Попытка не пытка - Марина Серова

Может, Погорельцев вообще забыл теперь напрочь и кто он такой, и как его зовут и бредет где-нибудь с тяжеленным чемоданом по пыльным дорогам нашей необъятной страны, где настолько никто никому не нужен, что на него тоже никто не обращает ни малейшего внимания?

Да, но тем не менее жене и сыну он нужен, и они уже заплатили мне солидный гонорар за поиски. Какие могут быть сомнения? Работа есть работа.

Я вспомнила про свои магические кости и испытала настоящее волнение и прямо-таки прилив сил. Когда совершенно ничего не ясно и нет никакой информации, может быть, хоть они дадут маленькую подсказку? Пусть хотя бы намек.

Пока мой спутник отлучился, я достала гадальные кости и выбросила кубики на стол. Мне не требовалось много времени, чтобы прочитать то, что говорила комбинация чисел, потому что давно знала все толкования наизусть. Хотя, честно говоря, намеки были на этот раз слишком туманными для моего понимания.

Магические кости сказали, что я должна внимательно слушать не то, что мне говорят друзья, а то, что говорят враги. Странно, однако! И потом — чьи именно враги? Если безумного Погорельцева, то они мне и так наговорили уже с три короба! Что же из этого стоит взять на вооружение?

Гадание посулило мне также в скором будущем большие деньги. Это можно было истолковать как косвенный намек, что Погорельцева я все же найду и отхвачу солидный гонорар. Или в чемоданчике у него припрятано что-нибудь драгоценное?

Кажется, я излишне поторопилась и не задала своим магическим костям конкретных, точно сформулированных вопросов, вот потому-то и получаю теперь такие туманные советы — про друзей и деньги. Нужно было получше сосредоточиться и не спешить, зная, что вот-вот должен вернуться из вагона-ресторана Костик. А вот уже и он!

Дверь отодвинулась, но в купе заглянул не Костик, а незнакомый мужчина неизвестной национальности — в тюбетейке, одетый в майку с портретом Майкла Джексона и трико «Адидас» с пузырями на коленях.

— Красавица, какой у тебя место? — спросил мужчина на ломаном русском языке.

— Двадцать пятое, — сказала я, посмотрев на номерок, прибитый в изголовье спальной полки.

— Ай-ай-ай, — сказал мужчина. — Нехорошо получается. Давай с тобой поменяемся. У меня тоже место нижний, удобный, тебе еще лучше будет…

— Не хочу, — сказала я и отвернулась.

— Ай-ай-ай, — и не подумал тронуться с места мужчина. — А вот если так?

И он положил передо мной большую шоколадку.

— Не надо. Не люблю сладкого, — соврала я, чтобы назойливый чучмек поскорее отвязался.

— А вот так, — широко улыбнулся человек, копируя с майки оскал Майкла Джексона, и положил передо мной аппетитную палку копченой колбасы. — Я привык на этом месте ездить. Меня тут встречать будут.

— Нет, — покачала я головой, с интересом глядя на дарителя. — Зубы болят.

— Зубы лучше всего вот этим лечить, — сказал неизвестный, доставая откуда-то с ловкостью фокусника бутылку водки «Смирновъ». — Лучше всего помогает от зуба.

Такое ощущение, что у него за спиной был волшебный мешок, в котором было все, что угодно.

— Нет, не уговаривайте, я здесь поеду, — сказала я твердо.

Все же я правильно сделала, что решила вернуться в Тарасов в том же самом вагоне и на том же самом месте, на котором возвращался не так давно Игорь Николаевич Погорельцев. Как чувствовала, что место это не простое. Ну уж если и не золотое, то определенно необычное! Кажется, начинало клевать. Но что именно за рыбка — пока непонятно.

— А если вот так! — сказал незнакомец и положил на кучу подарков еще сотенную бумажку. — Чего скажешь?

— То же самое, — сказала я невозмутимо, отодвигая в сторону приношения.

— Черт бы тебя побрал! Упрямый какой и злой, как гадюка! — закричал человек, забрасывая обратно в пакет свои дары, а потом переключился на неизвестный мне язык, из которого я не поняла ни слова.

Не исключено, что в сердцах он мог бы даже заехать мне палкой колбасы по голове — так разгорячился! Впрочем, я уже была в курсе, как тут обращаются с женщинами, и на всякий случай была наготове.

Но тут в купе вернулся Костик, и незнакомец сразу же ретировался, бормоча под нос какие-то проклятия.

— Ты тоже тут едешь, молодой? — спросил он его в дверях.

— Как видишь, — сказал Костик, ставя передо мной бутылку газированной воды «Буратино». — Тебе чего?

— Да так, ничего, девушка больно хороший, — пробормотал незнакомец, поспешно удаляясь.

— Приставал? — спросил Костик, когда странный тип исчез. — Минеральной воды нет — только это.

— Подкупал, — вздохнула я притворно. — А колбаса-то у него была копченая, хорошая.

— Ты что, есть хочешь? Пойдем в вагон-ресторан, — с готовностью предложил мой кавалер.

— Погоди. Сейчас проводник билеты пойдет проверять, а потом чай принесет. Ты какую-то муть принес, которую я не пью. Эх, жалко, что Ксюшу мою пока в рейс не пустили, вместо нее сегодня парень — она бы все достала. Надо бы с ним тоже переговорить — не помешает.

— Понятно, — кивнул Костик и, помолчав, спросил с надеждой в голосе: — Скажи, у тебя уже есть хоть какая-то зацепка?

— Разумеется, — кивнула я с важным видом, открывая все же бутылку газировки, которая начала издавать приятное шипение. — И не одна.

Я уж не стала пересказывать мальчику советы магических костей — вряд ли он бы меня понял! Подумал бы еще, что я просто над ним смеюсь. Но я видела — мой уверенный вид действовал на сына Погорельцева успокаивающе, а это уже было хорошо. Я ведь помнила, что нервный сынок своего ненормального папаши тоже был способен на самые непредсказуемые поступки.

— Вы куда едете? — спросил проводник, войдя в купе с кожаной папкой с кармашками, в которые он вкладывал билеты. Он тоже был нерусским — с темными, чуть раскосыми загадочными глазами.

— Я до Крапивинска, а парень до Тарасова.

— А почему не хотите с гражданином местами поменяться? — спросил проводник как бы между делом.

— А зачем? Мы билеты на эти места купили. И вообще, я люблю во всем порядок, — ответила я спокойно.

— Два места наверху свободных, я сейчас кое-кого подселю, — огляделся вокруг проводник, который почему-то избегал смотреть мне в лицо.

— Ну уж нет! — возразила я. — Извините. На этих местах должны были ехать мои родственники, которые в последний момент не смогли. Вот билеты. Так что до Тарасова купе оплачено полностью, ищите, если вам надо, другие места. Иначе я буду жаловаться начальнику поезда.

— Крапивинск в половине третьего утра, не проспите, — сказал проводник, хотел еще что-то добавить, но только нахмурился и вышел за дверь.

— Не просплю, у меня будильник есть, — проворчала я, заводя на руке часы с сигналом, которые не раз меня выручали. — Хотя это твоя работа, чтобы я вышла на нужной станции…

— Значит, мы одни едем? Мы все такие взвинченные, потому что несколько ночей толком не спали, — сказал Костик. — Хоть в поезде отоспаться. Ты будешь переодеваться? Мне выйти?

— Как хочешь.

— Ну тогда я лучше останусь, — и с этими словами Костик стал стаскивать с себя брюки, свитер, рубашку. Я и глазом моргнуть не успела, как он уже стоял передо мной в одних плавках.

Ничего не скажешь, фигура у него была красивая. Видно, что мальчишка в свое время занимался спортом. И плюс эти его сияющие голубые глаза…

За окном стемнело, и наше купе то и дело изнутри прочерчивали стремительные тени. Вагон плавно раскачивался, словно в каждом купе люди вовсю занимались любовью…

— Так мне надеть спортивный костюм? — спросил Костик, мигом разрушая всю тайну. — Или как?

— Как хочешь, — повторила я.

Мне с первого взгляда понравился этот парень. Я вспомнила и те мысли, которые промелькнули в голове в пылу борьбы, когда я отбивала от него Ксюшу. Но теперь, когда настал, так сказать, критический момент, мимолетное желание вдруг куда-то испарилось.

Почему-то Костик после более близкого знакомства стал казаться мне каким-то маленьким. Маленьким, слабеньким и смешным, хотя и был по возрасту моим сверстником.

Возраст, по-моему, самая непонятная штука на свете. Вот моя ровесница Ксюша почему-то кажется мне гораздо старше даже тети Розы, а этот психованный Костик — совсем маленьким козленком.

Из соседнего купе доносилась громкая ругань.

— Фон какой-то неподходящий, — сказала я, не слишком торопясь раздеваться.

Костик с пониманием улыбнулся и включил радио.

Наверное, он думал, что там будет играть томная музыка, но, как назло, передавали местные новости.

Ведущий говорил таким смешным загробным голосом, словно рассказывал непослушным детям страшилку на ночь:

— …А жители деревни Пеньки встревожены тем, что у них появились вконец оголодавшие волки и лисы, которые начали охотиться на цыплят и пожирать в курятниках даже яйца. Причем, что самое удивительное, — продолжал вещать ведущий, — деревенская мелкая живность исчезает совершенно бесследно: на месте преступления не остается даже пуха и перьев. Можно только гадать: уж не дело ли это местных бомжей?