Я был в расстрельном списке - Петр Филиппов

Первые заседания нового состава Ленсовета пришлось вести мне. Я поставил вопрос об ускоренном повышении квалификации депутатов по экономике и политологии. Всем нам не хватало знаний, ведь мы жили за «железным занавесом», мало что знали о зарубежном опыте. Добился, чтобы в заседаниях Ленсовета объявили трехдневный перерыв для проведения «ликбеза». Лекции читали Оксана Дмитриева, Анатолий Чубайс, Сергей Васильев и другие молодые ученые — члены клуба «Перестройка».

Ленсовет долго оставался без председателя. Демократы были не в состоянии договориться между собой. На втором туре голосования два претендента — Марина Салье и я — получили равное число голосов. Не прошел никто. Стали искать достойную замену, остановили выбор на популярном депутате СССР Анатолии Собчаке. Но для начала он должен был стать депутатом Ленсовета. Мы уговорили Собчака участвовать в повторных выборах в Ленсовет по свободному округу, где выборы сорвались из-за пассивности избирателей. В этом округе были сплошь студенческие общежития. Приложили немало сил, чтобы избиратели на этот раз пришли. Сначала убеждали студентов в том, как много зависит от их гражданской активности. А в день выборов вечером с членами избирательной комиссии приехали прямо на танцы в общежитие с переносной урной для голосования. Я выступил с речью, юноши и девушки принесли паспорта и под контролем комиссии все-таки проголосовали.

Когда мы с урной спускались вниз, кто-то из националистов — сторонников общества «Память» — вырубил свет. До окончания голосования оставалось полчаса. Хорошо, что нашелся электрик, который переключил автомат, и мы успели. Не знаю, сыграли ли именно эти голоса решающую роль, но в итоге Анатолий Собчак стал депутатом Ленсовета и был избран его председателем. Избран благодаря своему телевизионному имиджу: ведь он блестяще выступал на съездах депутатов СССР, возглавлял комиссию по расследованию трагических событий в Тбилиси и снискал славу противника КПСС.

Если бы мы заранее посоветовались с депутатами СССР, знавшими Собчака не по телепередачам, а по реальной работе, то стало бы понятно, что он — малообразованный популист и никакой юрист. Это выяснилось потом, когда председатель Ленсовета обрушился на Совет с бездоказательной критикой. Он стремился к единоличной власти в городе, а активный представительный орган ему мешал.

В унисон с его выступлениями тележурналист Александр Невзоров сделал пасквильный ролик для популярной телепрограммы «600 секунд». В нем крысы грызут и сбрасывают с постамента пластмассовую игрушку — памятник Петру I. Ролик сопровождался текстом, в котором депутаты Ленсовета выставлялись врагами своего города. И у питерцев возникло недоумение: с одной стороны, Собчак — «признанный демократ», с другой — он против демократического Ленсовета. Кто прав? Большинство жителей так в этом и не разобрались.

Сыграла свою роль наша традиционная культура. Власть для большинства предстает в образе чиновника, то есть представителя исполнительной власти. Собчак как председатель Ленсовета стремился, прежде всего, сделать невозможной работу председателя исполкома Ленсовета Александра Щелканова, тоже известного союзного депутата. И добился своего. Власть в городе вскоре обрела черты авторитарного режима. Но Собчак пользовался такой популярностью, что последующее избрание его мэром было предрешено. Ленсовет вел оборонительные бои, но изменить ситуацию уже не мог.

Здесь уместно сравнить наш опыт с практикой развитых стран. Там избиратели высказывают свои предпочтения на выборах, избирая депутатов — своих полномочных представителей. Им доверяется сформировать правительство и контролировать правительственных чиновников. Бюрократия знает, что ей придется работать под жестким парламентским надзором. В России все наоборот. Мы избираем президента, который формирует вертикаль чиновной власти. И его назначенцы, используя административный ресурс, определяют, кому дозволено стать депутатом. Чиновники и заказывают, и исполняют какофонию бутафорского народовластия.

Тот, демократически избранный Ленсовет XXI созыва успел сделать многое. Его комиссии вникали во все детали и тонкости работы исполкома. Мне довелось быть председателем комиссии по промышленности, я знаю тяготы этой работы по своему опыту. Мы ездили по предприятиям, пытаясь помочь стагнировавшей в условиях дефицита экономике. Но «красные директора» относились к депутатам Ленсовета настороженно: «Бригадный подряд пережили и вас с вашими реформами переживем». Не пережили. Рынок состоялся, хотя и не тот, о котором мы мечтали, к которому стремились. Неконкурентный, олигархический, иными словами — «капитализм для своих». Почему? Об этом разговор чуть позже.

Семинары на Ладоге

Кто хочет быть свободным, тот действительно свободен.

На ленинградской базе Военно-морского флота был отдел реализации списанного имущества. В условиях советского дефицита там всякая всячина, бывшая в употреблении, за исключением снарядов и торпед, выставлялась на продажу. Мне удалось купить швербот «Финн» в приличном состоянии, но без мачты. Военно-морской яхт-клуб списал его по причине некомплектности. Я его подремонтировал, оснастил новой мачтой, заказал в парусной мастерской парус. Получился комплект. Мы с женой купили прицеп к «Жигулям» и стали выбирать водоем по вкусу. Опробовали швербот на водохранилище в Вышнем Волочке. Понравилось.

Аппетит приходит во время еды. Решили приобрести еще и тримаран. Это такая алюминиевая «сигара» 6 м длиной и 1,5 м шириной, поперек которой закреплены две балки. На их концах аутригеры — сигарообразные поплавки, обеспечивающие устойчивость посудины при ветре. На тримаране можно плавать втроем и развивать приличную скорость, поскольку у него нет тяжелого киля. Его заменяет выдвижной шверт. За счет аутригеров можно нести довольно большой парус. На этом тримаране на Ладоге получили первые навыки управления парусом Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, Михаил Дмитриев, Григорий Глазков и другие участники будущего правительства реформ.

А возникла эта парусная школа так. Мы женой поставили гараж-эллинг на окраине деревни недалеко от бухты Черная Сатама на южном берегу Ладоги. Там большие дюны, поросшие сосновым лесом, песчаный пляж — не хуже Юрмалы. Только на Ладоге пограничников нет, а на Балтике при советской власти в воду на плавсредствах было не сунуться — «железный занавес»!

На этом ладожском берегу с 1988 года летом три года подряд на неделю собирались те, для кого необходимость реформировать экономику и политическую систему СССР не вызывала сомнения, кто искал возможности, как это сделать. Парус — парусом, а главным было общение. Дискуссии шли на разные темы, причем по довольно жесткому плану и графику, который отслеживал Анатолий Чубайс. Один день мы обсуждали место профсоюзов в рыночной экономике, другой — возможные методы приватизации, третий — роль госсобственности. И так далее.

Накал дискуссий был таким, что со стороны участники семинаров казались сумасшедшими. Солнце, жара, с Ладоги надвигается гроза, а два десятка человек в купальных костюмах яростно что-то доказывают друг другу. Начинается ливень, спорщики хватают большой кусок полиэтиленовой пленки, поднимают его на вытянутых руках над головами, и продолжают дискутировать. Из стоявших неподалеку чужих палаток с недоумением выглядывают туристы: что это за чудаки, о чем можно так увлеченно спорить, стоя под дождем?

Мощный шквал поднял алюминиевый тримаран в воздух, пролетев полсотни метров, он упал в воду вверх днищем. Мы бросились в Ладогу и вытащили его. Но выпал и утонул шверт. А как ходить под парусом без шверта? Он лежал где-то на дне озера, на мелком месте. Но где? Административные способности проявил Чубайс. Построил весь наличный состав семинара поперек линии прибоя на расстоянии метра друг от друга, и мы начали прочесывать мелководье. Спустя минут 20 раздался вопль: «Нашел!». Парусные гонки, как приложение к дискуссиям, были гарантированы.

Черника, грибы, сосны, Ладога, а главное — мы были молодые и верили, что сможем изменить общественный строй в нашей стране. Не сегодня, не завтра, но обязательно изменим. И россияне будут жить, как европейцы — достойно, без мучительного дефицита и всеобщего бардака. Не будут отчитываться перед начальством о выполнении плана по производству всякой дряни. Будут выпускать добротные, пользующиеся спросом вещи. И главное — станут свободными людьми!

Позднее выяснилось, что наши ладожские семинары сыграли роль предварительных заседаний будущего правительства реформ. Многие подходы, которые были реализованы в реформах начала 1990-х годов, обсуждались тогда, на ладожском берегу. Но наши мечты сбылись лишь частично. Мы тогда не понимали, каким препятствием станет холопская, подданническая культура нашего народа, тяга номенклатуры и криминала к сбору дани — ренты, индивидуализм и взаимное недоверие россиян, неспособность к самоорганизации. Да, рынок занял место Госплана. Но нет справедливого суда, нет неподкупной полиции, нет честных выборов. Зато есть диктатура бюрократии. Но я верю, что Россия когда-нибудь все-таки станет европейской страной, что новые поколения россиян доделают начатое нами.