаялись, да и уснули с усталости! С усталости-то с кем не бывает! Вот я и решил по водосточной трубе до балкона добраться, а там через дверку-то и зайти, и познакомиться с ними.

К тому же дверка эта балконная была чуть-чуть приоткрыта. Смело залезаю, воодушевленный желанием во что бы то ни стало познакомиться со своими будущими родственниками! Дверку открываю и захожу с Богом! А в доме темнотища, ничего не видать, стал выключатель на стенке шарить, еле нашарил и свет включаю, и опаньки! Передо мной, будто статуя какая, огромный мраморный дог с желтыми глазищами, а уж с такими зубищами, что не дай Бог ему на закуску попасться! Псина эта сразу зарычала на меня, а я стою, ни жив, ни мертв, потом подошла, обнюхала меня всего, гадина, и опять зарычала! А я все еще ни жив, и ни мертв, и вообще на всякий случай решаю чем-то вроде дерева притвориться! Стою, руки по швам, только со страху слегка покачивает. Через некоторое время псина, будто разгадав мое намерение, вдруг задрала кверху свою заднюю лапу и облила меня с ног до головы.

От омерзения я даже сблеванул, а псина взяла, и одним мигом проглотила всю мою блевотину! Вот зверюга голодная!

И тут только до меня дошло, что она на самом деле голодная, раз всякую гадость жрет! Однако, эта мысль никакого утешения мне не принесла!

А вот что было опосля.

Опосля мы с ней, оба дико голодные и страшно злые, всю ночь простояли друг против дружки, а к утру собачка устала, собачка легла, собачка захрапела, и как только эта тварь уснула, я дернулся назад к балкону. Но в головке моей все как-то очень помутилось сразу, я шажок один только сделал, так быстро раз, и повалился на пол, и как был в чем, так и уснул рядом с псиной.

Очнулся я оттого, что эта псина облизывала меня своим вонючим и противным языком, причем иногда эта скотина пыталась протиснуть свой злополучный язык между моих зубов.

«Неужели моя Рыжуха зоофилка?» – подумал я, и горько расплакался. Псина тоже жалобно завыла, кажется, за это время она уже успела привыкнуть ко мне и теперь сопереживала.

Немного проплакав под сочувственное завывание уже понравившейся мне собачки, я уже более спокойный и удовлетворенный таким человеческим отношением собаки ко мне, кинулся на поиски кухни…

Псина словно понимая, что я ищу, ухватила меня зубами за край брюк и побежала впереди, дорогу показывать.

А я иду следом и восторгаюсь ее умственными способностями-то!

Короче, привела она меня на кухню, а сама у холодильника носом своим вертит, вроде что-то вкусненькое унюхала.

Открываю я холодильник, а там мяса этого, сколько душе угодно, и свежее, и мороженое, и копченые колбасы, грудинки, ветчина разная импортная. Ну, я зверине бросил солидный кусок мороженого мяса с костями, а сам только немного копченой грудинки пожевал, да варено-копченой колбасы чуть-чуть, а запивать стал из пузатой бутылки какой-то, вроде что-то нашей водки, только самогоном почему-то отдает.