Лондон. Темная сторона (сборник) - Джерри Сайкс

Это меня немного утешило. В момент schadenfreude[16] я испытал удовлетворение. Направляясь к табличке «Выход», я коснулся кармана, в котором лежала камера. Там ничего не было.

Я проверил другой наружный карман, затем внутренний, и меня охватила паника. Тогда я проверил карманы брюк и снова вернулся к тому карману, в который клал камеру. Я знал, что опускал ее в этот карман. Пусто. Ее нет.

Я бежал за отходящим от платформы за поездом, ругаясь и крича, пока он не исчез в туннеле. Я закрыл лицо руками.

— С вами все в порядке? — спросил чей-то голос.

Я опустил руки, они плетьми повисли вдоль боков, и я открыл глаза. Это был дежурный по станции. — Нет. Меня обокрали.

Это произошло полгода назад.

Я больше никогда не появлялся в квартире на Шеперд-маркет. Но в «Принтерс Девил» я все-таки отправился — в тот же день, если честно. Не знаю точно, почему я это сделал. Наверное, просто для того, чтобы увидеть там Монро. При этом он не должен был меня видеть. Я думал, что на месте я смогу придумать еще какой-нибудь план, и ждал до семи. Он не появился.

На следующий день, в пятницу, я получил сообщение от Доминика. Он извинялся и говорил, что они не могут опубликовать историю, с девушкой или без, не объясняя, почему.

Потом я неоднократно выступал на разных концертах и мероприятиях. Мое агентство договорилось о выступлении в круизе. Он начинается в июле, то есть в следующем месяце.

Теперь самое смешное.

Через несколько недель после всех этих событий, когда я смотрел в сети порнушку, мой взгляд зацепился за видеоклип. В описании говорилось: «Сексапильная брюнетка трахает старого мужика в носках пальцем в зад — смешно».

Я скачал этот клип, а потом разослал его с группового адреса в Общество юристов[17], в офис лорда-канцлера, а также трем членам Парламента и кабинета министров. Никакого текста к клипу не прилагалось, я только указал: «Николас Монро, королевский адвокат» в теме электронного письма. В этом году Монро не попал в список лиц, награждаемых по случаю дня рождения королевы. Вероятно, он очень расстроился.

Сильвия Симмонс

Не выношу его пальцы

(Sylvie Simmons

I Hate His Fingers)

Сильвия Симмонс входит в число наиболее известных авторов, пишущих о роке. Родилась и выросла на севере Лондона. Является автором книги о Серже Генсбуре, которую Дж. Г. Баллард назвал лучшей в 2001 году. В настоящее время пишет для «MOJO» и «Гардиана». Ее последняя книга — сборник рассказов «Слишком странно для Зигги». В последнее время живет в Сан-Франциско.

Место действия — Кентиш-таун

«Не выношу его пальцы» — вот что она сказала.

Я потянул дверцу морозилки. Все, как всегда, заледенело, да у кого, ко всем чертям собачьим, выпадает времечко разморозить холодильник? А когда мне удалось вытащить коробку, она тоже была покрыта изрядной коркой льда. Я несколько раз ткнул в нее хлебным ножом, больше для порядка, нежели потому, что в этом и впрямь была польза, потом сунул в микроволновку и поставил на размораживание. Открыл бутылку и нацедил порядочную порцию в стакан.

— По всей вероятности, ты решил дать вину подышать.

Я закурил «Данхилл». Всего десятая сигарета за день. Недурно.

— Ты мог бы и обо мне подумать. Мне тоже дышать хочется, — кашлянул Дино. Издаваемые им звуки наводили на мысли о веселом старом Джеке Расселе, страдающем эмфиземой.

— Недурно, — заметил я. — Увы, я недостаточно находчив для эмоционального шантажа.

— Стыд какой. Вот если бы где-то здесь до сих пор крутилась Кэйт, мы могли бы поесть чего-нибудь поприличнее.

— Иди ты, — улыбнулся я.

— Как в твоих снах? Опасная шуточка для фрейдиста. — Дино хихикнул, как девчонка. — Так вернемся к твоей пациентке. Как я понял, ты собираешься спросить ее, чьи это пальцы, и что она против них имеет.

— Говорю тебе, только это она и твердила.

— «Не выношу его пальцы?» Пятнадцать минут?

— Не считая тех сорока, когда она вообще ни слова не произнесла. И еще двух, потраченных на объяснение того, что она здесь по единственной причине — ее терапевт отказался продлить рецепт на темазепам, пока она не пройдет курс у психиатра.

— А кто ее врач? Филип?

— Угу. Судя по записям, он предполагает невроз навязчивых состояний, но не исключает и какую-нибудь загадочную фобию. Он знает, что мне доводилось работать с фобиями.

То, как я перешел из общей практики в психиатрию, долгая история, и здесь я предпочел бы ее не излагать. Можно сказать, я сделал себе имя своими статьями о необычных фобиях.

— В отвращении к прикосновениям нет ничего необычного. Стоит тебе положить лапу на мою задницу, мне сразу неловко становится, а ведь, казалось бы, мне не привыкать.

Последние слова я предпочел не заметить.

— Ну да, фобия прикосновений — вещь заурядная. Но если речь идет именно о пальцах, назовем это хоть дактилофобией, то тут что-то новенькое. Не знаю, судя по ее виду, она вполне может страдать каким-нибудь дисморфическим телесным расстройством. Похоже, она почти ничего не ест. И весит, пожалуй, стоунов [18] семь.

Пациентка моя из тех пташечек, которые не оставляют следов, входя в комнату, но производят большое впечатление. Понимаете, о чем я? Хрупкая такая невеличка, выглядит лет на шестнадцать. Девчоночье платьице, голые ноги, кардиган с короткими рукавчиками. И глазищи Бэмби, точь-в-точь как на тех ребячьих рисунках, которые бульварные листки считают признаком проклятия. Выходя, сожги свой дом дотла. Может, они и правы. При этом в карте написано, что ей тридцать пять, и она замужем.

— А не поможет, если я посижу на сеансе?

Иногда я беру Дино с собой. Чаще всего — когда принимаю детей. Кажется, он помогает им расслабиться и лучше раскрыться.

Звякнула микроволновка. Картонная коробка была влажная и дымилась. Пахло отвратительно. Я разорвал картон и поставил пластиковый поднос обратно в печь. Да, Дино прав насчет жратвы.

— Не знаю, — ответил я. — Посмотрим.

— А я уже посмотрел. И вижу, что у тебя под брюками кое-что вздулось. — Черт побери этого мерзавца, если он опять неправ. — Свояк свояка видит издалека. А я вижу мужчину, который хочет деточку только для себя. Когда Дино возбуждался, его голос делался невыносимо приторным и манерным, как у гомика. И вот теперь он тянул, точно облезлая дешевка из Мюзик-холла: — У дока эрекция, у дока эрекция.

— Верно, она самая, — я шагнул через кухню и, крепко схватив Дино за горло, поднял его со стула, перетащил в гостиную и швырнул о стену. Ноги Дино вывернулись, его галстук съехал, челюсть отвисла, точно змея разинула пасть, готовясь заглотать кролика, и кукла замерла, опершись о телевизор и таращась в пустоту.

За первые полчаса второго сеанса она не вымолвила ни словечка, только грызла заусенец на большом пальце и искоса поглядывала на меня сквозь ресницы взглядом маленькой заблудившейся девочки. Как будто ждала, что я скажу ей, как жить дальше. Я поймал себя на том, что тянусь через стол, чтобы утешить ее и привести в чувство. К счастью, я вовремя остановился. Только еще одного скверного происшествия мне не хватало. Если бы в свое время я не нажал на старых друзей по практике, давно бы очутился на улице. Именно этого хотят Кэйт и ее пройдоха-адвокатишка. В последнюю минуту я сделал вид, будто сбрасываю несуществующее насекомое с коробочки салфеток «Клинекс» по ее сторону стола.

Поскольку она отмалчивалась, заговорил я. А именно, пусть, мол, не беспокоится. Она попала как раз туда, куда надо. Фобии, мол, вроде американских футболок, бывают самых разных цветов, но все одного размера: очень большого. Нет такого явления, как маленькая фобия. Это как с беременностью: либо дама беременна, либо нет. Как только я это выдал, ее колени рефлекторно сжались. Они были нежно-розовые, как у малышки, слишком долго пробывшей на игровой площадке, но, не считая коленок, ничего детского в ее ногах не было. Они заканчивались парой дорогих черных туфель на шпильках, с ремешками. На носке каждой туфли был вырезан полумесяц, и оттуда выглядывали покрытые алым лаком холеные ногти.

Потом я вдруг поймал себя на том, что говорю о себе. Я рассказывал ей о своей автоматофобии. О страхе перед чревовещательскими куклами. Мне показалось, что мои слова не произвели на нее впечатления, и тогда я признал, что этот страх осложняет повседневную жизнь меньше, чем пальцефобия. Ясное дело, в быту куда чаще натыкаешься на всевозможные пальцы, чем на этих куклищ. Но симптомы те же, сказал я — паника, страх, черная ледяная жуть, приступы тошноты. Несколько лет назад, продолжал я, я забрел ненароком в магазин Оксфордского центра помощи голодающим купить кофе и вдруг увидел старую деревянную куклу, уставившуюся на меня с полки за кассой. В былые времена я застыл бы от страха. Но к тому времени я уже настолько преодолел свою фобию, что купил игрушку и принес домой. С тех пор мы, я и Дино, работаем в паре, по крайней мере, на медицинском поприще. Кэйт, конечно, преподнесла бы это иначе, но Кэйт с нами не было. Она обхаживала своего адвокатишку, а со мной была холодней, чем жратва из микроволновки из «Маркс и Спенсер». Очень может быть, заверил я пациентку, что примерно то же самое может произойти в ее случае с пальцами.