Сказка и быль. История русской детской литературы - Бен Хеллман

Популярность Фурмана не спасла его от атак критиков. В рецензии на роман «Сын рыбака Михаил Васильевич Ломоносов» Белинский даже утверждал, что лучше уж ребенку остаться неграмотным, чем читать «компиляции» Фурмана, написанные «вялым и мертвым набором слов»[52]. Салтыков-Щедрин жаловался, что герои Фурмана – «образы без лиц, ходячие сентенции»[53]. Он полагал, что ошибка Фурмана в том, что он недооценивает читательскую аудиторию. Дети-читатели не воспринимаются им как люди, они словно «низкие организмы, немного чем повыше минералов»[54]. В конце 1880-х годов другой критик выразил подозрение, что «прописная нравственность» Фурмана ускользает от юных читателей, поскольку его книги могут вызвать только «смертельную скуку»[55].

Но были у Фурмана и поклонники. Министерство народного просвещения рекомендовало его книги за патриотизм и высокий нравственный уровень, а известный педагог Владимир Стоюнин чистосердечно превозносил его сочинения. К концу столетия о Фурмане снова вспомнили – собрание его трудов было издано в двенадцати томах. К тому времени его влияние на русских писателей, посвятивших себя исторической литературе и биографиям великих людей, уже никем не оспаривалось.

Прогулки с Бурьяновым

В эссе о Владимире Бурнашеве (1810 – 1888), писавшем под псевдонимом Виктор Бурьянов, писатель Николай Лесков выразил подозрение, что литература для Бурьянова «не была искусством и служением исповедуемой истине или идее, а у него она была средством для заработка, и только»[56]. За сочинение детских книг и рецензий Бурьянов действительно получал большее вознаграждение, чем за государственную службу. Сам он впоследствии цинично признался, что «пек детские книги словно блины»[57] и подозревал, что дети читали их только потому, что ничего лучшего у них не было. С другой стороны, Бурьянов во многих отношениях оставался талантливым писателем, открытым новым веяньям и идеям, готовым выйти за рамки современной ему детской литературы.

Бурьянов родился в Орле, в семье вице-губернатора, и пришел в детскую литературу в середине 1830-х годов. В предисловии к «Детской книжке на 1835 год, которую составил для умных, милых и прилежных маленьких читателей и читательниц В. Бурьянов» (1835) он пишет, что занялся детской литературой, когда понял, в каком запустении находится эта область в России. Чтобы узнать, что такое детская литература, он прочитал сочинения иностранных авторов, таких как Мария Эджуорт, госпожа Опи, Гизо, Жюли Делафей-Брейер и Марселина Деборд-Вальмор. Самое сильное впечатление на него произвели Les scènes du jeune âge (1834) Софии Гэ. Пять рассказов Софии Гэ, которые Бурьянов хотел «переделать, по мере сил моих, на Русский лад», были включены в его первую книгу. Подобно Анне Зонтаг и своей сестре Софье Бурнашевой, Бурьянов не стремился к четкому различению собственных текстов и заимствованных материалов, хотя его целью было создать «вполне Русскую книгу Русским детям».

В повестях и рассказах Бурьянова противопоставляются хорошие и плохие дети – прилежные и ленивые, серьезные и легкомысленные, безрассудные и скромные. Безобразники в конце концов усваивают урок, а послушные получают вознаграждение. Два двоюродных брата, Павлуша Штыков и Ваня Баклушин, являют собой противоположное отношение к труду. Один выбирает попрошайничество и обман и попадает в тюрьму, а другой, его бедный родственник, гордящийся тем, что он – потомок ветерана войны, трудится изо всех сил и посвящает себя занятиям. Иногда уколы совести заставляют тех, кто поступает неправильно, осознать свои грехи («Империал», «Волшебный фонарь»). Рассказ «Белокурая коса», написанный на самом деле Софией Гэ, получил одобрение всегда необычайно придирчивого Белинского. Критик счел эту незатейливую сентиментальную историю о благотворительности именно тем, что нужно детям. Чтобы спасти бедное семейство, которому грозит выселение из дома, девочка жертвует самым ценным, что у нее есть, – длинной белокурой косой и продает ее изготовителю париков. Награда за добросердечие неожиданная: коса возвращается к прежней владелице, но уже на голове куклы. У Бурьянова девочка делает доброе дело ради доброго дела, не ради своей выгоды и возможной похвалы. Именно эта мысль в «Белокурой косе» и привлекла внимание Белинского. Каждый читатель понимает, что хорошо и что плохо, без прямой подсказки автора[58].

Главным произведением книги был перевод сказки Э.Т.А. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король». Бурьянов отмечал, что сказки Гофмана «полны жизни, ума и странности»[59]. Вместе с тем очевидно, что Бурьянов не вполне уверен, насколько волшебство и фантазии хороши для неокрепших детских умов. В рассказе «Из одной крайности в другую» Таня слишком серьезно относится к сказкам и верит, что в жизни, как в баснях, животные могут разговаривать. Ей понадобился покровитель для того, чтобы избежать большого несчастья. В «Скворце-волшебнике» открыто говорится, что только наивные дети верят в колдовство.

«Белокурая коса» была включена в сборник «Детский рассказчик I–II» (1836), где и остальные истории являлись примерами открытого морализаторства, изображали гадких сорванцов и достойных всяческих похвал послушных деток. Белинский, который уже понимал, что обманулся в своих ожиданиях по поводу Бурьянова, жаловался на небрежный язык писателя: «Г. Бурьянов еще убивает в вас и всякую возможность говорить и писать по-человечески на своем родном языке!»[60]

В самом начале первого из четырех томов «Библиотеки детских повестей и рассказов» (1837 – 1838) Бурьянов пригласил читателя усесться на мысленный «коврик-самолет» и отправиться вместе с ним на прогулку. Экзотические страны и приключения ждут маленького русского читателя в рассказах «Новый кавказский пленник» (1837) и «Азинга: Американская повесть» (1838). В «Новом кавказском пленнике» – детском варианте поэмы Пушкина «Кавказский пленник» – сталкиваются две религии и две культуры. Маленький Павлуша взят в плен враждебными черкесами. Павлуша надеется на Бога и русского царя и при помощи нового друга в неприятельском лагере, мальчика своего возраста, ухитряется убежать и вернуться в родной дом.

«Азинга» – русская версия повестей об индейцах. Даже если Бурьянов и читал Фенимора Купера, ясно, что он не слишком хорошо разбирался в американских реалиях. Ягуары, медведи и обезьяны обитают в одних и тех же лесах, а четырнадцатилетняя Азинга прогуливается под пальмами с павлиньим пером в волосах. Жестокий Гуагибо захватывает в плен Азингу и ее маленького брата, убивает ее отца, индейского вождя Ункаса. Героев спасает перебежчик из стана врага, в котором вдруг просыпается совесть. Бурьянов заканчивает эту псевдоамериканскую историю авторским комментарием, который немного меняет его главную идею:

«Для чего нам рассказывал, г-н Бурьянов, такую страшную повесть?» кричат мои маленькие читатели и читательницы. Для того, милые дети, чтобы вывести вас из заблужение (sic!), в котором вероятно многие из ваших друзей находятся, думая, эти дикари не имеют ни чувств, ни добродетелей; вы их почитаете какими-то жалкими созданиями, которым Бог отказал во всем, и мне досадно видеть такое заблуждение. Нет, друзья мои, и эти необразованные существа имеют свои достоинства; они имеют много, очень много дурного, но им нельзя отказать однако в прекрасных чертах. Какое уважение они вообще имеют к старости, советы и волю которой считают священными, какую нежную дружбу имеют между собою все члены одного племени? (sic!) Это, так сказать, одно шло движущееся к общей цели – к поддержанию чести своего имени. И тут действуют все, не исключая женщин, детей, старцев: все берется (sic!) за оружие, чтобы защитить эту драгоценность. Вы убеждены? Очень рад, мое желание исполнено, цель достигнута, и я спокойно кладу перо, до следующей повести[61].

В других рассказах действие происходит в поместьях и пансионах для девочек, указывая, где именно обитают читатели Бурьянова. Взаимоотношения между владельцами и крепостными, между богатыми и бедными рассматриваются с консервативных позиций. Бурьянов уделяет внимание тому, как в семье должно обходиться с непослушанием, тщеславием, нечестностью, как обращаться с горячими головами и какие методы воспитания могут способствовать искреннему раскаянью. Не во всех рассказах мы видим полную перемену к лучшему, но без обещания новой жизни в них не обходится.

Наибольший успех имела географическая трилогия Бурьянова, в которой он приглашал маленького читателя вместе с собой на «прогулку». Автор начал с земного шара, потом уделил внимание России и в последней книге описал Санкт-Петербург и его окрестности. Бурьянов подвергся немалой критике за фактические ошибки, морализаторство, излишнюю сентиментальность и напыщенный язык, но нельзя отрицать, что в его книгах содержался огромный объем новой информации. Он, безусловно, пытался придать тексту форму, приемлемую для детей. Некоторая книжность тона объясняется тем, что сам Бурьянов практически никогда не выезжал из Петербурга.