Торговцы космосом (Операция - Венера) - Фредерик Поол

Над запасным выходом светилась красная табличка. Я с содроганием представил себе, как в случае катастрофы сотни людей, набитых в трюмы, кинутся в эту дверь, давя друг друга.

– Посторонись, приятель, - произнес чей-то хриплый голос. Человек корчился от рвоты. Я открыл дверь запасного выхода и проскользнул в нее.

– Ты куда? - рявкнул здоровенный детина - часовой в форме сыщика частного сыскного агентства.

– Мне нужно повидать капитала. Я попал сюда по ошибке. Меня зовут Митчел Кортней. Я работник высшей категории в рекламной фирме "Фаулер Шокен".

– Номер! - грубо оборвал он меня.

– 16-156-187, - ответил я не без гордости. У человека можно отнять все - деньги, здоровье, даже друзей, но нельзя отнять у него короткий номер его свидетельства благонадежности.

Сыщик довольно миролюбиво закатал мне рукав до локтя, и в ту же секунду сильнейшая оплеуха обожгла мне лицо, и я отлетел к перегородке.

– Марш в трюм, болван! - заорал он. - Здесь не место для прогулок! Мне надоела твоя болтовня!

В полной растерянности уставился я на свою руку, где было вытатуировано: 1304-9974-1416-156-187723… Мой собственный коротенький номер совершенно затерялся среди длинного ряда цифр. Краска была точно такого же цвета, лишь цифры чуть-чуть отличались, но заметить это мог, пожалуй, один только я.

– Ну, чего ты ждешь? - снова рявкнул сыщик. - Никогда не видел своего номера, что ли?

– Да, не видел, - ответил я как можно спокойнее, хотя ноги у меня подкашивались от страха. Я здорово перепугался. - Впервые вижу этот номер. Его кто-то вытатуировал вокруг моего настоящего. Говорю вам, я - Кортней, могу это доказать. Я заплачу вам…

И полез в карманы, но они оказались пусты. Только тут я заметил, что на мне чужой, в каких-то подозрительных пятнах, поношенный костюм фирмы "Юниверсал".

– Что ж, плати, - нагло ухмыльнулся сыщик.

– Уплачу потом, - растерянно пробормотал я. - А сейчас проведите меня к кому-нибудь из начальства…

В это время из-за поворота внезапно вынырнул аккуратный, подтянутый офицер с нашивками лейтенанта.

– Что здесь происходит? - напустился он на часового. - Почему горит лампочка над запасным выходом? Почему непорядок в трюме? Сообщу агентству, что не справляешься с работой.

Он даже не взглянул в мою сторону.

– Виноват, мистер Коблер, - вытянулся часовой, отдавая честь. - Этот малый, похоже, накачался. Мелет всякий вздор, говорит, что он какой-то литературный сотрудник, попал сюда по ошибке…

– Посмотрите на этот номер! - завопил я, обращаясь к лейтенанту.

Лицо лейтенанта искривилось в брезгливой гримасе, когда я сунул ему под нос свой обнаженный локоть. Но часовой грубо схватил меня: - А ну, проваливай отсюда!..

– Подожди, - остановил его лейтенант. - Я сам разберусь. Номер, пожалуй, великоват, приятель. Для чего ты мне его показываешь?

– Он подделан. Справа и слева к нему приписаны цифры. Мой настоящий номер 16-156-187. Смотрите, как отличаются цифры!

Брезгливо задержав дыхание, лейтенант пристально посмотрел на татуировку.

– Гм. Вполне возможно. А ну-ка пойдем со мной.

Часовой торопливо открыл перед нами дверь. Вид у него был испуганный.

Через грохочущий хаос машинного отделения лейтенант провел меня в крохотную, как шляпная коробка, каюту вербовщика. Это был карлик с резкими чертами лица. Форма висела на нем как мешок.

– Покажи-ка ему свой номер, - велел мне лейтенант; я с готовностью сделал это. Затем он сказал, обращаясь к карлику:

– Надо посмотреть его личное дело.

Карлик сунул в проектор какую-то пленку.

– 1304-9974-1416-156-18723, - прочел он. - Гроуби Уильям Джордж, 26 лет, холост, третий ребенок в семье из пяти детей, неудачное детство, отец бросил семью, психически здоров, выносливость - 1, здоровье - 2,9, работал по второй категории семь лет, по полуторной - три месяца, получил образование по степени девять, заключил контракт по форме Б. - Он взглянул на лейтенанта. - Биография обычная. Есть особые причины заинтересоваться им?

– Этот парень утверждает, что он - служащий высшей категории и попал сюда по ошибке. Говорит, кто-то подделал его номер. Да и речь у него покультурней, чем у людей этого круга.

– Э, - воскликнул карлик, - пусть это вас не смущает. Неудачное детство, третий ребенок в семье - такие всегда стараются выбиться в люди, много читают. Особенно, обратите внимание…

– Довольно! - оборвал я его, не выдержав. - Я - Митчел Кортней и так богат, что могу купить вас со всеми потрохами без всякого ущерба для моего кармана. Я возглавлял отдел Венеры в Объединенном рекламном агентстве "Фаулер Шокен" и требую немедленно соединить меня с Нью-Йорком и прекратить эту идиотскую комедию! Действуйте же, черт побери!..

Лейтенант испуганно потянулся к телефону, но вербовщик улыбнулся и отодвинул аппарат.

– Итак, вы - Митчел Кортней? - вкрадчивым голосом спросил он, и, достав еще какую-то пленку, вставил ее в проектор. - Читайте. - Он настроил аппарат.

Вместе с лейтенантом я взглянул в проектор.

Передо мной была первая страница газеты "Нью-Йорк таймс", и на самом видном месте - некролог Митчелу Кортнею, заведующему Отделом Венеры рекламного агентства "Фаулер Шокен". Меня нашли замерзшим на леднике Старзелиус неподалеку от Литтл-Америки. Оказывается, я вздумал ковыряться в батарейке, и она вышла из строя. Лейтенант давно уже с равнодушным видом отвернулся от проектора, а я все читал. Я узнал, что Отдел Венеры возглавляет теперь Мэтт Ренстед, что моя смерть была тяжкой утратой для мира рекламы, что моя жена, доктор Нэвин, отказалась дать интервью газетам, а Фаулер Шокен произнес прочувственную речь и высоко оценил мои заслуги. Я выяснил, что был личным другом Джека О'Ши, первого человека, побывавшего на Венере, который выразил глубокую печаль по поводу моей безвременной кончины.

– Я купил газету в Кейптауне. Можете преспокойно отправить этого проходимца обратно в трюм, лейтенант, - произнес вербовщик.

Вызвали часового. Всю дорогу он не переставал награждать меня пинками и с такой силой втолкнул в красноватый полумрак трюма, что я с размаху сшиб кого-то с ног. После сравнительно свежего воздуха в коридоре зловонье в трюме показалось мне невыносимым.

– Чего ты там натворил, приятель? - поднимаясь на ноги, добродушно спросил человек, послуживший чем-то вроде амортизатора.

– Хотел только им объяснить, кто я такой… - но, сообразив, что рассказывать об этом бесполезно, просто спросил: - Что с нами будет дальше?

– Высадят в порту, разместят по баракам, определят на работу. По какой форме у тебя контракт?

– Сказали, по форме Б.

Он присвистнул.

– Ловко же тебя одурачили.

– Что ты хочешь сказать?

– Да где были твои глаза? Дело дрянь. Контракт по форме Б - пять лет работы. Им удается подбить на это лишь беженцев да законченных идиотов, редко кого другого. В контракте есть пункт о поведении. Когда мне предложили форму Б, я сказал, что, пожалуй, выгодней податься к ребятам из сыскного агентства Бринка. Тогда мне предложили форму Д. Должно быть, им здорово нужна рабочая сила. У меня контракт на один год, могу свободно покупать продукты не только в лавках компании, есть и другие поблажки.

Я стиснул голову руками, словно боялся, что она разорвется от отчаяния.

– Неужели все так плохо? А деревенский образ жизни, работа на свежем воздухе, солнце?..

– Да-а, - смущенно протянул мой собеседник. - Конечно, это лучше, чем работа на химических заводах, хотя, пожалуй, похуже, чем в шахтах.

Он ушел, а я, разбитый и опустошенный, начал обдумывать, что делать дальше, и не заметил, как задремал.

Сигнала высадки не было. Просто судно с силой ударилось о причал. Открылись люки трюмов, и в них ворвалось слепящее тропическое солнце. Яркий свет больно полоснул по глазам, привыкшим к темноте. Вместе с солнцем в трюмы проник не свежий деревенский воздух, а едкий запах дезинфицирующих составов. Я кое-как выбрался из толпы бранящихся и толкающихся потребителей и стал протискиваться к выходу.

– Подожди, олух! - грубо остановил меня человек с недобрым лицом; на груди у него была бляха надсмотрщика. Он накинул мне на шею шнурок с биркой, на которой был проставлен номер. Такую же бирку получил каждый из нас, и все мы выстроились в длинную очередь, перед столом, стоявшим прямо на причале у стены высокого восьмидесятиэтажного здания компании "Хлорелла". Оно напоминало проволочные конторские корзинки для входящих и исходящих бумаг, поставленные одна на другую до самого неба. На каждом ярусе сверкали зеркала, и вокруг этой громадины на земле тоже было обжигающее глаза безбрежное море света. Я понял, что здесь еще больше зеркал - они улавливали солнечные лучи и направляли их на зеркала в разных ярусах. Оттуда солнечный свет отражался в чаны фотосинтеза.

С воздуха все это могло показаться красивым, хотя и довольно обычным зрелищем. На земле же это был сущий ад. Я должен придумать, как выбраться отсюда. Но в мозгу назойливо вертелось, мешая сосредоточиться: "С солнечных плантаций Коста-Рики, обрабатываемых умелыми руками гордых своим трудом свободных фермеров, к нам поступают свежие, вкусные, питательные продукты из белка хлореллы…"