Теория государства и права: Учебник для юридических вузов. - Анатолий Венгеров

Понимание неолитической революции как рубежа, делящего всю историю человечества на два способа его существования и воспроизводства — на присваивающую и производящую экономику — является также и методологическим ключом к изучению происхождения права, научного познания этого не менее сложного, чем государство, социального института. И в данном случае необходимо стать на позиции принципа историзма и сначала заняться рассмотрением первобытного общества, но уже в несколько ином ракурсе.

Если при изучении процессов происхождения государства основное внимание уделялось обобщению истории организационных форм и социальных структур, существовавших в первобытном обществе, в том числе на этапе его перехода в раннеклассовые общества, а также при функционировании раннеклассовых обществ, то при изучении происхождения права основное внимание должно уделяться регулятивным началам в жизни этих обществ.

Что и как определяло и обеспечивало поведение человека и его различных объединений: общин, кланов и т. д.? Всегда ли существовало право как одно из мощнейших социально-регулятивных средств, или право точно так же, как и государство, возникает лишь на определенном этапе развития человеческого общества? Чем отличаются регулятивные системы догосударственных и государственных обществ? — вот основные вопросы, которые приходится решать теории государства и права, чтобы познать причины появления и сущность права, выполнив тем самым свою основную исследовательскую задачу.

Обратимся в этой связи вновь к социально-экономической сущности присваивающей системы хозяйства. Эта система объективно не нуждалась в учете вклада каждого члена общества в результаты конкретной охоты, занятия рыболовством, в другие способы добывания пищи, и обеспечение жильем и т. п. Не было в присваивающем хозяйстве и какого-либо нормирования затрат времени на участие того или иного члена общины в этих процессах обеспечения жизнедеятельности локальной группы.

Регулятивным фактором для таких затрат выступали только половозрастная структура общины, клана, локальной группы, экологическое состояние среды, возможности и потребности самих общин охотников, рыболовов и собирателей, умение и опыт отдельных членов общины. Самоорганизация, иные самопроизвольные процессы — вот главное, что характеризует в целом взаимодействие человека и природы в присваивающей экономике на протяжении многих тысячелетий.

Вместе с тем широкое распространение и использование приобретают в таких обществах и peгулятивные начала, формировавшиеся в ходе самоорганизации человечества. Эта регуляция обеспечивает существование и воспроизводство конкретных общин, кланов, групп. Это правила смягчения агрессивных столкновений между группами, организации семейно-брачных отношений, закрепления половозрастного деления, взаимопомощи, организации совместных охот, рыболовного промысла, распределения пищи, санитарно-гигиенические правила, нормы функционирования потестарных органов управления, процедуры разрешения споров и т. п. Эти регулятивные начала осуществляются в разных формах, но и суть их одна: они направлены на поддержание присваивающих экономик, на гармоничное существование человека в природной среде, на его воспроизводство как биологического вида.

Более того, в некоторых районах, где сформировались высокоспециализированные общества охотников и собирателей, главным образом ведущие морской промысел и на этой основе получающие регулярный избыточный продукт, возникла потребность и в нормировании деятельности членов общества. Однако это был не магистральный, а побочный путь существования и развития первобытного общества, своеобразное «экологическое» исключение, которое не приводило к становлению производящей экономики. В этих и некоторых других регионах нормирующим фактором выступала и забота отдельных общин о сознательном поддержании необходимого экологического состояния среды их обитания, что обеспечивалось подчас весьма экзотическими регулятивными приемами, например своеобразной «Красной книгой» — тотемной системой, включающей виды животных, запрещенных для охоты.

Отметим сразу, что в производящем хозяйстве дело обстоит принципиально иначе. К IV–III тыс. до н. э. самоорганизационные процессы взаимодействия человека и природы, поддержание равновесия между ними сменяются сознательным регулированием организации сельскохозяйственного производства, ремесла, скотоводства, мореплавания, ирригационного строительства и т. п.

Как отмечалось, на этом этапе происходит усложнение организации производства, появляются новые управленческие функции, происходит становление подлинно трудовой деятельности, ее нового типа, связанного с производством пищи. Возникает необходимость регламентировать сельскохозяйственное производство, хранение, распределение и обмен уже появившегося прибавочного продукта и возникающих на этой основе отношений собственности. Появляется объективная необходимость нормировать, а следовательно, и учитывать, трудовой вклад каждого члена общества, результаты его труда, его участие в создании общественных фондов, выдачи ему из общественных фондов. Без такого нормирования и учета общества производящей экономики попросту не смогли бы существовать.

Эта экономика объективно ведет и к дальнейшему разделению труда. Половозрастное деление, хотя и сохраняет свое значение, но дополняется уже иным, социальным, классовым делением. Появляются группы организаторов производства, работников информационных систем учета труда и распределения его результатов, систем контроля за соблюдением регламентирующих норм, лиц и организаций, обеспечивающих, — а если надо, то и с помощью принуждения, насилия, — выполнение этих регламентаций, этой нормировки. Появляется тот самый особый слой людей, выделившийся из общества, о котором шла речь выше в связи с происхождением государства и осуществлением государственной власти. В данном же ракурсе следует подчеркнуть, что появление и функционирование этого слоя людей было связано с появлением не только публичной власти, но и иной системы регулирования, вызванной к жизни становлением производящей экономики и призванной объективно обеспечить ее функционирование и развитие.

Таким образом, на теоретическом уровне следует выделять не только наличие в историческом развитии человечества двух способов хозяйствования — присваивающей и производящей экономики, но и наличие двух принципиально отличных систем регулирования, привязанных четко к сущности, экономическим и экологическим характеристикам этих способов хозяйствования, ко всему комплексу материальных, социальных и духовных отношений, существовавших в них.

И в этой связи надо отметить, что социальные нормы присваивающей экономики имели свое особое содержание, формы выражения, способы реализации и защиты, составляли достаточно сложную регулятивную систему.

В структуре этой регулятивной системы или системы социальных норм первобытного общества можно выделить следующие элементы.

Содержание. Социальные нормы, как отмечалось, были направлены на обеспечение присваивающей экономики, гармоничного существования и воспроизводства конкретных общин в природной среде. Так, одним из важных факторов такого существования было закрепление за соответствующей группой, кланом той или иной территории, на которой она перемещалась. Однако если какая-либо другая, как правило, родственная группа в силу природных условий не могла пользоваться своей территорией (например, пересыхали источники), то ей предоставлялась возможность жить и на территории другой группы.

В социальных нормах закреплялась и тотемная система (тотем — идеализированное существо — покровитель отдельного члена группы или всей группы, как правило, вид животного или растения, которых нельзя убивать и употреблять в пищу). Эта система выполняла функции экологического регулятора, была, как упоминалось, своеобразной «Красной книгой».

Важнейшим вопросом существования человечества является его воспроизводство как биологического вида. Для воспроизводства конкретных групп, кланов необходимо было наличие в них определенного количества женщин, детей. Социальные нормы регулировали в этой связи брачно-семейные отношения, способы приобретения женщин в других группах, в том числе в некоторых ситуациях и их похищение. Но в целом эти нормы были направлены на смягчение агрессивного поведения как членов общины, кланов, так и этих коллективных образований в целом, на установление необходимого сотрудничества и взаимопомощи между ними. Процесс социализации (сотрудничества, взаимопомощи, коллективизма, организации определенной духовной жизни, полезного управления и т. п.) в обществах присваивающей экономики набирал силу, заменял и вытеснял чисто биологическую эволюцию человека, и нет ничего более далекого от современных этнографических и археологических данных о жизни первобытных обществ, чем изображать их как средоточием агрессивности, взаимоистребления, «войны всех против всех». Уже на самых первых этапах существования человечества использовались социальные формы добычи и дележа пищи. Так, существовала организация дележа пищи на стоянках между членами группы (клана) — и это один из самых первых признаков социализации. Уже наши далекие предки по некоторым предположениям относили туши убитых или найденных мертвыми животных на свои стоянки и там их коллективно съедали. Изготовлением кремневых орудий, которые использовали для охоты, занимались мастера, которые передавали свои навыки детям. И это тоже было одной из форм обучения, что также характерно для социализации.