Очень долгое путешествие, или Инь и Ян (СИ) - "JanaNightingale"

— Бери за ноги, — скомандовал Эскель и приподнял Бетку за плечи.

Я взялась за твёрдые, раздувшиеся над туго затянутыми башмаками щиколотки, и мы отнесли девушку подальше от воды. Эскель перевернул её на спину. Я расправила на ней юбку, стараясь не смотреть на мертвенно-белое лицо и зияющую на месте лба вмятину.

— Привыкай, это наша работа, — сказал Эксель, глянув на меня. Помолчал, отвёл в сторону волосы со лба девушки: — Кровь вымыла вода. Что же, боюсь, мы принесём плохие вести про Бетку. Но меня больше интересует другое…

Он поднялся с корточек и прошёл в глубину за воду, лившуюся сверху. Там оказался низкий грот, а у дальней стены виднелось нечто похожее на алтарь — плоский камень, посередине которого была установлена деревянная фигура. Очертания фигуры едва угадывались, так как дерево расслоилось от постоянного воздействия воды, но это явно была статуя женщины. У её ног стояла грубо выдолбленная из камня чаша в однозначно узнаваемой форме черепа.

— Нехорошо, — опять повторил Эскель и провёл пальцем по плоскому камню. — Сюда попали брызги крови Бетки. Плюс вся та кровь в бассейне…

Он глубоко задумался. Потом попросил ещё раз рассказать о вчерашней девушке. Помолчал.

— И староста обмолвился, что молодые люди начали ссориться. Всё сходится. Пойдём назад.

Я сгорала от любопытства. По дороге Эскель всё-таки заговорил.

— Это древний алтарь, его не использовали больше сотни лет. Он принадлежит Маре, богине зимы и смерти.

— Маренка! — ахнула я.

Эскель кивнул.

— Лишь только у неё была чаша из человеческого черепа. Кровь Бетки помогла ей воплотиться, и теперь Мара желает жить. И у неё это получится, как минимум до весны.

— А чем это грозит?

— Может быть и ничем, да вот только сомневаюсь, что юноши из деревни захотят смотреть на других девушек. По легенде, Мара жаждет испытать человеческие чувства, которых она лишена. Любовь. Вряд ли это ей удастся, конечно, но кто знает, сколько ещё будет таких вот самоубийц. Если уж даже на тебя подействовали её чары, что говорить о парнях.

— И что же делать?! — воскликнула я.

— Покупать сани, — ответил Эскель и не проронил до деревни больше ни слова.

КАЭР МОРХЕН. Глава 8. Поцелуй зимы

В деревне мы и правда пошли первым делом к мастеру. Эскель продал ему нашу телегу и купил взамен сани. Тот смотрел на нас, как на умалишённых.

— Теперь мне нужна твоя помощь, — сказал ведьмак, когда мы вернулись в корчму.

Я радостно закивала, однако он вcучил мне Весемиров список.

— Сейчас я пойду к старосте, чтобы до темноты они успели принести тело с ручья. А твоя задача проследить за припасами — они должны быть собраны и упакованы. М-м, кроме живности, её заберём завтра. Завтра же сходим к броннику и оружейнику.

— А как же Мара и всё такое? — разочарованно протянула я.

— Я отправлю мужиков за телом, а сам пойду к Мареку. Есть у меня сильное подозрение, что только он сможет помочь.

Эскель ушёл, а я отыскала хозяина корчмы, которому староста поручил собрать для нас припасы. Тот выдал ключ от чулана, где я нашла муку, крупы, колбасы, сыры, специи и далее по списку, всё собранное и аккуратно упакованное. Проставила галочки у каждого пункта на листе и отправилась ждать в нашу комнату. Хозяин корчмы перехватил на полпути:

— Сударыня, извольте на живность глянуть, тутоньки.

Он провёл через обеденный зал в сарай, пристроенный сбоку корчмы. В отдельном загоне задумчиво топталась серая коза и меланхолично жевала сено.

— Лучшая коза в деревне, ведро молока в день даёт. А здесь поросята, трое ваших. Сегодня они ещё с мамкой побудут, а завтра заберёте. Они без титьки уж нормально живут.

На соломе лежала на боку, как выброшенный на берег кит, гигантская свинья, и вокруг носилось штук восемь поросят. Вздохнув, я изобразила на лице искренний восторг, поблагодарила мужика и улизнула в комнату.

Ожидание было невыносимым, и я уселась медитировать. Эскель вернулся незадолго до заката.

— Медитация? Отлично! Пойдём быстро перекусим, и я ухожу.

Он скрылся за поворотом крутой лестницы, ведущей в обеденный зал корчмы, и я вприпрыжку побежала за ним. У меня было миллион вопросов.

— Ну расскажи же, — взмолилась я, когда мы уселись за стол в ожидании еды.

— Бетку нашли и принесли в деревню. Про Мару я Юлиушу рассказал. К счастью, он достаточно стар и даже вспомнил, какие истории ходили про алтарь в его детстве. А потом пошли мы с ним Марека уговаривать.

— Ты будешь её убивать? — заворожённо прошептала я.

— Зиму невозможно убить, — Эскель улыбнулся. — Но я буду пытаться развоплотить её обратно. А для этого нужна помощь Марека — он тут центральная фигура и интерес обеих девушек. Проблема в том, что он по уши влюбился в Маренку и совершенно не хочет, чтобы она исчезла.

— И как же быть?

— Ну, я применил Аксий, потом снял с парня наваждение. Он даже вспомнил свою прежнюю невесту, Купаву. Сразу после ужина мы выдвигаемся.

— А я?

— Нет. Я всегда за то, чтобы у тебя была практика, но сейчас не тот случай, — Эскель накрыл мою руку ладонью, и у меня жарко вспыхнули уши. — Надеюсь, даже меч не понадобится. Мне нужно будет лишь следить, чтобы Марек не уснул и делал, что должен.

Мы расплатились за еду, Эскель встал.

— Удачи, — тихо напутствовала я.

Полночи я вертелась в постели, волновалась и злилась на Эскеля. Как можно быть таким близким и таким далёким одновременно? Потом меня сморил сон. Во сне я слышала звуки свирели.

***

Утром я подскочила на кровати. Эскеля не было. Я торопливо оделась и выбежала во двор. На улице стояла тишина, и в этой тишине крупными пушистыми хлопьями падал снег. Поразмыслив, я направилась в сторону рыночной площади. Торговцы только начали раскладывать товары, сетуя на погоду и смахивая сугробы с прилавков.

В конце улицы, уходящей в лес, шевелились тени, едва различимые в густо валящем снегу. Я заспешила туда и уже достигла дома Бетки, когда из-за деревьев показалась группа людей. Первым я заметила Эскеля, который был на голову выше остальных, и выдохнула с облегчением. Четверо мужиков тащили кого-то на одеяле, тут же был и староста. Когда они поравнялись со мной, оказалось, что на одеяле лежит Марек, и белое, бескровное лицо его было обращено в небо. С порога Беткиного дома провожала процессию тяжёлым взглядом старуха в чёрном.

— Он жив? — тихо спросила я Эскеля.

— К счастью, да, но выкарабкается не сразу. Этот идиот таки поцеловал Мару. Пришлось тащить его на спине до самого низа, где меня ждал староста с охотниками.

Пока я воздержалась от расспросов. Из нарядного дома у рынка выбежала румяная полная женщина, наверное, мать Марека, и заголосила. Староста успокоил её, Эскель распорядился о том, какой уход нужен юноше.

Мы вернулись в гостиницу. Ведьмак завалился на кровать и объявил, что ему нужен час, чтобы прийти в себя. Не зная, чем заняться в это время, я отправилась слоняться по деревне. Всюду кучками собирались люди и пересказывали последние новости. Я видела, как в дом Марека постучала стройная девушка, и её впустили внутрь. На рынке царил ажиотаж. Все стремились закончить дела до того, как снег, который и не думал останавливаться, заметёт дороги.

— Я ж грю, саней нет! Нету саней, всё продал! — услышала я вопли уже знакомого нам ремесленника. — Вот, милсдарыня ведьмачка, подтвердите этому господину, что эти сани не продаются!

Я сурово вперилась взглядом в щуплого мужика, который вцепился в борт наших саней и не желал отцепляться.

— Это сани ведьмака! — гаркнула я и грозно зашевелила бровями. — Хочешь купить, иди к нему.

— Нет уж, сударыня, не извольте волноваться, — мужичок попятился и исчез в толпе.

— Экий настырный. А вы-то, милсдарыня, вовремя сани купили, оставшиеся у меня с руками оторвали. Куда б теперь телеги деть, я-то думал их продам.

— А нельзя телегу вместо колёс на полозья поставить? — спросила я.